Мой первый самолёт Л-29

Мой первый самолёт в гражданской авиации. АН-2.

АН-2

Мне 22. Командир АН-2.

ТУ-134. Переход в большую авиацию.

Аэробус ИЛ-86.

Аэробус ИЛ-86.

ИЛ-76

ИЛ-76.

ИЛ-18. Садимся в Варшаве.

Мне 32. Заместитель командира эскадрильи ТУ-134. Челябинск. С Леночкой.

Ольга перед нашей свадьбой.

С Ольгой в Таиланде.

Африка.

Над ночной Африкой.

Африка. Сомали.

Сомалилэнд. Местный «супермаркет».

Алма-Ата. Метеоконсультация перед вылетом.

Моя Алёнка.

Мне 65.

Предисловие.

Много профессий на земле вызывают повышенный интерес среди людей. К сожалению, не о каждой из них написано достаточно книг, чтобы удовлетворить здоровое любопытство к какой-либо из них. В этой книге я хотел бы рассказать о самой, на мой взгляд, интересной и, для многих, загадочной профессии – профессии пилота гражданской авиации. Считаю, что имею право познакомить читателя со многими сторонами этой престижной работы, т.к. проработал пилотом гражданской авиации более 40 лет. Мне довелось освоить от самого маленького до самых больших и самых современных российских самолетов и работать на них командиром. Постараюсь донести до Вас, дорогой читатель, насколько это возможно, свою историю от моего взлета и до моей посадки в этой прекрасной профессии. От моего прихода в авиацию и до окончания работы в ней. Мне самому до сих пор не верится, что у меня получилось стать пилотом и успешно проработать им много лет. Я с большим уважением отношусь к летному составу и к тем специалистам, кто обеспечивает безопасность полетов, кто готовит авиационную технику к полету, кто руководит полетом. Я ощущаю гордость, что находился столько лет в одном ряду с этими неординарными и влюбленными в свое дело людьми. А что это действительно необычные люди я постараюсь Вам, дорогой читатель, донести в этой, абсолютно правдивой, моей истории. В ней, на мой взгляд, много интересного не только о том как я, уже будучи опытным пилотом, пролетал много в небе нашей страны и за ее пределами, но и как пришел в профессию, как учился на летчика. Я расскажу о своих и своих товарищей первых шагах в небо, о том, какими непростыми они были. Не простыми, но очень интересными, незабываемыми, порой очень радостными, а порой и очень трагичными.

Часть 1

Школа юных пилотов

Желание стать летчиком у меня появилось совершенно случайно и очень рано. Дело в том, что со мной в 9 и 10 классе учился фанатик авиации Стас Напольских. Он очень хорошо рисовал, причем, в основном, самолеты. Он знал о них намного больше, чем мы, его одноклассники. И вот однажды, он нам сообщает, что при Дворце пионеров есть школа юных пилотов. Раньше такие были во многих городах. Еще были школы космонавтов. Туда принимали школьников 9х классов. Занятия проходили только по воскресеньям. Поскольку это было в городе Челябинск, где было высшее военное авиационное штурманское училище, то преподавали в школе пилотов курсанты старших курсов этого училища. И вот этот Стас уговорил нескольких одноклассников стать курсантами этой школы. То есть 6 дней в неделю мы учились в обычной средней школе, а в воскресенье в школе пилотов.

Было какое-то собеседование и нас всех приняли. Нас было четверо. Всем была пошита синяя форма с курсантскими погонами. Нам, конечно, это очень нравилось. Ну и девчонки стали поглядывать на нас с интересом. Но самое главное – учеба. Мне очень понравилось изучать авиационные дисциплины, тем более, что преподавали нам их по серьезному, по взрослому. Мы осваивали конструкции самолетов и двигателей, аэродинамику, навигацию и даже азбуку морзе, знание которой и сейчас необходимо современным летчикам. Все это, как оказалось, мне пригодилось позже, при дальнейшем обучении, в других учебных летных заведениях. По окончании этой школы пилотов мы сдавали экзамены и получали синие дипломы с оценочными листами. Проучились мы 2 года. И у нас появилась привилегия поступить в авиационный центр ДОСААФ без экзаменов, пройдя только медицинскую комиссию. Но об этом чуть позже.

Первый прыжок с парашютом

Перед самым окончанием школы пилотов мы должны были выполнить по 2 прыжка с парашютом. Событие неординарное и готовились к нему очень серьезно. Изучали конструкцию парашюта и, самое главное, как его укладывать для прыжка. Мы бы, конечно, очень хотели, чтобы парашюты нам уложили опытные в этом деле люди. Но так заведено в авиации, что свой парашют ты укладываешь сам. А это не так просто.

В назначенный день нас привезли на аэродром того самого авиацентра, в котором в последствии нам предстояло осваивать первый в своей жизни самолет. В большом помещении для каждого из нас были выстланы, так называемые столы – шириной, примерно 1,5 метра длинные полосы брезента. На них и происходила собственно укладка. Руководил ей инструктор-парашютист Ситников. Не могу не остановиться на этом легендарном человеке.

