История Роланда

29. Мрачные застенки. Это бритва

На следующий день после водворения в Училище нас стали по очереди уводить на освидетельствование. Полный тревожных предчувствий, я нервничал и для успокоения сосал прощальный подарок Хулио – большой зелёный леденец в форме звезды. Бесшумно появились старички, кивнули мне и молча повели по коридорам и лестницам. У белых дверей они остановились, а меня подтолкнули внутрь. Я вошёл, и они тихо затворили за мной. Посреди большой комнаты стоял стол, за ним сидел крупный человек с волосами, собранными в хвост. Слева вся стена от пола до потолка была занята компьютерами, а справа на диванах развалились разномастные программисты в белых футболках, человек пять. Они ели пиццу с грибами, макая её в кетчуп, пили фанту и разглядывали меня.

– Как тебя зовут? – спросил тёплым голосом человек с волосами.

– Роланд, – сказал я и добавил почтительно: – сэр.

Тут один из программистов хрюкнул, потом хрюкнул другой и закашлялся, а потом они все вместе расхохотались. Роланд! – гоготали они, – Роланд! Вот умора! Они тряслись от смеха, взвизгивали, хлопали руками по коленкам и утирали глаза. Роланд! Вот потеха! На футболки падали крошки и грибы, на джинсы летели капельки кетчупа. Один только человек с волосами не смеялся и смотрел приветливо.

– У вас есть телефон, сэр? – осмелился я. – Мне нужно позвонить домой, маме и папе. Меня привезли сюда по ошибке.

Он понимающе покивал и обратился к программистам: видите, его сюда по ошибке привезли. Но программисты от этого только пуще развеселились – они уже стонали, выли и, корчась от смеха, сползали на пол.

– Так что же, сэр?

– Что?

– Извольте дать мне телефон.

И тут он с грохотом встал – наверное, ему надоело играть добрячка – сдвинул брови и громыхнул страшным голосом: будет тебе телефон! Несите шапку! Программисты мигом стихли, ссутулились и засуетились по комнате, как муравьи. Двое усадили меня за его стул, двое поднесли и нахлобучили на меня белую меховую шапку. Пахнуло псиной. Из наших белых собачек! – мелькнуло у меня. Пятый стал передо мной и велел закрыть глаза. Закрой глаза! Не закрою! – отчаянно выкрикнул я. А это ты видел? Он выхватил из кармана бритву. Это бритва! Сейчас как полосну! Я в ужасе зажмурился, и они стали что-то делать, чем-то шуршать, щёлкать клавишами, пикать курсорами. Потом всё медленнее, всё тише. Тишина. Я ждал, дышал, сердце стучало. Ничего не происходило. Наконец я собрался с духом и открыл глаза. Темнота.

2A. Истории безоблачного детства. О телах

Нам с братиками с раннего детства хотелось собаку. Хоть какую, хоть самую маленькую болонку, хоть самую беспородную дворняжку, хоть котика. И вот однажды мы не сдержались и открыли своё желание папе, который, как обычно, сидел на балконе и ел черешню.

– А зачем вам собака?

– Ну... Мы будем с ней играть, будем с ней дружить, будем за ней ухаживать. Мы научим её приносить тебе тапки!

Папа засмеялся и переспросил, действительно ли мы хотим собаку. Действительно? Да, да, папочка!

– О, сколь смешон человек в своих желаниях... Вы, детки, похожи на мифического Тантала, но Тантала обезумевшего, который стоит в воде, но не видит её и мучается от жажды.

– Ты хочешь сказать, что у нас есть собака, но мы не видим её?

– Да, дети мои! И эта собака – ваше собственное тело.

– Тело?..

– Тело. Животная оболочка, дарованная вам Господом. Было бы грубой ошибкой, детки, отождествлять себя с телом. Вы это понимаете?

– Понимаем...

– А раз понимаете, отчего бы вам не воспринимать своё тело как обособленное существо? Вот смотрите: я угощаю своё тело черешней. Ам. Ам. За это я прошу тело поднять руку. Смотрите! Видите, как слушается? Тело такое может, что собаке и не снилось! Смотрите: моё тело разговаривает с вами. Оно и читать умеет, и писать, и считать. Разве собака на это способна? То-то же. Подумайте над этим как следует. А я пока выведу своё тело погулять.

