История пишется победителями
Шрифт:
И что страшнее всего — Россия под давлением англо-французских кругов стала потихоньку закрывать для рейха свой рынок. И это было прямым следствием кошмарного для нее поражения в русско-японской войне, и сотрясавшей страну на протяжении долгих трех лет революции, с ее стачками и забастовками, крестьянскими бунтами и вооруженными восстаниями на немногих уцелевших кораблях под Андреевским флагом.
Так что царю сейчас были крайне важны французские займы, потому Ники свой выбор сделал в сторону присоединения к Антанте, позабыв старый добрый «драйкайзербунд», в котором участвовал его дед, убитый террористами. А ведь не мог памятовать о его судьбе, как и других русских императоров, своих предшественников на троне, что пошли наперекор интересам собственного дворянства. Английским золотом была оплачена смерть императора Павла, что в союзе с Наполеоном вознамерился
— В следующем году разразится «Агадирский кризис» с «прыжком» нашей «Пантеры». Как повод для войны очень удобный, к тому же Россия может отказаться от данных ее обязательств. Ведь эта война станет «колониальной», наподобие той, что шла у Ники с Японией, и в которой Франция не только не участвовала, даже соблюдая нейтралитет, под давлением англичан отказавшись от оказания помощи.
Кайзер неожиданно повеселел, даже оживился. Но принц быстро прикинул возможности, и отрицательно помотал головой. И негромко произнес то, что думал на этот счет — ведь он тоже прочитал материалы:
— Мы не успеем подготовиться, даже если начнем спешные приготовления, чтобы исправить все допущенные ошибки. Построить новые линкоры и подводные лодки раньше лета четырнадцатого года все равно не поспеем. Для нас будет лучше отказаться от «брошенной кости», получить преференции за счет османов. Зато совместное выступление Антанты с заявлением Лондона как нельзя лучше дают повод к будущей войне с ними, а также возможность Ники удержать свое боярство от бряцанья оружием. Особенно когда мы его познакомим с той ролью жертвенного агнца, которую его стране уготовили кредиторы. Если избежим войны на два фронта, и крепко ударим по Франции, то плохого для нас просто не произойдет.
— Пожалуй, тут ты полностью прав, Генрих. Жаль, но рано — воевать на море с Королевским Флотом пока не сможем. Давай определимся с тем, что нам надлежит сделать. А там ты поедешь в Петербург, а потом последует поездка Ники и Аликс сюда в Кенигсберг. Она для нас имеет чрезвычайную важность — нужно обеспечить нейтралитет царя…
Один из братьев в политике позер, второй старался быть незаметным…
Часть первая
«ЗАДЕЛ НА БУДУЩЕЕ» лето 1912 года Глава 4
— Петр Аркадьевич, я прекрасно понимаю, что любая война для нашей страны принесет массу бедствий, и без всякой на то пользы. Лучше продолжать строить школы и больницы, чем тратить деньги на удовлетворение амбиций, что принесут токмо один вред верноподданному нашему народу. Да и не стоит водружение креста над Святой Софией тех чудовищных потрясений, которые испытает Россия, а ведь оное устремление неизбежно встретит самое яростное сопротивление всех великих держав, и особенно Англии, что на словах прикидывается нашим «другом», оставаясь стойким недоброжелателем. Нет, тут следует действовать иначе, совсем иначе, а потому нам следует подождать и посмотреть, чем закончится война между Италией и османами. Думаю, сейчас мы все будем свидетелями преудивительного зрелища.
В последние два с половиной года Председатель Совета Министров Российской империи Петр Аркадьевич Столыпин стал замечать разительные перемены, произошедшие с императорской четой. И сейчас он насторожился, услышав знакомые недоговоренности в обычно негромком голосе императора, уже ставшие для него привычными. Иной раз возникало стойкое ощущение, что монарх каким-то образом догадывается о том, что произойдет, а потому события встречал совершенно спокойно, со ставшим удивительным для него хладнокровием и поразительной невозмутимостью.
