История России в рассказах для детей (том 1)

Здесь-то является во всем блеске эта знаменитая государыня, эта предвиденная гением Петра спасительница России. Видя бедственное положение всего войска, видя уныние супруга своего, она не теряет мужества и решается действовать тогда, когда в судьбе русских, казалось, все уже было кончено. Сохранив присутствие духа, необыкновенное в женщине, она устремляет все силы ума своего на размышление о средствах спасти драгоценнейшие блага свои – жизнь Петра и славу России. И вдруг мысль о возможности заключить выгодный мир блеснула в душе Екатерины и обрадовала ее точно так, как радует заключенного несчастливца утешительный луч солнца, неожиданно прокравшийся в мрачную темницу его. Не медля ни минуты, она созывает на совет всех старших генералов, открывает им мысль свою, все одобряют ее, но никто не осмеливается предложить ее царю, никто не осмеливается нарушить его грозное повеление и войти в палатку. Екатерина и здесь является выше всего, ее окружающего: она с твердостью входит к государю, видит его глубокую задумчивость и потом его негодование. В слезах бросается она к ногам его, и гнев Петра исчезает, с каким-то небесным спокойствием он слушает своего ангела-утешителя, с кротостью покоряется ее желанию и в ту же минуту приказывает фельдмаршалу Шереметеву отправить письмо начальнику турецкого войска – великому визирю с предложением о мире. Екатерина втайне от супруга отдает посланному все свои бриллианты.

Спасение России, вероятно, было уже определено Богом, потому что, несмотря на все представления шведских генералов, старавшихся удержать турок от мира с русскими, почти побежденными уже, великий визирь принял предложенный мир. Конечно, условия этого мира были тягостны для Петра: он лишался всех мест, завоеванных им у Швеции, лишался важного для него Азова, Таганрога и нескольких других крепостей, должен был вывести войска свои из Польши, должен был позволить Карлу XII свободно проехать в Швецию. Но что значило все это в сравнении с теми несчастьями, какие могли случиться в отечестве нашем, если бы великий государь его сделался пленником турок!

Петр согласился на все условия, исключив только одно, о котором мы не говорили потому, что оно заслуживает особенного внимания вашего, милые дети. Оно состояло вот в чем. Турки требовали, чтобы Петр выдал им преданного ему союзника и, можно сказать, друга – государя молдавского, князя Кантемира. Это напоминает нам Карла XII, сделавшего точно такое же предложение Августу. Но какая разница в ответах! Король польский для своих собственных ничтожных выгод пожертвовал несчастным Паткулем и отдал его на мучительную смерть. Петр не согласился выдать Кантемира для спасения своей свободы, жизни, царства! Хотите ли вы, друзья мои, знать слово в слово ответ этого великого государя визирю? О, этот ответ прекрасен, о нем говорят с удивлением не только русские, но даже и чужестранные историки. Вот он: «Я не могу преступить моего слова и предать князя, оставившего свое владение из любви ко мне. Мы ничего не имеем собственного, кроме чести; отступить от нее – есть перестать быть Государем». Такое величие тронуло даже грубое сердце визиря: он отказался от своего требования и 12 июля заключил мир, доставивший Петру и армии его свободу возвратиться в отечество.

В какой ужасной досаде был Карл XII, когда известие об этом мире дошло до Бендер, где он жил в ожидании увидеть погибель ненавистного ему царя русского! Без памяти поскакал он в турецкий лагерь, чтобы остановить действия визиря, но уже было поздно. 14 июля русское войско, переправясь за Прут, уже шло по дороге к Киеву, и счастливая Екатерина, сопровождая супруга своего, наслаждалась истинным блаженством души. Все окружавшие ее, начиная от государя до последнего из подданных, виде и в ней свою избавительницу: все говорили ей это с такой искренней признательностью, что прекрасная царица не могла не гордиться своим редким счастьем.

Праздники и увеселения петербургские 1712—1717 годы

Много бывает веселых и торжественных праздников в нашем Петербурге, милые читатели. И вы, вероятно, видели некоторые из них, например парады военные – на Дворцовой площади и Царицыном лугу, церковные – в день Крещения на Неве, в день Святого Александра Невского в Невском монастыре. Со временем увидите, может быть, и те, какие бывают во дворце государя нашего при торжественных случаях в царском семействе. Эти радости еще ожидают вас, но не хотите ли взглянуть хотя бы одним воображением на то, чего уже нет, хотите ли получить понятие о праздниках петербургских во времена Петра? Мы возьмем один из тех, которые так подробно описаны в исторических записках тех времен.

