История одного пета. Часть 2

Глава 5

Первым подала недовольный голос Татина. Она редко была довольна, поэтому никто особенно и не удивился бурчанию. Ничего страшного, что дождик разбудил ее, поплескав брызгами в задорно вздернутый носик. Всех остальных не миновала такая же участь, но, кроме нее, никто и не думал возмущаться.

И я, бывало, попадал под хороший град и потом походил на облезлую крысу, но не ворчал. Лишь небольшая досада на себя, вчерашнего, что поленился поискать крышу над головой. Но это отсыревшее чудо бурчало весь завтрак, в ходе которого мы прикончили наши припасы (а я пускал слюни, наблюдая, как Кан трескает рыбку и не делится). Причем, ни к кому конкретно не обращаясь, она заставляла всех чувствовать себя виноватыми, даже Бегунок смущенно отворачивал морду и вопросительно поглядывал на меня. А что я ему мог ответить? Даже нормально пожать плечами не мог, так и приходилось лишь ободрительно подмигивать.

Наконец, Кан велел Татине замолчать и внимательно послушать тишину. Мы тронулись в путь. Татина оскорблено закрыла рот, лишь тяжко вздохнула по поводу несовершенства этого мира и отвернулась от неблагодарных мужчин.

Мы остановились неподалеку от рва, в месте, где должен упасть подъемный мост. По причине раннего утра он еще поднят и на стене не маячило ни одного заспанного лица. Оно и понятно – вряд ли враги рискнут перебираться через такую вонючую речку. От нее так несло, что глаза невольно сами собой начинали слезиться, не могу себе представить, что творится в городе, когда ветер меняется и несет это амбре на людей.

 – Павел, тебе лучше превратиться в цыгана. Нас тут никто задаром угощать не будет, воровство мне претит, поэтому мы, как бродячие артисты, устроим небольшое представление и заработаем на пропитание, – Кан зевнул, демонстрируя свое отношение к другим идеям. Возможно, поэтому никто и не стал противиться, а Павел принял облик Плута.

Как всегда возникла привычная волна холода и перед глазами промелькнуло уведомление об использовании фиолетового луча.

– Павел, а другой образ взять не мог? Это вредный человек, и с Бегунком он плохо обращался, смотри, как бы конь не перепутал, – сказала Татина.

Бегунок, подтверждая слова Татины, сразу же лязгнул зубами над Пашкиным ухом. Тот еле успел увернуться и не оставил гордому коню маленький трофей. Бегунок не успокоился малым, а предпринял еще одну попытку, потом ещё и ещё, до тех пор, пока Павел не принял собственное обличье.

– Извини, Бегунок, не знал, что для тебя это так важно. Попробую сейчас другой облик представить, просто Плута я запомнил по дружескому напутствию. Ну, будем вспоминать других лиц цыганской национальности – и обернулся кудрявым черноволосым человеком с огромным носом, устрашающе выпирающим вперед.

Этакая помесь Будулая и Сирано де Бержерака. В дополнение к виду черноволосого цыгана на Павле переливалась ярко-красная ситцевая рубаха, на ногах синие шаровары и блестящие хромовые сапоги. И финальным аккордом – слепящее глаз здоровенное кольцо в ухе.

– Да-а, тебе еще медведя не хватает. Хотя ты можешь превратить в мишку своего кота, положив на него руку и представив какой нужен образ. Хотя это превращение всего лишь до полуночи, но нам должно хватить. Ну-ка, попробуй! – Кан подмигнул Павлу.

Эй, минуточку! А меня кто-нибудь спросил? Может, мне больше нравится оставаться небольшим и симпатичным котом, а не огромным косматым медведем? Как обычно, мои возражения проигнорированы, а Павел лишь ответил: «Прости, Кешка, для дела нужно. И разве ты не хочешь почувствовать себя большим и сильным?»

После этого он взял меня на руки и, зажмурившись, повернул луч. В теле создалось неприятное ощущение, словно все органы одновременно зачесались, причем изнутри. Зато предметы уменьшились в размерах, и теперь я доставал Павлу до пояса. А когда поднялся на задние лапы, чтобы привыкнуть к новому телу, то и вовсе оказался выше его.

Зря протестовал, как только я превратился в медведя, так сразу увидел испуг в глазах лошадей, и это было немного приятно. Они испуганно шарахнулись прочь, и Павлу с Татиной стоило большого труда их успокоить. Я просто не мог удержаться от небольшого хулиганства и слегка мяукнул. Мой мяв прозвучал грозным рыком, а лошадей еще пять минут пришлось успокаивать. За это я получил по ушам, хотя и не почувствовал никакого удара, но внушение принял во внимание и больше не пробовал петь.

На городской стене показалось заспанное лицо и удивленно воззрилось на нас. Понаблюдав нас десять минут, в течении которых мы откровенно заскучали, лицо снизошло до разговора. Над этим лицом красовался оскал собачьей пасти, шлем очень напоминал собачью голову.

– Эй, бродяги! Чего вы здесь забыли? – любезно осведомился стражник.

– Для вас есть выгодное предложение!!! Мы бродячие артисты! Лишь голодные животы и пустые сумы заставили потревожить ваш покой. Если будет нам позволено, то мы покажем представление и двинемся дальше своей дорогой. Конечно, мы не забудем наших благодетелей, позволивших заработать на пропитание, и щедро вознаградим их за оказанную услугу, честно отдав треть сборов. А это минимум пять серебряных монет, это конечно не предел, которым мы желаем вас наградить… – Кан многозначительно замолчал.

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся стражник, – Эй, Монд, просыпайся, ленивое животное, тут у нас нарисовалось выгодное дельце! Подойди и послушай, оно без сомнения тебя заинтересует.

Рядом показалась еще одна голова в шлеме. Она усиленно терла глаза и что-то бурчала. Наконец, закончив разминку лица, мужчина обратил праведный взор к нашим скромным персонам.

– Чего вам нужно, бродяжки? У нас мирный город и хулиганств мы не терпим! – как можно строже сказал Монд, и я почему-то ему поверил.

Кан повторил предыдущую речь, что заставило расхохотаться и Монда.

– Ты сам сказал, что после представления должен отдать нам минимум пять монет. Все бродяжки – известные лжецы и прохвосты, поэтому плату мы увеличиваем вдвое и будем рядом, чтобы у вас не возникло мысли обмануть нас! – стражник вновь расхохотался.

Причину их веселья я понял гораздо позднее.

А в данный момент головы исчезли с горизонта и спустя некоторое время деревянные ворота опустились. Мы терпеливо ждали, когда это чудо инженерной техники упрется в землю. Сказать по правде, я не удивился, почему горожане не боялись запахов рва, так как внутри пахло еще хуже. Два стражника, оказавшиеся довольно рослыми и толстыми ребятами, оглядели нас с ног до головы, затем переглянулись и снова заржали. Бегунок посмотрел на них и презрительно фыркнул, мол, мы и не так умеем.

На стражниках напялены латы, имитирующие мускулистые тела, из-под которых выплывали жировые складки настоящих тел. На головах упомянутые шлемы в виде собачьих голов, дружелюбно смотрящих на нас голодными глазами. Сзади шлемов собачьи хвосты, если настоящие, то стражники не такие уж и плохие ребята. Оба с обвислыми усами и колючими глазками, три подбородка им придавали еще большее сходство. В руках они держали алебарды, чьи блестящие наконечники смотрели на нас.

Тот, кого назвали Мондом, махнул нам рукой, приглашая следовать за ним. Мы прошли внутрь города и мост с кряхтением ударил о стену за нами, отрезая путь к бегству.