История Нового Каллена — Недосягаемая

— Как скажешь, мама, — откликнулась я и изобразила на губах улыбку, прежде чем пристегнулась и отвернулась к окну.

Карлайл демонстративно громко захлопнул дверь, и я едва ли не рефлекторно обернулась в его сторону.

— Вам обеим следует дождаться дома и серьезно обо всем поговорить. Многое успело поменяться, и, пожалуйста, не устраивайте словесные баталии на пустом месте, — воззвал доктор, поочередно смотря то на меня, то на Таню.

На лице Марвел было написано не то чтобы удивление, а скорее негодование. Она выдала сухим, недоверчивым голосом:

— А на чьей ты стороне, Карлайл?

Доктор отреагировал довольно сдержанно. Точнее, он вообще не счел нужным демонстрировать эмоции в данной ситуации и сосредоточился на выезде с парковки. Но судя по его ответу, он просто обдумывал, какой же афоризм будет наиболее действенный.

— Я на стороне адекватного восприятия сложившихся обстоятельств в контексте произошедших изменений в ментальной базе твоего ребенка. Ты ждешь, что на твой зов откликнется девочка, которую ты привезла в мой дом несколько недель назад, но за нашими спинами сидит формирующаяся девушка, которая, наконец, готова встретиться лицом к лицу со своим прошлым и принять его.

Я задумалась над словами Карлайла настолько серьезно, что пропустила мимо ушей быструю фразу от Тани, что она произнесла со злостью, сквозь зубы. Я бы все равно не поняла, что она сказала — одно из любимых занятий Тани и Кейт было обсуждение меня на их родном языке; она использовала этот фокус и с доктором Калленом, который даже не изменился в лице.

«Готова встретиться лицом к лицу со своим прошлым и принять его», — а что это будет значить для меня? Что произойдет, когда я сумею превозмочь боль от потери родной семьи? Когда я смирюсь с тем, что убийца моего брата стоял в нескольких метрах от меня, а я была бессильна даже упрекнуть его в случившемся? Что, если единственное, что мне требуется — начать жить дальше?

Мимо проносился калейдоскоп магической зелени, которая успела мне полюбиться; больше я не чувствовала себя здесь чужой или одинокой; меня можно было бы обвинить во лжи, если бы я утверждала обратное. Я бы не хотела менять ровным счетом ничего в этом месте; было бы слишком сложно снова подстраиваться и искать себя.

Казалось, что прошла целая жизнь — настолько странно мне было вновь входить в вампирский дом. Крупными персиковыми гроздями распустилась орхидея Эсме, которая все это время лишь набирала цвет. Я оглядывала холл с искренней теплотой на душе; здесь мне было комфортно, здесь я чувствовала себя как дома. Всего три недели, и какой невообразимый контраст.

Когда шарф и теплая парка остались на пуфе у входа, меня уже ждала Эсме; на ее губах была нежная улыбка, а ладони потянулись ко мне. Я сделала шаг навстречу, с ощущением полнейшего наслаждения оказываясь в ее объятиях; ее карамельные локоны упали мне на плечи, и я закрыла глаза, на одно мгновение представляя, что они все — моя настоящая семья. На секунду мне стало по-настоящему больно, а потом внутри разлилось тепло. Ее голос вырвал меня из раздумий:

— Лиззи, милая, ты так исхудала. — Эсме звучала огорченно. — Идем, я сделаю тебе mac&cheese.

И это показалось мне настолько естественным, что я без раздумий кивнула.

— Конечно, с удовольствием.

Только возле кофемашины я вдруг обернулась назад и увидела Марвел, что безмолвно наблюдала за этим со стороны; с ее лица были стерты совершенно все эмоции.

— Может лучше чай?

