История моей жизни, или Полено для преисподней

Где-то Слава теперь? Помню, тогда он увлекался американскими киноактёрами и певцами, преклонялся перед Томом Джонсом и Фрэнком Сенатором. А ещё начитывал тексты в лингафонном кабинете, ибо английское произношение имел не хуже, чем у дикторов-англичан.

Может быть, при первом же поветрии в Америку маханул?

А в нашу студенческую пору вместе со Славой мы и по кинотеатрам разъезжали, и к девчонкам клеились. И был он весьма покладист, и сговорчив. И, казалось, не было вещи, в которой бы я не мог его убедить, и предприятия, на которое не сумел бы увлечь. Впрочем, случая, чтобы во мне разочароваться у него, пожалуй, и не было. Ибо всё-то у нас получалось и, куда бы мы ни хотели попасть, всюду попадали.

Однажды я подбил его отправиться на выходные в Иваново, в город невест. Поверили расхожей басне, что мужиков там ну совсем нет. Вот: мол, где погуляем! Приехали раненько утром и пошли колесить по городу да знакомиться, да свидания назначать направо и налево…

А между тем мужики там были и довольно много. По крайней мере, на улице попадались. Но чтобы мы почувствовали у тамошних женщин какой-то особенный сексуальный голод, такого не было. Впрочем, разницу в отношении к сильному полу всё-таки заметили. Да и переночевать нашлось где. Но в целом были разочарованы.

После окончания института хотел я Славу за собой в Обнинск утянуть. Не получилось. Остался в аспирантуре. Тут мы и разошлись. Оказались приятелями, чтобы время провести нескучно, а чего-то более крепкого, да сердечного не получилось.

Осторожно – друг!

Впрочем, знал я об этом и прежде. Так, однажды, когда мы чуть ли не всей группой собрались в комнате у Димы Галчонкова, этот самый Дима, за что-то на меня рассердившись, обратился к присутствующим: мол, отвернитесь, и я сейчас Глушакова побью. Никто не отвернулся кроме… Славы. Как тут не вспомнить пушкинское: «Уж эти мне друзья, друзья…»

А вот ещё случай на ту же тему.

Как-то на комсомольском собрании нашей 551-й группы другой мой приятель повёл себя неожиданным образом и вдруг ни с того ни с сего припомнил мою не слишком удачную и даже несколько аполитичную шутку в адрес испанских эмигрантов, которой я разродился во время нашей с ним беседы-прогулки.

Тогда, будучи со мной с глазу на глаз, он даже замечания не сделал, а на собрании потребовал разобраться в этом. Может быть, принял меня за провокатора, или сам был нечист? Время-то – конец шестидесятых…

После такового разбирательства стал я куда как осторожнее в своих речах. Однако потрепаться любил. И временами, если не с одним, так с другим из моих многочисленных знакомых дефилировал по Долгопрудному и философствовал на самые разные темы. Об одном из них в дальнейшем узнал, как о штатном филёре. Впрочем, по имени называть не стоит. И без того – жалкий, несчастный человек…

Словесный гурман

Наступило время, когда речь у меня вдруг стала литься свободно и непринуждённо. Я даже не задумывался над построением фразы, а творил её напропалую, зная, что от эдакой вольности она только выиграет.

Особенно любил я беседовать с Юрой Куяновым, с которым познакомился уже на последних курсах. Был он весьма умён, благороден в манерах и говорил не как-нибудь, но смакуя каждую фразу, каждый словесный оборот.

Однажды поздно вечером, когда он вместе со своей невестой шёл с электрички по запасному пути, они были сбиты налетевшим сзади поездом. Но тут же вдобавок к такому невезенью обнаружилось и везение – оба не только остались живы, но и увечий никаких не получили, а, выйдя из больницы, благополучно поженились.

И как же я ждал этой свадьбы! Потому что знал, что там появится Наташа Листвина, которая была дружна с Юрой и его невестой. По этому случаю единственный раз в жизни я прошёл весь комплекс парикмахерских услуг, начиная от мытья головы, кончая стрижкой и укладкой волос.

А между тем – впустую, ибо уже с утра, задолго до свадьбы, начали мы с Юрой прикладываться, отмечая и отмечая его наступающий праздник. Ему хоть бы хны, а меня разморило… Веселились без меня! Ну, а мне сердобольные хозяева, родители новобрачной, вынуждены были постелить в кладовке, где я и проспал до утра следующего дня…

Советы не помогли?

Нередко заглядывал ко мне в комнату Вадим Варницкий. Был он очень силён, мастер спорта по акробатике, но симпатиями среди ребят не пользовался. Обаяния ли не доставало или характером не устраивал? Меня же навещал всегда по делу. Приходил за советом.

Проблем у него было предостаточно, особенно с учёбой. Знаниями не блистал. Но поскольку визиты повторялись и повторялись, значит, советы мои не были бессмысленны и приводили к нужному результату. Потом его всё-таки отчислили. То ли я оказался недостаточно мудр, то ли он слишком уж запустил учёбу?

Друг сердечный

Много, очень много было у меня на Физтехе приятелей и собеседников, но настоящая дружба получилась только с Борей Холо-денко, тем самым пареньком, чья кровать ещё в пору поступления оказалась подле моей.

Учился он очень и очень серьёзно и «время на стружку не перегонял» (его выражение). Но кроме усердия были, конечно же, и прекрасные способности. Один из моих знакомых ребят даже считал его «самой золотой головой Физтеха».

С Борей мы не теряли связь и в дальнейшем. И когда он в Очаково под Москвой жил, будучи первый раз женат, и когда неподалёку от станции метро «Студенческая», будучи уже в разводе. И когда во втором браке на проспекте Вернадского обитал.

Из виду мы друг друга не упускали.

К стихам моим поначалу, то есть в студенческую пору, относился скептически: мол, всё равно лучше Эренбурга писать не будешь. А потом проникся. Слушал с интересом. Ему одному и читал я прямо из тетрадей своих – только что написанное. Любил он и декламацию мою. Причём не только собственных сочинений, но и классики. Милый, умный, добрый и в чём-то очень беззащитный человек.

Доктором физмат наук стал очень рано. Имел проблемы с начальством, которое всегда не прочь поживиться открытиями подчинённых. При первой же возможности с женой и сыном уехал в Америку.

Теперь, если заглянуть в Интернет и набрать латиницей его имя и кликнуть по кнопке «найти», отзовутся многие сотни сайтов, и только сам не подаст голоса. Только самого Борю не найти. Слишком уж вязка и холодна эта электронная трясина – Интернет…

Mopе

Большое! Казалось бы, что проще – море разглядеть. Так нет ведь. А всё потому, что ни в сердце своём, ни в мыслях подчас не имеем надлежащего масштаба.

Первый раз я вырвался к этому синему чуду, почему-то называемому «Чёрным», после четвёртого курса. Было у меня 80 рублей – остатки летней стипендии и желание увидеть его. Да не на картинке, а вживую. И побывал. Да не увидел, ибо по первому разу чудом не ощутил…