История одного гоблина. Два в одном

– Не уберег дурака, – горько подумал он, – и сам подставился.

Посох задрожал в лапах, как будто требуя внимания.

– Тебе чего надо? – устало спросил Аггрх. – Бой закончен, потери сосчитаны.

Гобмобом не унимался и потянул его к очищенному от тел кругу. Орк нехотя подошел, и посох сам направил его руки для удара собой о камни. Высеченные из тверди искры переросли в яркую вспышку, и перед глазами воина возникли нечеткие очертания его погибших друзей. Они шагнули к нему, и на секунду за их спинами Аггрх рассмотрел машущего ему рукой сына.

– Рэкс, я иду к тебе, мальчик мой! – прошептал орк и упал на колени.

Смерть явилась за ним вовремя, хоть он и представлял ее иначе. Зеленокожий зажмурился, ожидая развязки.

– Хорош валяться, старый пройдоха! Эта поза недостойна воина и ревнителя веры! – раздался над ухом голос Каввеля.

Сильные руки оторвали его от земли и легонько встряхнули, а затем аккуратно поставили на ноги.

– Посох отдай! – требовательный голос Гарба окончательно привел орка в чувство.

Он разлепил глаза и узрел обоих компаньонов рядом с собой.

– Живые мы, живые! – радостно сообщил ему минотавр.

Руки разжались сами собой, и сознание покинуло орка повторно.

***

Михель успел добрую сотню раз пожалеть о своем решении. Может, все-таки стоило согласиться? Орденское воспитание упрямо давало отрицательный ответ на этот вопрос, зато чувства к суккубе кричали об обратном. Сделанного не воротишь, и монах хорошо отдавал себе в этом отчет.

Адинук легкой походкой подошел к нему и положил руку на плечо. Человек слегка повернул голову и искоса посмотрел на эльфа.

– Бери ее и пошли отсюда, – сказал бард. – Мне кажется, надо отнести ее вниз.

Траурно-черное кожаное одеяние резко контрастировало с мертвенно-бледным лицом красавицы в обрамлении спутанных рыжих волос.

Михель послушно подхватил тело любимой и побрел вслед за удаляющимся остроухим. Он нес Хиенну на руках и думал, как быть дальше.

Тропинка вывела их обратно к реке, которую Михель и Хиенна пересекали раньше на единорогах. Лошадки в тот раз просто перепрыгнули через ее опасные воды.

– Бросай! – приказал Адинук.

– Она еще жива! – возмущенно очнулся от вереницы грустных мыслей монах, чего и добивался бард.

– Тогда аккуратно опускай.

С этим предложением Михель спорить не стал. А вдруг сработает? Монах выбрал место, где берег казался не слишком крутым. Он осторожно спустился к стремнине и вошел по колено в воду. Ноги тут же онемели от холода, но человек не обратил на это никакого внимания.

Он нежно поцеловал суккубу в пылающий лоб между рожек и нагнулся, бережно окуная тело в ледяной поток.

Ревущая мощь бурлящих вод и температура в этом месте не предполагали безопасного купания. Человек поскользнулся на скользких камнях, пытаясь удержать голову суккубы над водой. Его сразу же сбило с ног и потащило вниз по течению, как и его возлюбленную. Адинук выругался: он не это планировал.

– Я же сказал аккуратно! – негодующе зашипел эльф и бросился вдогонку.

В воде суккуба сразу претерпела те же изменения, через которые прошли остальные пууты. Поток понес ее навстречу вынырнувшему монаху. Михель, отфыркиваясь, кое-как зацепился застывшими пальцами за какой-то скользкий черный камень, и, борясь со стремительным потоком, отчаянно завертел головой, пытаясь отыскать взглядом любимую.

Когда ему это удалось, парень рванулся к не подающей признаков жизни демонессе. Попытка едва не стоила ему жизни. Тело принцессы пронеслось в считанных футах от рук, а его самого с размаху швырнуло о каменистый порог. В глазах потемнело, и только усилием воли монах сумел не потерять сознание и не уйти под воду окончательно.

Бард какое-то время мчался вдоль берега, пытаясь помочь, и время от времени видел мелькающие в воде рыжие волосы. Хиенна была по-прежнему прекрасна, но так и не пришла в себя даже после трансформации. Наконец рыжее пятно окончательно ушло пропало из виду и больше не показывалось на поверхности. Дальше река срывалась с большой высоты водопадом, и найти принцессу живой эльф уже не надеялся.

– Эх, как глупо вышло, – с некоторым сожалением подумал Адинук. – Ну, хоть ушла перерожденной, как вылупившийся птенец.

Эльф вряд ли бы признался даже себе, что в чудесное спасение суккубы он особо и не верил. Просто нужно было как-то вывести монаха из ступора. Бард вернулся к Михелю, который сумел выбраться на берег самостоятельно. Мокрый и замерзший человек выглядел жалко. Вода ручьями стекала с его истерзанного балахона, сейчас больше похожего на мокрую половую тряпку, у которой за плечами не один десяток вымытых до блеска подсобных помещений. Однако мужчину колотило не столько от холода, сколько от щемящего чувства утраты.

– Я д-д-даже не п-п-похоронил ее, – у человека не попадал зуб на зуб.

– Пошли искать Аггрха! – предложил эльф. – Похоже, нас осталось только трое, если не считать того безрогого перерожденца из Эльжахима.

Михель безропотно поднялся и побрел обратно к месту сражения. Бард потянулся за ним, не спуская на всякий случай с монаха глаз.

Бывшее поле боя встретило обоих компаньонов кострами. Сухих горючих камней и драконьего жира вокруг нашлось достаточно, чтобы просушить, обогреть и накормить всех нуждающихся. Вчерашние недруги сегодня сидели бок о бок возле огромных бурлящих бронзовых котлов, варили какие-то овощные похлебки, охотно делились одеждой и припасами с голодными и раздетыми.

Внешне теперь все они были схожи. Разве что среди бывших жахани преобладал женский пол, а среди пуутов мужской. Совместный бой укрепил взаимное доверие. И, хотя они говорили на разных языках, а тысячелетняя вражда все еще стояла тенью прошлого между ними, нашлись парочки из обоих народов, которые сразу перешли к флирту со вчерашними противниками, минуя стадию знакомства.

– Прям идиллия, – хмыкнул Адинук, не отставая от Михеля.

Идти приходилось осторожно, чтобы не поскользнуться на какой-нибудь луже не до конца свернувшейся крови или ворохе чешуи. Тела погибших уже прибрали, а вот исполинские драконьи туши никто и не думал хоронить.

Рядом с кострами крутились огромные белые собаки. Ничто в них, кроме размера, не напоминало тех кошмарных тварей, которыми они недавно были. Даже их характер поменялся. Завидев чужаков, около пятидесяти громадных псов широкими прыжками приблизились к идущим компаньонам и остановились перед ними.

– Замри! – шепнул Адинук. – Они не злые.

Словно услышав, самая крупная псина потянула носом воздух, коротко гавкнула и одним быстрым движением подсунула голову под руку эльфа.

– Хороший мальчик! – сказал бард, почесывая макушку довольно урчащего вожака.