Я отвлеклась на Эсме и вновь вернула взгляд на Таню. Но на месте, где она стояла, было пусто. Я хотела поговорить с ней обо всем, что случилось, но была не уверена, что она готова принять мою точку зрения; для нее я все еще та беззащитная, одинокая девочка, которую она нашла в дебрях снежного леса. Однако стоило ей отступить в сторону и напомнить мне о свободе, как я вдруг поняла, что могу жить дальше. Что я больше не нуждаюсь в каменной стене, что оградит меня от любых невзгод.

Все то время, что я была с Эсме, нас никто не беспокоил. Мы говорили обо всем и ни о чем конкретном, и я не уставала разогревать макароны, чтобы снова и сновы вытягивать их из мягкого сыра; мятный чай согревал не хуже любимого латте, а треск поленьев в камине создавал уют вокруг нас. Сейчас все черные мантии, разломанный стол и животный страх казались одним далеким, несбыточным кошмаром. А все кошмары имеют одно прекрасное свойство: в скором времени они забываются.

Я медленно побрела вверх по лестнице в предвкушении от желания провести часок-другой в обжигающей воде; как замечательно будет там вздремнуть. Завтра меня, вероятно, ждет школа, поэтому пора освежить собственные знания и захватить с собой пару учебников; Карлайл сможет мной гордиться, если мой средний балл будет хотя бы отдаленно напомнить оценку «хорошо».

Я остановилась на пороге собственной комнаты, недоверчиво рассматривая чемоданы, что сгрудились у самого порога. Таня неподвижно замерла у череды панорамных окон, рассматривая то, что было достижимо ей одной. Неужели она настолько расстроена из-за сцены с Эсме и думает, что хоть кто-то в этом мире может заменить мне Марвел?..

Мне стало даже немного грустно оттого, что она решила улететь так быстро. Но на этот раз у нас хотя бы есть шанс нормально попрощаться.

— Уже улетаешь? — Я отбросила на постель свитер и нахмурилась от идеального порядка на столе. Точнее от полного отсутствия каких-либо вещей, принадлежащих мне. Одиноко возвышался угловатый моноблок.

Когда я подняла глаза, Таня беспристрастно рассматривала мое лицо. Тени от веток располосовали ее лицо — действительно пугающее зрелище.

— Я решила помочь тебе собрать вещи. Горный воздух поспособствует выздоровлению. — В груди защемило; я чувствовала себя преданной. — Мы возвращаемся домой первым же рейсом. — Не могу поверить: она делает ровно то же самое, что и в прошлый раз. Решает все за меня.

Но почему-то я оказалась к этому готова. Повторяющаяся шутка не становится смешнее раз за разом — ты оказываешься к ней готов. Вот только на этот раз я собираюсь изменить финал.

— Я не полечу в Денали, — мой голос звучал на удивление ровно. Оставалось только развернуться и отправиться распаковывать чемоданы, наплевав на ее решительный вид. Но у этого мог быть непредсказуемый финал.

В это время стоическое терпение Тани, похоже, дало трещину. Она поправила волосы и нервно переместилась ближе ко мне. Ее глаза блестели от гнева или возмущения; она была готова к отпору.

— Ты рыдала мне в трубку, Лиззи, обвиняла меня в том, что я тебя бросила, а теперь отказываешься возвращаться домой? — Её голос буквально шелестел. Это не предвещает ничего хорошего. Как и не меняет того, что все успело измениться.

— Кажется, после тех рыданий в трубку мы с тобой уже виделись, вот только разговор получился довольно… односторонний, — я скрестила ладони на груди, прожигая взглядом треклятые чемоданы. Ненавижу разбирать вещи, ведь я только-только нашла свое место для каждой мелочи.

— Я не собираюсь стоять здесь и напрасно терять время, одевайся, — она подхватила с постели свитер и протянула мне. — Не хочу сидеть в аэропорту в ожидании следующего рейса.

Я сделала шаг назад, отстраняясь от нее настолько, насколько мне позволяло пространство спальни. Мама выглядела разъяренной. Кажется, если так пойдет и дальше, кому-то придется вмешаться. Интересно, сколько вампиров уже стоит под дверью?