История одной (не)любви

Они смотрели друг на друга, не в силах отвести глаз, и не видели, как Наарх щелкнул пальцами и огненные петли вздернули вверх рычащего, изрыгающего проклятья Дирха Раанлеса. Одна петля стянула за спиной его руки и спеленала крылья. Вторая стреножила. Третья захлестнулась на горле. Воздух вокруг него замерцал, очерчивая грани Куба. И разъяренный демон исчез вмепсте с завьярами, оставив после себя замирающий вой.

Очнулись, только когда накрывший их кокон исчез. Вернее, когда прозвучал чуть насмешливый голос Наарха:

— Пусть посидит в Кубе, остынет. Давно стоило сделать это, спасибо, что дали мне повод.

Открытие первого портала в Альдарик назначили на утро. Всего планировалось пять порталов, что перенесут посольскую миссию в затерянный город. Каждый переход требовал много энергии, ведь теперь анайхам придется переносить не только слуг и охрану, не способных создавать порталы, но еще беспомощного Дирха, заключенного в Куб, Дею и ее сына. Правда, к ним присоединился Йеванн, а его магическая мощь, как выяснилось опытным путем, оказалась куда больше, чем у того же Раанлеса.

— Знаешь, — сказал Наарх, задумчиво глядя на Йеванна, что пытался определить свой магический уровень, — если бы я не знал, что Шиарх мертв, я бы решил, что ты — это он.

— Почему вы так думаете? — спросила Дея.

Они втроем стояли на галерее, глядя, как солнце опускается за горизонт. Из комнаты Ноэля доносились тихие голоса: Катарина укладывала его спать. Йеванн, развернув ладони к небу, смотрел, как огненные плети, срывающиеся с кончиков его пальцев, хлещут по облакам. Самые длинные пронзали облачный слой и отражались зарницами.

— Мало какой анайх способен выпустить плеть такой силы, да еще на такую длину, — пояснил глава миссии. — О завьярах и даранхах вообще молчу. Самые сильные из нас могут выдать две-три плети за раз, но потом неизбежно наступает откат и опустошение. Только Владыка мог не бояться магического выгорания.

— Почему?

— Потому что сам сердце магии.

Дея невольно вспомнила о трех сердцах, что бились в груди Йеванна. Не было ли одно из них тем мифическим «сердцем магии»? Но спрашивать об этом у Наарха она не решилась, лучше спросит потом у Йеванна. Наедине.

— Это из-за трона? — небрежно полюбопытствовала девушка.

Наарх по-отечески снисходительно хмыкнул:

— Нет, трон всего лишь кусок кварца. Красивый, овитый легендами и мифами. Но он стоит в самом эпицентре магической аномалии. Это то, что вы, люди, называете Бездной, и боитесь до ужаса. Когда на него садится очередной претендент, неуправляемый поток силы устремляется через трон в тело дайэрэ. И если дайэрэ не способен его принять и укротить, сила испепеляет его.

Дея с трудом сдержала взволнованный вздох. Она следила за Йеванном, а сердце тревожно стучало: сможет ли он укротить эту силу? Сможет ли подчинить себе магию? Или сгорит…

Будто услышав ее мысли, Йеванн перевел взгляд на нее и ответил белозубой улыбкой:

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Я знаю больше, чем тебе кажется.

— Тогда скажи и мне! Успокой меня!

— Помнишь, ты обещала довериться? Так доверься.

Дея хотела возразить, но вмешался Наарх.

— Ладно, дети, — проворчал он, подавляя зевок, — пора закругляться. Желаю вам крепко спать этой ночью. И да, — добавил, перед тем, как исчезнуть, — доверяй своему эшхару, это лучшее, что ты можешь сделать.

— Доверяй своему — кому? — Дея сопроводила его исчезновение недоуменным взглядом.

Йеванн стряхнул пальцев сноп огненных искр, шагнул к ней и обнял за плечи. Она задрожала, услышав, как он наклоняется к ней, вдыхает ее аромат и шепчет на ухо чувственным хриплым тоном:

— Мужчине. Своему мужчине, госпожа-ворожея.

* * *

В эту ночь Дея услышала еще много красивых слов, сказанных на языке Альдарика. У нее не было времени узнать перевод, но сердце и так подсказало, что именно хотел сказать Йеванн, когда бормотал их, перемежая с поцелуями. Или когда нежно входил в нее, или когда заставлял кричать от страсти.

Она уже не боялась, что кто-то из обитателей домика услышит ее стоны и крики. Знала, Йеванн не даст ни единому звуку просочиться из спальни. Ее демон щепетилен в вопросах, что касаются их двоих.

Наступившее утро застало ее в объятиях любимого мужчины. Да, именно любимого. Теперь Дея могла признаться в этом хотя бы себе. Но хватит ли у нее сил и смелости сказать о своих чувствах открыто?

Почувствовав, что она проснулась, Йеванн тоже открыл глаза. Приподнялся на локте, так что светлые волосы рассыпались по его плечам, и заглянул ей в лицо. От обольстительной улыбки, что играла у него на губах, по Дее прошлась сладкая судорога.

— Доброе утро, моя дакши, — шепнул демон и, склонившись, прикоснулся губами к ее губам. Горячая ладонь скользнула по ее телу, слегка сжала грудь. — Как спалось?

— Лучше не бывает! — выдохнула, подхватывая его игривый тон.

В глазах супруга Дея видела только восхищение, бесконечную нежность и заботу. И она уже открыла рот, собираясь признаться в своих чувствах, как в дверь постучали, при чем отнюдь не деликатно, и раскатистый голос, способный поднять и мертвого, прокричал:

— Эй, голубки! Подъем! В Альдарике нанежитесь!

Дея вздрогнула, инстинктивно вжимаясь в мужа.

— Дверь не ломай, — лениво ответил Йеванн и, ничуть не торопясь вскакивать с кровати, поцеловал супругу в плечо.

— У вас полчаса на сборы! — прозвучало из-за двери. — И мальчишку утихомирьте, а то он добрался до наших хвостов!

Дея и Йеванн переглянулись. На миг в ее глазах вспыхнула тревога за сына, но тут же растаяла. Не выдержав, оба рассмеялись.

— Надо спасать хвостатых товарищей, — все еще смеясь, Йеванн поднялся и начал собирать разбросанную по полу одежду. — Ноэль отличается ненасытным любопытством. Хотел бы я знать, в кого он такой, наверное, в мать?

Дея тоже выбралась из постели. Завернулась в простыню, как в тогу, и направилась в уборную. Но слова Йеванна заставили ее остановиться.

— Не думаю, — заметила девушка, — скорее в отца.

Сердце ёкнуло, когда Йеванн медленно разогнулся. Он держал в руках свою рубашку, только что поднятую с пола. Внимательный взгляд мага скользнул по девушке, отмечая, как изменилось ее лицо.

— Прости, — поспешно выдохнула она и сникла, — тебе, наверное, неприятно слышать об этом…

Он шагнул к ней, отбросив рубашку. Обхватил ладонями побледневшие щеки, заставил посмотреть ему в глаза.