Мы подумали, и папина теория сильно впечатлила нас. Утром, поднявшись пораньше, мы начали разучивать со своими телами несложные команды, и, несомненно, добились бы значительных успехов, если бы не мама. Мама выяснила у нас, что происходит, и на следующий же день принесла откуда-то двух белых собачек неизвестной породы, необыкновенно добрых и ласковых. Собачки стали жить у нас. Они лаяли, гонялись друг за другом по палисаднику, и больше всех любили маму, потому что она их кормила.

2B. Истории безоблачного детства. О цирке

Каждое лето к нам приезжал цирк – городок ярких шатров на пустыре. Папа высоко ставил цирковое искусство и непременно водил нас на представления, по нескольку раз в сезон. Нам было интересно и весело: клоуны, фокусники, акробаты, дрессированные звери, мороженое, и мы радовались вместе с папой. А зимой мы читали книжки. И вот однажды мы прочли повесть то ли Джека Лондона, то ли Сетон-Томпсона, уже не помню, в которой описывались мучительства цирковых зверей. Оказывается, они делали трюки вовсе не по доброй воле! Оказывается, никакого воспитания знанием и лаской не было и в помине! Методичное истязание плюс жестокие уловки – вот что было. В слезах мы пришли к папе и вопросили: как же так? Папа, обнимая нас, отвечал, что всякие кошмары и вивисекции происходили только в прошлом веке, а теперь всё уже давно стало хорошо и честно.

И, когда наступило лето, он снова собрался идти с нами в цирк – в первый же день выступлений. И тут выяснилось, что Колик не поверил папе ни на грош. Ночью он встал на кровати и произнёс перед нами речь, в которой живописал чёрного дрессировщика в кожаном фартуке, с окровавленной плетью. А фартук – как вы думаете, из кого он сделан? Но мои братья только посмеялись. Все они доверяли папе. Кроме того, Валику нравились клоуны, Толик обожал эскимо, а Хулио был тайно влюблён в девочку на шаре. Только я пошёл за Коликом.

На следующий день мы с Коликом спрятались в овраге и договорились, что должны сразиться со злом. Мы решили сжечь цирк. А папе мы сказали, что не хотим пропускать любимый мультфильм по ТВ и сегодня с ними не пойдём. Когда они ушли, мы выждали полчаса и побежали в гараж, где стояла канистра с бензином. Мы привязали её к железной тележке и со скрипом повезли обходной дорогой, поближе к заборам. Это было очень тяжело, но мы справились. Потом я катил тележку вдоль цирковой ограды, а Колик наклонял канистру, и бензин выливался ровно, не прерываясь. Мы хотели, чтобы огонь пошёл со всех сторон сразу, и не оставил цирку ни шанса.

– Колик! А что, если сгорят звери?..

– Нет. Звери убегут. Но даже если сгорят – это лучше, чем страдать всю жизнь в рабстве.

– Колик! А что, если сгорят папа и братья?..

– Нет. Мы, когда подожжём, побежим и предупредим их, чтобы спасались.

Сделав полный круг, мы бросили тележку, присели на корточки и чиркнули спичкой. Спички горели и жгли пальцы, но бензин не вспыхивал. Что такое! Колик сунул мизинец в бензин, понюхал, лизнул. Вода! Чёрт, как такое может быть! Мы смотрели друг на друга, на канистру, на спички. Вдруг Колик указал мне за спину: смотри! В красных цирковых воротах стоял фокусник, опершись плечом на столб. В чёрном фраке и чёрном цилиндре, скрестив на груди руки. Высокий и мрачный, он недобро наблюдал за нами.

– Уходим, Ролли! Бежим!

Мы вскочили и побежали, и фокусник дал нам уйти.

2C. Истории безоблачного детства. О зимних размышлениях

Однажды весной, когда мы сидели на террасе и пили какао, пришёл папа и привёл с собой маленького белого человечка в жилетке.

– Представляете, – сказал папа, – этот мсье целую зиму не видел людей!

При звуках папиного голоса человечек заулыбался и задвигался, как будто стараясь заглянуть папе в рот. Мама пригласила его за стол, и он, благодарно извиваясь, подбежал к ней, сел рядом. Она дала ему большой кусок булки с маслом, и человечек торжественно принял его двумя руками, как хрупкую драгоценность. Я предложил ему сахар, и он восторженно вытаращился на меня, высоко подняв брови. У него были большие зелёные глаза с густыми ресницами.