История Нины Б.

— У нас всего десять минут, — прервал он меня. — У меня просто нет слов, чтобы отреагировать на то, что вы сделали…

— Господин Бруммер…

— …Несколько дней назад мы вообще не были знакомы. Вы ничего обо мне не знали. У вас не было причин действовать в моих интересах. И все же, — Бруммер повысил голос, — и все же вы помогли мне, сами знаете как. Вы позволили себя избить. Не отворачивайтесь, я хочу видеть ваше лицо, пока я говорю. В данный момент моя судьба послала мне суровое испытание, поэтому я был счастлив, что в вашем лице обрел друга, и именно тогда, когда я не мог этого ожидать.

Я опять посмотрел на него. От головной боли Бруммер качался перед моими глазами, но я слышал его слова:

— Вы защитили мою собственность и гениально обеспечили ее безопасность. Вы сразу же все добровольно передали моему адвокату. Вы знаете, что меня при этом особенно тронуло, Хольден? Так вот, это именно то, что вы сказали моему адвокату, передавая ему нужный ключ.

— Что-то я не припоминаю…

— «Да поможет это господину Бруммеру», — сказали вы. — И это все, что мне на данный момент нужно. Я никогда, вы слышите, Хольден, никогда этого не забуду. Я не могу подать вам руки, так как пока я еще заключенный. Но вы немедленно отправитесь к моему адвокату. Он ждет вас. Я прошу вас, как ваш друг, принять то, что он вам передаст. Хольден, вы порядочный человек.

— Господин Бруммер, — ответил я, — То, что я сделал, на моем месте сделал бы каждый.

Он покачал своей тяжелой головой, и сквозь решетку донесся запах мяты, когда он воскликнул:

— Никто бы так не сделал. Даже я! Ну и что? С тех пор как я вас покинул, я больше не мог заснуть, так как был убежден, что вы… что вы совершите нечто иное, вы знаете, что я имею в виду. Вчера я пережил самый счастливый день в моей жизни, Хольден. Вы вернули мне веру в людей.

— Осталось три минуты, — сказал служащий.

— Отныне, Хольден, я доверяю вам самое дорогое из всего, чем владею на этой земле, — мою жену.

— Однако…

— А кому же я могу доверить ее защиту, если не вам, Хольден? — с волнением в голосе продолжал Бруммер. — Завтра ее выпишут из больницы. С этого времени вы будете ее постоянно сопровождать. Вы не должны ни на минуту оставлять ее в одиночестве и отпускать одну на улицу. Вы на собственной шкуре смогли убедиться, на что способны мои враги, Хольден. Я считаю вас моим доверенным лицом и преклоняюсь перед вами в знак благодарности.

— Ваше время кончилось, — сказал надзиратель.

— Передайте моей жене, что я люблю ее!

— Слушаюсь, господин Бруммер, я обязательно скажу вашей жене, что вы ее любите.

— И что все будет хорошо.

— И что все будет хорошо.

— Передайте также привет Миле. Пусть она купит моей бедной Пуппеле хороший кусок мяса. — Он кивнул мне и покинул помещение.

Я присел на стул, чтобы прийти в себя, — мне опять стало нехорошо. Потом я поднялся и пошел, но очень медленно и осторожно, так как пол под моими ногами качался, стены тоже пришли в движение, а в воздухе перед глазами носились какие-то маленькие точки.

Хороший кусок мяса.

Для его бедной Пуппеле.

15

— Почему вы сказали господину Бруммеру неправду?

— Вы пришли сюда, чтобы упрекать меня за это? — спросил доктор Цорн. Сегодня на нем был светло-коричневый костюм, зеленая жилетка и довольно пестрый галстук в шотландскую клетку. Он сидел за письменным столом и курил сигару. Окна были закрыты и здесь. Голубой дымок заполнил комнату плотной пеленой.

— Почему вы помогли мне?

— На этот вопрос мне бы не хотелось отвечать, — сказал он.

— Вы же сделали запрос обо мне по поручению господина Бруммера…

— Я сделал это по собственному желанию. Господину Бруммеру ответ на мой запрос не известен.

— Так значит, вы ничего не рассказали ему о моем прошлом?

— А разве это противоречит вашим устремлениям, господин Хольден? Нет? Тогда почему же это вас так волнует?

— Потому что я не понимаю, для чего вы все это сделали!

— Для того, чтобы направить вас по правильному пути и наложить на вас определенные обязательства, — тихо ответил он. — Кроме того, я могу предположить, что и вы, в свою очередь, когда-нибудь сможете и мне… гм… оказать услугу. — Он опять начал теребить воротник своей рубашки.

— Какую услугу?

— На этот вопрос мне бы не хотелось отвечать, — повторил он.

Он посмотрел на часы. — К сожалению, на улице меня ждет еще один клиент. Подпишите, пожалуйста, вот здесь.

— Подписать?

— Это расписка, что вы получили от меня тридцать тысяч марок. По понятным причинам господин Бруммер не хотел бы выписывать чек на эту сумму. Подпишите, что я выдал вам тридцать тысяч марок наличными.

И я подписал.

Цорн забрал расписку, прочитал ее и открыл ящик своего стола. — Вы не возражаете, если эту сумму я вам выдам купюрами по пятьдесят марок? — Он отсчитывал шестьсот фиолетовых купюр по пятьдесят марок и клал их на письменный стол. Время от времени он слюнявил пальцы. — Вы ни в коем случае не должны класть эти деньги на банковский счет. И пока господин Бруммер находится в тюрьме, вы не должны делать никаких привлекающих внимание покупок. Вы должны обещать, что сохраните свой теперешний образ жизни. — Он протянул мне через стол листок бумаги. — Вот здесь вы меня в этом письменно заверите.

Я подписал заранее заготовленное письменное заверение.

— В ближайшее время к вам будут обращаться самые разные люди, люди, которых вы не знаете, — сказал маленький адвокат с седой копной волос. — О каждой такой попытке сближения с вами вы мне будете немедленно до-кла-ды-вать. После чего получите от меня дальнейшие указания к действию. А теперь извините меня. — Он встал и подал мне холодную сухую ладонь. — А в Брауншвейге вам все-таки удалось осмотреть кафедральный собор?

16

Когда я вышел на улицу, солнечные лучи ударили меня как молотком. Свет больно колол глаза. Это лето становилось просто невыносимым, дни были все жарче. Я снял пиджак и прошел мимо автомобильного магазина, мимо ювелирного и мимо портняжной мастерской. Я думал о том, что сейчас могу позволить себе купить любую машину, самые дорогие часы и самые лучшие костюмы. Но это означало также, что я могу, но пока не имею права это сделать. Я обещал вести прежний образ жизни. Ситуация была довольно странная.