Спортсмен – парашютист Ситников на тот момент совершил несколько тысяч прыжков, побил все мыслимые и немыслимые рекорды. Его знали и уважали все парашютисты нашей страны и не только. Причем, это был невысокий, но очень сильный и красивый человек. Когда мы уже позже учились в авиацентре, в нашей казарме был установлен турник. Так вот, Ситников иногда заходил к нам и на этом турнике разве что солнце не крутил – не позволяла высота потолка. Причем, легко и непринужденно. Так вот, пригласили его как-то раз на соревнования выполнить показательный прыжок. То есть удивить всех и спортсменов, и зрителей. И вот он придумал такую штуку. Надел на себя 3 парашюта. Один обычный – за спиной, второй – спасательный, на котором летчики-истребители сидят в чашках своих катапультных кресел, а третий – запасной, который находится на животе на случай нераскрытия основного парашюта. Вот так он и выпрыгнул из самолета. Пролетев какое-то время в свободном падении, он дернул кольцо спасательного парашюта – на котором сидят. Парашют благополучно раскрылся. Пролетев какое-то время на нем, Ситников отстегнул его и опять полетел в свободном падении. Через какое-то время он открывает запасной парашют – на животе. Пролетев и на нем какое-то время, он и его отстегнул, оставшись с, пока еще нераскрытым основным парашютом, который за спиной. А земля-то уже близко. На земле все с замиранием сердца смотрели на этот смертельный номер. И когда Ситников дернул за кольцо оставшегося парашюта произошел перехлест строп. По-простому – стропы запутались в одну веревку. Парашют стал бесполезен. А земля совсем близко. Люди на земле перестали дышать, а многие в ужасе отвернулись. Гибель казалась неминуема. Но только не для Ситникова. Он хладнокровно на руках долез до нераскрывшегося купола, разобрался за секунду в чем дело, какие-то стропы отрезал, какие-то распутал, отпустил купол и он раскрылся за секунду до приземления. Какое-то время на аэродроме стояла мертвая тишина, а потом с криками радости все бросились к отважному герою. Когда к нему подбежали, он был абсолютно спокоен и удивлен такой бурной реакцией спортсменов и зрителей. Многие тогда говорили: – Ну все, отпрыгался Ситников, больше не подойдет к самолету. Но уже на следующий день увидели его на аэродроме, укладывающим парашют, для нового показательного прыжка.

Возвращаясь к нашим столам для укладки парашютов. Инструктор-парашютист Ситников ходил вдоль брезентовых полотнищ, на которых мы укладывали каждый свой парашют. И каждому хотелось, чтобы он подольше задержался около него, чтобы во-время заметил возможную нашу ошибку. Но подолгу он ни у кого не задерживался, так как опытным взглядом сразу оценивал нашу работу. Кому было нужно, он подсказывал, поправлял. Мы, конечно, очень волновались, боясь где-то ошибиться, ведь прыгать придется самому. И когда все парашюты были уложены и подогнаны все ремни, их опечатали, и каждый расписался на бирке своего парашюта. Их поместили на спецсклад до того дня, когда состоятся прыжки.

На аэродром пришлось выезжать трижды. Первые два раза дул сильный ветер и нас не допустили к прыжкам. И только на третий день ветер ослаб, и было принято решение приступить к прыжкам. И тут произошло событие, которое подтверждает наше огромное желание прыгнуть. Дело в том, что перед прыжком всем нужно было в санчасти аэродрома пройти проверку состояния здоровья – внешний вид, температуру, давление и пульс. Проводил проверку майор медицинской службы Скородумов. Мы по одному заходили к нему в кабинет. Последним из нас был Виктор Усков, мой однокласcник. Высокий, симпатичный блондин отростил себе бородку. Тогда это было не принято, особенно для школьников. В школе учителя закрывали на это глаза, возможно потому, что мама у него была завуч школы. Он был хороший парень, просто немного пижон. И вот когда он зашел в кабинет Скородумова, тот ненашутку рассердился за такое неуважение и к себе, и к самому процессу подготовки, что отказался проводить проверку, а значит и допустить Виктора к прыжкам. Это была катастрофа – столько готовились, переживали, ждали этого дня и вот тебе на. Майор Скородумов не поддавался на уговоры Виктора и сказал: « Побреешься, тогда и приходи». А где бриться-то и чем? Была зима, курсантов в это время на аэродроме нет. Вышел Виктор из кабинета, расстроенный, чуть не плачет. Все уже ушли, а я жду его у двери. Ну что делать? Виктор говорит: « Валер, у меня есть спички, давай попробуем подпалить бороду». Я спрашиваю: « А ты выдержишь, ведь это, наверно, будет больно». Ну что с нас взять – мальчишкам по 16 лет. Стал я зажженной спичкой пытаться подпалить Вите бородку. Ему пламя, естественно, лицо обжигает – ничего у нас не вышло, но картина получилась такая – Витя, с красным лицом и сумасшедшими глазами, а на конце каждого волоска его жидкой бородки образовался шарик. Все красное лицо в шариках, которые мы безуспешно пытали убрать. Плюс ко всему, запах стоял такой, будто палили поросенка. Мы растерялись и не знали, что нам делать дальше. И тут из кабинета выходит сам майор медицинской службы. Увидев Виктора, и унюхав странный запах, он сначала ничего не понял.

