История одной (не)любви

Она сделала вдох и вдруг поняла, что не властна над собственным телом. Руки и ноги утратили чувствительность, а перед глазами появился туман. С каждым ударом сердца, с каждым рваным вдохом этот туман становился все гуще и все темнее. Пока не закрыл все вокруг.

Исчезла комната. Исчез весь мир. Не стало ни звуков, ни запахов. Только бледное напряженное лицо Йеванна осталось перед глазами. И алые искры в глубине его вытянутых зрачков.

Прежде они у него были круглые — человеческие. Теперь из глубин его глаз на нее смотрел демон. И этот демон чего-то ждал…

А кинжал в руке жег раскаленным железом.

Медленно, почти не соображая, что происходит, Дея перевела взгляд на лезвие. В отполированной стали отразилось ее лицо. Его сменила картинка из прошлого: центр Тарузы, особняк Вейлиссов, двор. Мать и отец в кандалах, Рейвен, вооруженные тайхи. И дознаватель — Черная Смерть.

Вот он взмахивает рукой в черной перчатке — и Рейвен отлетает прочь, снесенный мощным ударом магии.

Вот отец падает под натиском тайхов. Мать кричит, ее крик заглушают звуки борьбы. Дознаватель подходит к ней, поднимает с колен. Его лицо скрыто маской, только в прорезях светятся бездушные ледяные глаза.

Мать плюет в эту маску. Дознаватель бьет ее по щеке…

— Ударь меня, чтобы тебе стало легче, — сквозь шум в голове прорвался глухой голос Йеванна.

Легче? Нет, ей легче не станет, даже если она ударит его сотню, нет, тысячу раз! Это не вернет ей родных, не исправит содеянного. И уж точно не изменит прошлое.

Но Йеванну нужен этот удар. Хотя бы один. Чтобы заглушить голос совести, выедающий его изнутри. Нужен ему, как награда за покаяние.

Но разве он заслужил эту награду?

Дея почувствовала, как ее пальцы сами собой крепче сжимают рукоять седжака.

— Давай, — маг опустил голову и подставил ей шею.

Ту самую, что она обнимала этой ночью.

Его волосы рассыпались, закрывая лицо.

Дрожь напряжения пробежала по руке девушки от самых пальцев к плечу. Мышцы сжал болезненный спазм.

Всего лишь одно движение, один взмах — и эльфийская сталь войдет в эту шею. Разве это не то, чего она хочет? Причинить ему боль, отомстить, сделать так, чтобы он мучился. Заставить его прочувствовать все, что пришлось почувствовать ей…

Но разве месть принесет ей покой?

— Ну же! — Это была не просьба. В голосе Йеванна вдруг зазвучала сталь. — Сделай это!

— Не могу, — выдохнула она одними губами. — Не хочу…

— Ты должна, Дея! — он схватил ее руки. Они показались ему ледяными. — Должна! Дай волю гневу, накажи меня, ведь ты этого хочешь!

— Ты… не знаешь, чего я хочу…

Каждое слово давалось с трудом. Дея поняла, что задыхается, но не от гнева и жажды мести, как думал Йеванн. О нет, она задыхалась от горечи, от боли и бессилия. От понимания, что прошлое нельзя изменить. И от того, что теперь ей придется до конца своих дней жить с этим знанием.

Но что она?

Взгляд уперся в затылок супруга.

Он живет с этим уже столько лет…

Вот почему при первой их встрече в Рузанне он сказал, что лучше бы она дала ему умереть.

Ведь лучше смерть и покой, чем жизнь с осознанием того, что ты виновен в смерти родных своей суженой.

Да, не он их убил. Но он привел их к гибели. Он стал тем, кто разрушил ее семью. Слепым и бездушным исполнителем чужой воли. Карающей дланью.

Не выдержав, она закрыла глаза.

Под сердцем болело. Узор на шее пульсировал, напоминая, что они с Йеванном связаны, и эту связь невозможно разорвать.

Под плотно сжатыми веками запекло от непролитых слез. Бессмысленный шум в голове вдруг сменил перезвон колокольчиков. И тихий знакомый голос прошелестел:

«Ты исцеляешь тела, а я дарую тебе силу исцелять души. Это мой свадебный подарок тебе, маленькая ворожея. Воспользуйся им с умом!»

Дея вздрогнула, будто выдернутая из сна. Ее пальцы разжались. В мертвенной тишине оглушительно звякнул кинжал.

— Дея?

Йеванн вскинул голову. Его глаза лихорадочно блестели, взгляд блуждал.

— Я не стану этого делать, — прошептала она. — Я не могу причинить тебе боль, но могу облегчить ту, что есть.

Он качнул головой:

— Мою боль невозможно заглушить. Лучше бы я тогда умер. Так было бы проще для всех.

— Может быть…

Пульсация лаира усилилась. Дея моргнула, смахивая слезы с ресниц. Медленно, будто сквозь толщу воды, протянула руки и положила на плечи мужу.

— Хватит себя жалеть. Мы связаны душами, помнишь? — произнесла, ловя его взгляд. — Я бы убила тебя, если б могла. Я бы ушла от тебя, если бы ты отпустил. Но не могу ни того, ни другого. Даже умереть. Ведь у меня есть то, ради чего я живу и буду жить несмотря ни на что. У меня есть сын, Йеванн. Ребенок. Может, тебе не понять, но ради него я спасу тебя тысячу раз и даже тысячу первый, если придется.

Их взгляды столкнулись. Дея почувствовала, как в груди зарождается странное ощущение. Непривычное колющее тепло. Оно медленно растекалось по телу, словно густой мед по тарелке, пока не достигло рук.

Ладони девушки засветились. Сначала едва заметно, но постепенно свет становился все ярче, тепло все сильнее. Только ни Йеванн, ни Дея этого не увидели. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза, пытаясь прочесть в них то, о чем не могли сказать вслух.

Наконец, тепло в груди перешло в испепеляющий жар. Руки словно объяло пламя. Дее казалось, что огонь выжигает ее изнутри и снаружи, плавит кожу и кости, она почти чувствовала запах гари. А может, ей это только казалось…

— Я… хочу, чтобы ты жил! — выдавила она, изо всех сил сжимая напряженные плечи супруга. — Жил ради меня и ради Ноэля.

С минуту Йеванн смотрел на нее остекленевшим, ничего не выражающим взглядом. Его зрачки превратились в две почти невидимые полоски, а потом вдруг резко расширились, заливая мраком всю радужку.

Он заставил себя разжать губы. В тишине прозвучали слова:

— И ради нашего будущего ребенка…

«Ради нашего будущего ребенка»…

Этого оказалось больше, чем она смогла вынести.

Слова ударили в самое сердце. Пробили дыру. Заставили магию выплеснуться неуправляемым бурным потоком.

Мощная волна сотрясла охотничий домик, прокатилась по нему от самого основания до конька на крыше. Промчалась лучами света, задевая мысли и чувства всех, кто находился там в этот момент.

Дея вскрикнула раненой птицей, ее руки бессильно упали вниз, соскользнув с плеч супруга. Йеванн подхватил в объятия ее безвольное тело. И даже сам не заметил, как за его плечами развернулись алые крылья анайха.