История моего безумия

– Нет, я из Милана, работаю в пиар-компании, много езжу по Италии.

– Давно? – спросил я, надеясь определить возраст собеседницы.

– Два года.

– Пришла в фирму после университета?

– После магистратуры по туризму. И кстати, мне двадцать пять, – со смехом сказала она и продолжила, глядя на мое озадаченное лицо: – Знаю, знаю, я выгляжу моложе, и мне часто задают «уточняющие» вопросы.

– Извини… – Она сконфузила меня, разгадав нехитрую уловку.

– Проехали.

– Ты очень спортивная.

– Была когда-то, потом начала курить. Теперь вот бегаю утром и вечером, если расписание позволяет, чтобы избавиться от чувства вины. А ты чем занимаешься в Штатах?

– Я… работаю в издательстве. Занимаюсь маркетингом.

Это была почти правда.

– Наверное, интересно.

– Я приехал на Сардинию отдохнуть, всего на несколько дней.

Она рассказала мне об острове. Я слушал, чувствуя, что мне все больше нравится эта искренняя и веселая девушка. Она спросила:

– Когда ты уезжаешь?

– Через два дня.

– Так скоро? Тогда не будем терять время. Встретимся вечером?

Ее решительность пришлась мне по вкусу. Она была молода, но казалась такой зрелой и разумной, что я почти забыл о разнице в возрасте и ответил, отмахнувшись от голоса рассудка и данных себе обещаний:

– Буду рад.

В конце концов, почему бы нам не поужинать где-нибудь, что в этом плохого?

– Договорились, я поведу тебя в лучшую пиццерию! Форма одежды парадная.

* * *

Мы встретились на пересечении проспекта Виктора Эммануила [27] и улицы Сассари. Она была в футболке, джинсах и теннисных тапочках и расхохоталась, увидев, что я надел брюки и рубашку.

– Так ты поверил? Прости за дурацкую шутку! Кстати, отлично выглядишь.

Мы дошли пешком до пиццерии Федерико Нансена. Это был не ресторан, а скорее забегаловка: в зале стояло несколько высоких столиков, на прилавке под стеклом лежали разноцветные лепешки.

27

Виктор Эммануил II (1820–1878) – король Сардинского королевства; первый король единой Италии нового времени.

– Не обращай внимания на антураж, кормят здесь потрясающе, сам убедишься.

Она быстро выбрала для нас еду, и хозяин красиво разложил большие куски на блюде.

– Ну как? – поинтересовалась она, когда я попробовал.

– Фантастика!

Потом мы гуляли по улицам, добрели до Башни святого Панкратия, полюбовались панорамой окрестностей. Мы болтали, не закрывая рта, смеялись и шутили – словом, вели себя как забывшие о времени туристы, уверенные, что ночь принадлежит только им. Прогулка и разговор были всего лишь прелюдией, и мы оба это знали. Она остановилась и положила руки мне на плечи.

– Сейчас должна прозвучать сакраментальная фраза: «Поднимемся ко мне в номер?» – но ты думаешь: «Она слишком молода, я приехал отдохнуть, а не клеить местных девчонок».

– Это так очевидно?

– Конечно, но я знаю, что внутренний голос советует тебе уступить желанию.

И мы поднялись в мой номер и полночи занимались любовью.

* * *

Когда я проснулся, ее уже не было. Меня это не смутило и не расстроило: ничего, захочет – позвонит. Но этого не случилось. Я весь вечер не отходил от телефона, гадая, что могло ей помешать, и в конце концов заснул.

На следующий день я улетел, так и не получив известий от Карлы. Приключение вернуло мне веру в себя: я все еще могу понравиться молодой красотке, и писательская слава тут ни при чем!

Глава 26

Я вернулся в Штаты, к профессиональным и личным обязанностям, и они показались мне невыносимо, почти непреодолимо тяжелыми. Телефон звонил не умолкая, и мне казалось, что каждый из собеседников, встревоженный моим недолгим исчезновением, решил проверить, способен ли я снова войти в роль успешного литератора.

Рейчел обрадовалась моему возвращению и напросилась на ужин. Как это ни странно, я почти соскучился по ней. Она стала одним из элементов стабильности, которой я так жаждал в последнее время, не прилагая никаких усилий к тому, чтобы этого добиться.

Я заказал доставку еды из ресторана, открыл бутылку шампанского, и мы замечательно провели вечер. Я описывал пленившие меня пейзажи Сардинии, она, соблюдая негласную договоренность, не задавала ненужных вопросов, потом мы занимались любовью.

Когда Рейчел заснула, я сел к компьютеру, проглядел почту и, поддавшись любопытству, заглянул в Фейсбук. Я говорил себе: «Один раз не считается!» – так курильщик, вроде бы поборовший пагубную привычку, позволяет себе одну сигарету, надеясь, что это не повторится. В Италии я нарушил зарок в том, что касалось секса, но к монитору не подходил. Мне даже удалось забыть, что некий таинственный незнакомец вторгся в мою жизнь и пытается ее испоганить. Во всяком случае, я приказал себе не думать об этом.

Я проглядывал личные сообщения, не слишком вдумываясь в содержание, и вдруг… Нет, невозможно! Сообщение от анонима! Я был уверен, что заблокировал его, и вот пожалуйста… Смутный страх вернулся, я не понимал, что именно меня так пугает, но почему-то боялся. Неделя отдыха пошла насмарку. Во время последнего «сеанса общения» с Однофамильцем я был в стельку пьян и мог не сделать того, что собирался.

Я хотел было удалить сообщение не читая: ни к чему потакать мучителю. Но бегство не решит проблемы, правильнее будет прочесть и не выказать никаких эмоций.

В послании не оказалось текста, только фотография – моя фотография в возрасте шести или семи лет. Я ее не помнил и испытал удивление и страх.

Где он ее достал? Воображение подсказывало несколько возможных сценариев, один нелепее другого: этот человек проник в мою квартиру и украл снимок; за псевдонимом преследователя скрывается кто-то из близких. На мгновение я допустил вероятность, что он говорит правду и действительно пишет мне из будущего. Что за нелепость! Я должен во что бы то ни стало сохранять хладнокровие, не поддаваться этому бреду.