Спрашивает: « Вы чего тут делаете?» И тут до него дошло. По-моему, он не знал, плакать ему или смеяться. «Да вы с ума сошли, что ли? Усков, заходи в кабинет». И, оценив страстное желание парня прыгнуть с парашютом, со словами: «Ну вы даете», он допустил Виктора к прыжкам. Дальше нас привезли на летное поле, где рядом с самолетом АН-2, с которого мы должны были прыгать, на расстеленном брезентовом столе нас уже ждали наши парашюты. А рядом тоже готовились к прыжкам девушки-спортсменки, за плечами у которых уже было не по одному прыжку. А пишу о них потому, что именно мне пришлось прыгать из одного с ними самолета. То есть их в самолете было девять человек и я десятый. Но тогда я еще об этом не знал. Мы надели каждый свой парашют, инструктор еще раз проверил его подгонку, провел краткий инструктаж и велел всем ждать команды. Мы стали ждать. Вот пришел пилот АН-2, осмотрел самолет и скрылся в кабине самолета. Конечно, мы все волновались, т.к. не знали как поведем себя в самолете перед прыжком. А что будет страшно, мы не сомневались. Хотя виду, конечно, никто не подавал. Все пытались шутить и смеяться шуткам других. Оказалось, что первыми будут бросать девушек-спортсменок. Самолет брал на борт десять парашютистов. А девчонок было девять. И тогда, чтобы дополнить комплект Ситников предложил мне прыгать с ними. Я не мог отказаться, хотя, конечно, хотел быть в самолете вместе со своими ребятами. Ну что, делать нечего – я пошел в компании девушек к самолету. И тут меня ждал новый сюрприз. Первыми из самолета выбрасывают тех, у кого больше вес, чтобы случайно он не догнал в воздухе других парашютистов. Невооруженным взглядом было видно, что я именно этот человек. Меня посадили рядом с дверью, чтобы я первым из нее и вышел. Пилот запустил двигатель, инструктор сел на место второго пилота. Самолет был на лыжном шасси. И вот мы плавно заскользили по заснеженному аэродрому. Через некоторое время летчик вывел двигатель на взлетный режим и мы, с ощутимым ускорением, стали разбегаться для взлета. И вот мы уже над землей. Самолет кружит над аэродромом, набирая высоту. Уже и так, кажется, очень высоко, а он все набирает и набирает высоту. Выброс производился с высоты 800 метров. И тут я подумал, что поскольку я буду прыгать первым, то все девчонки будут на меня смотреть. И если они заметят на моем лице признаки страха – я сгорю со стыда. А самолет все набирал и набирал высоту. Уже и домики на земле стали такими маленькими и машины на дороге меньше спичечного коробка, людей вообще не разглядеть. Ну вот, похоже, самолет набрал нужную высоту – пилот прибрал режим работы двигателя. Стало немного тише. Вышел из кабины инструктор, подошел к двери и пристегнул себя к тросу под потолком салона. Фалы наших парашютов тоже были пристегнуты к этому тросу. В этом прыжке не нужно было дергать за кольцо для открытия парашюта. Эту функцию и выполнял этот фал, выдергивая чеку у парашюта и оставаясь болтаться в самолете на тросе. И вот, прозвучала первая сирена, которую дал пилот для открытия инструктором входной двери и все парашютисты должны были встать и дожидаться второй сирены уже для выполнения прыжка. Но, поскольку, ветер все-таки был приличным, инструктор жестом дал всем команду оставаться на своих местах. Для подстраховки он выбросил из самолета «Ивана» – так почему-то называют чучело с весом человека на парашюте. Это делается для того, чтобы летчик точнее пристрелялся к месту нашей выброски, чтобы мы приземлились на аэродроме, а не где-нибудь, куда нас может унести ветер. Ситников закрыл дверь, и самолет сделал еще один круг над аэродромом. Теперь уже стало совсем понятно, что через каких-нибудь пару минут нужно будет прыгать. Напряжение возрасло до предела. И вот раздалась первая, совсем не долгожданная сирена. Инструктор жестом дал команду приготовиться и открыл дверь. В салон ворвался дикий шум и свист. Инструктор показал мне, что теперь мое место у открытой двери. Помня, что за мной наблюдают девчонки, я, довольно бодро, как будто делал это уже много раз, шагнул к двери. Если кто-нибудь, когда-нибудь скажет Вам, что не испытывает страха перед прыжком – не верьте. Не просто страшно, а очень страшно. Позже, опытные парашютисты, имеющие за плечами не одну тысячу прыжков, рассказывали мне, что всегда со страхом ожидают эту самую сирену в самолете перед прыжком. И вот стою я перед раскрытой дверью – земля ужас как далеко, самолет гудит, ветер свистит, и никто не гарантирует на 100 процентов, что это не последние минуты твоей жизни.