И все началось с той январской поездки в Кенигсберг, что случилась два года тому назад, куда царь поехал вместе со своей супругой и принцем Генрихом Прусским, что совершил до этого короткий визит в столицу. Родственные связи между Домами Гогенцоллернов и Романовых были крепкими, такие приватные визиты ни кого не удивляли. Но что произошло в Кенигсберге непонятно — августейшая чета возвернулась
в Петербург крайне опечаленной, и что интересно более всего, истерики у императрицы прекратились совершенно, и Александра Федоровна неожиданно сменила гнев на милость, и с той поры частенько приглашала Петра Аркадьевича на чашку чая. И теперь сам Николай Александрович частенько ездил в Кенигсберг, но частным порядком, раз в два месяца точно, не реже, задерживаясь там на неделю-другую. Эти визиты не остались без внимания англо-французских кругов, влиятельных в Петербурге, и они были крайне встревожены подобными встречами между двумя императорами.Ведь в пятом году в Бьерке Вильгельм с Николаем встречались тет-а-тет, и о том Петр Аркадьевич прекрасно знал. Тогда министрам удалось отговорить монарха от подобного альянса, ведь о французских кредитах можно было в дальнейшем не помышлять, а ведь шла злосчастная война с японцами. Да и сама перспектива возможного создания германо-российского военного альянса, направленного против Англии, изрядно встревожила не только Лондон, но и Париж. Так что царь свою подпись под «Бьеркским соглашением» дезавуировал, и угроза для Антанты миновала.
Регулярные поездки царя в Кенигсберг снова встревожили противников курса на сближение с Германией, но страсти вскоре улеглись — Николая Александровича там всегда встречал принц Генрих с супругой, которая все время проводила с императрицей, и тут стало ясно, что Николай Александрович возит туда свою августейшую «половинку» исключительно для лечения. Да и доктор Боткин, лейб-медик, всегда сопровождавший Александру Федоровну и цесаревича Алексея, возвращался из поездок необычайно воодушевленный и загадочный, а наследник престола стал выглядеть лучше чем обычно — мальчик с рождения страдал от какой-то болезни, сам Петр Аркадьевич старался не интересоваться какой именно, но уже точно знал, что двое сыновей принца Генриха страдали от похожего недуга. Да и германские медики оказались куда лучше русских — уже во всех российских городах ходили разговоры, что немцам удалось с помощью своих химических заводов наладить в этом году выпуск лекарств разнообразного вида, от обычных порошков до таблеток, а также вакцин, которые стали поступать в их аптеки. И благодаря именно визитам царской четы теперь уже русские аптеки будут со следующего года получать германские лекарства, причем относительно недорого, куда дешевле английских или французских препаратов.
Так что страсти по поводу «кенигсбергских поездок» улеглись, на них в «свете» просто перестали обращать внимание, тем более кайзер на них бывал не столь и часто, да и особого сближения с Германией не происходило. Только французов и англичан беспокоило то, что немцы несколько активней стали открывать в России собственные заводы и предприятия, а не только завозить товары для продажи, весьма качественные в сравнении с русскими, но еще и дешевле. В Думе несколько раз поднимали тему «заградительных пошлин», но ряд промышленников стали входить с германцами в «паи», налаживая столь нужную для страны промышленность, в которой англичане с французами постоянно отказывали, предпочитая не производить в России товары и оборудование, а продавать свою собственную продукцию. И у них имелись влиятельные покровители, в том числе из великих князей — это Петр Аркадьевич хорошо знал. Те же русские послы в Париже и Лондоне, Извольский и Бенкендорф всячески радели за «кровные» интересы французских и английский дельцов, чьи «аппетиты» и притязания уже стали невыносимыми — они видели империю чуть ли своей собственной колонией. После поражения в войне с японцами, «союзники» по Антанте, что всю историю были исторически злейшими врагами, достаточно вспомнить Крымскую войну, стали открыто говорить, что «с Россией можно не считаться».
И на это у них имелись основания — империя не восстановила свою военную мощь, и Столыпин это хорошо знал. Значительная часть ассигнований из бюджета уходила на нужные для страны цели — переселение крестьян на плодородные земли Сибири и Туркестана, на строительство многих и многих тысяч школ. В прошлом году в стране было введено обязательное начальное образование для всех детей в рамках двух или трех годичных «народных» училищ. Для подготовки педагогических кадров открыты несколько сотен учительских институтов и специальных классов при многих гимназиях. И это при том, что в стране будет всячески увеличено число больниц, аптек, лечебниц и фельдшерских пунктов. Но пресловутая «экономия» довлела над умами, и сейчас на заседании Совета министров началась склока…