История одного гоблина. Два в одном

Только двум удалось вырваться. Около сорока ангелоподобных смуглых бойцов отдали свои жизни в этой атаке: ящеры не сдались без боя и дорого продали свои жизни.

– Что ж, достаточно небольшие потери, – прикинула в уме серхенги. – Если учитывать их пародию на доспехи, это серьезный успех. По весу убитых так они даже в плюс вышли.

Тивада между тем все прибывали и прибывали. Драконы, увидев растущую угрозу, снова взмыли повыше над полем боя, чтобы оценить расстановку сил.

«Интересно, – подумал Аггрх, – насколько эти крылатые гады хорошо соображают. Если они достаточно умны, то это сражение все равно закончится большой бойней. Пропадут ведь без меня мои солдатики. Как бы ты поступил на моем месте, сынок?»

Адинук краем глаза посматривал за напряженной работой мысли компаньона и не вмешивался, позволяя тому принять решение самостоятельно.

Орк знал, как бы поступил в такой ситуации его сын. Полуорк не раздумывал бы ни секунды, как не колебался он и в тот раз перед смертью от магического истощения. Тогда он отважно занял место Гарба в вершине сигила, жертвуя собой.

«Знаю, я никогда не был достоин тебя, но я постараюсь исправиться».

– Я туда, – твердо сказал зеленокожий, подобрал валяющийся посох и бодро припустил в сторону сражающихся. Ноющая боль у него в висках отступила, освобождая место упоению, которое сулила битва.

– Наконец-то, – облегченно выдохнул эльф шепотом, выпуская очередную отравленную стрелу куда-то вниз.

Между тем среди драконов в небесах началось что-то вроде совещания. Из облаков доносились звуки, которые можно было бы принять за спор. В небесах препирались так долго, что бард успел заскучать. Он периодически посматривал на Михеля и Хиенну. Суккуба, кажется, окончательно потеряла сознание, и монах силился сделать хоть что-то для поддержания в ней жизни. На его лице застыла маска отчаяния.

Нападения прекратились, и Аггрх успел добежать до тивада, которые приветствовали своего генерала восторженными криками. Посох немного сковывал движения зеленокожего, но сильно поднял боевой дух. Почему-то радовались даже пууты, зализывающие раны поодаль, и воительницы-жахани под своим защитным куполом.

Темнокожий верзила Тиргилон, лучащийся добродушием, распахнул объятия, сгреб орка в охапку и приподнял над землей.

– Теперь мы им зададим жару! – крикнул Аггрх бойцам, и солдаты разразились троекратным «ура!» в ответ, хоть большинство не поняло ни слова.

Когда орк снова ощутил под ногами твердую почву, то сразу начал раздавать приказы через Тиргилона.

– Магам создать защитный контур от стихий и ударов хвостов. Они любят хвостами лупить, вы же уже видели! Есть кирки? Ройте окопы. Здесь камень рыхлый и хорошо крошится! От атак с воздуха лучше защищаться из укрытия. Йаамов почему не захватили с собой? Как перестали работать?

Тивада засуетились, выполняя приказы. Вновь почувствовав себя в своей стихии, Аггрх приободрился и на время забыл о всех бередящих душу проблемах. Мечи бесполезными украшениями болтались в ножнах. Настоящее оружие он крепко сжимал обеими руками, и оно не сулило ничего хорошего любому, кто сунется.

Судя по реву, донесшемуся с небес, ящеры приняли какое-то решение.

– Улетают! – разочарованно протянул Адинук, провожая взглядом удаляющиеся силуэты в облаках со своего наблюдательного пункта.

– Если они расселятся по миру в таком количестве и отложат яйца, – мрачно заметил молчавший до этого Михель, заставив барда вздрогнуть от неожиданности, – здесь лет через сто только они одни и останутся.

Как оказалось, монах не терял связи с реальностью и все это время следил за происходящим.

– Летуны с лучшим оружием за ними! – выкрикнул орк.

Он пришел к той же мысли, что и компаньоны наверху, и его несвежее лицо покрылось сеточкой морщин от осознания. Не все битвы можно выиграть, сражаясь с врагом в открытом бою. Рептилии это поняли первыми и поспешили ретироваться.

На перехват вылетела стайка летунов, в которых с трудом можно было узнать переродившихся импов. Чешуйчатые и обнаженные прежде тела теперь были одеты в обтягивающие шелковые небесно-голубые трико с прорезями для крыльев. Сами крылья сверкали на солнце целомудренной белизной перьев и даровали их обладателям небывалую прежде скорость и маневренность. В остальном летуны отличались от соплеменников только необычайно развитой мускулатурой в области плеч и шеи да чересчур низким ростом.

Крылатые тивада преградили улетающим ящерам путь, и в небе разыгралось новое сражение, за которым снизу следило больше двадцати тысяч пар глаз.

– Мне кажется, или их меньше? – спросил Михель, обращаясь к Адинуку.

Монаху стоило больших усилий интересоваться реальностью, но он пытался отвлечься от охватившего его отчаяния.

– Значительно, – подтвердил зоркий как сокол эльф, – но драконы по ним не попадают. Почти.

С неба дождем посыпались вниз драконьи туши, изредка сопровождаемые хлипкими и часто обугленными до черноты телами тивада. К счастью для зрителей, драконий дождь выпал чуть в стороне от места сражения.

– Уйдут ведь! – всплеснул руками орк, искренне переживая за исход битвы.

Малочисленные летуны шустро носились по небу, что есть мочи рубя драконьи головы зачарованными мечами. Вот только их было всего пятьдесят, а оставшихся драконов в шесть раз больше. К тому же рептилии решили вступить в бой, и ряды их врагов начали таять.

Бегство могучих ящеров казалось неизбежным, но с неба вдруг раздалось громкое ржание.

– Лошадки! – радостно захлопал в ладоши бард, бросая перо.

Десятки белокрылых рогатых молний сбоку атаковали уносящийся вдаль драконий клин, возглавляемый матерой янтарно-желтой самкой с большим роговым наростом над глазами. Предводительница низко рыкнула, и ящеры рассредоточились, нарушая единый строй. Они разбились на небольшие группы, разлетевшиеся в разных направлениях.

Однако единороги летали слишком быстро для тяжелых ящеров. Пока дракон делал один взмах крыльями и поворачивал бронированную шею, заметив движение сбоку, в него уже втыкали рог с другой стороны под лопатку или снизу в брюхо.

Ящеры в панике заметались туда-сюда так, что отблески их разноцветной чешуи начали слепить наблюдателей. Три армии стояли, задрав головы, и следили за развернувшимся сражением. Рептилии только мешали друг другу и часто сталкивались. Единороги заходили снизу и сбоку, низко наклоняя белогривые головы и бодая гадов своими крепкими волшебными рогами в самые незащищенные места. Одного удара хватало, чтобы дракон тут же складывал крылья и пикировал с высоты вниз, разбиваясь насмерть о камни или утопая в бурных водах горной реки. Каждую победу единороги отмечали дружным издевательским ржанием.