Для этого перенесемся мысленно на берега Васильевского острова. На них нет еще той каменной стены домов, которая возвышается там теперь от самого Горного корпуса до великолепного здания Академии художеств. Там гордо стоит только дворец князя Меншикова.

С раннего утра 9 сентября 1714 года начались в этом дворце приготовления к приему знатного гостя: государь, возвращавшийся в тот день из морского похода, обещал откушать у любимца своего. Этот поход был не из тех обыкновенных походов, какие Петр делал так часто во время продолжительной войны со Швецией. Нет, это был знаменитый поход, снявший с имени русских малейшие следы того стыда, которым неприятели старались покрывать их после несчастного дела прутского, доставивший во владение Петра еще несколько мест по берегу Финляндии, а вместе с тем и полную власть над Финским заливом.

Главное морское сражение, утвердившее новое завоевание и окончившее поход, было 27 июля 1714 года, на южном конце Финляндии, между Гельсингфорсом и Або, близ местечка Травемюнде, и мыса Ганго-Удд, или Гангут. Здесь-то Петр, контр-адмирал и главный начальник своей эскадры, одержал славную победу и, далеко преследуя шведские корабли, навел страх на самую столицу шведов и взял в плен контр-адмирала их Эреншильда. Победитель в награду за труды и опасности, перенесенные моряками – товарищами его, хотел торжественно въехать с ними в новую столицу свою. Вот на этот-то день и назначен был обед у князя Меншикова и праздник в Петербурге.

Уже было около полудня. Народ давно толпился по улицам и особенно по берегам Невы, потому что царю надобно было ехать мимо них из Кронштадта. Самые любопытные спешили в гавань, из которой лучше всего видно синеющее море. Долго смотрели они напрасно вдаль, наконец там показались первые суда, и старики и дети закричали: «Едет! Едет!»

Это были три русские галеры, шедшие впереди. За ними шли суда, взятые у шведов, в том числе фрегат «Элефант», на котором с дел пленный контр-адмирал Эреншильд, позади плыла командорская галера с самим государем и еще две другие с солдатами под начальством генерала Вейде.

Нельзя описать восторг, с каким встречали царя-победителя обожавшие его подданные. Беспрестанное «ура» раздавалось вместе с пушечными выстрелами во все время, пока суда величественно плыли по широкой Неве и потом остановились близ Адмиралтейства. Здесь все сидевшие в них вышли на берег и в торжественном порядке, с несколькими ротами полков Преображенского и Астраханского, со шведскими морскими офицерами и с пленным Эреншильдом, одетым в богатое платье, прошли в триумфальные ворота, украшенные разными картинами.

Перед домом Сената, незадолго до того переведенного из Москвы в Петербург, шествие остановилось. Контр-адмирал Михайлов вошел в Сенат, где вице-царь принял от него рапорт и поздравил победителя шведов с чином вице-адмирала. Новый чин, в полной мере заслуженный, увеличил удовольствие, какое чувствовал Петр в этот торжественный день. Он хвалился им и во дворце, перед государыней, и за обедом у князя Меншикова, где бесчисленное множество гостей пировало до позднего вечера, осушая бокалы за здоровье нового вице-адмирала и за славную победу его.

Вот описание одного из петербургских праздников во времена Петра. Но бывали там праздники и другого рода. Высокий ум Петра, беспрестанно занятый важными и очень часто тягостными трудами государственными, имел нужду в развлечении. В такие минуты невольного стремления к забаве душевное расположение его так скоро переходило от важного к веселому, что окружавшие его не могли надивиться этому. Отсюда происходило множество забавных приключений и праздников, описания которых встречаются в истории часто на одной странице с рассказом о важнейших происшествиях. Так, в октябре 1710 года, сочиняя законы для управления покоренной незадолго перед тем Лифляндией, Петр занимался свадьбой двух карликов, на которую привезено было из разных мест 72 человека им подобных; так, в 1714 году, когда завоевание Финляндии и осады городов ее, казалось, не должны бы оставить ни одной минуты свободной тому, кто лично присутствовал при каждом сражении, необыкновенный государь находил время для составления плана другой забавной свадьбы, известной под именем маскарадной, где гости были одеты в разные костюмы и играли на разных инструментах, а сам жених – прежний наставник государя старик Никита Моисеевич Зотов – был в платье кардинала, потому что Петр кроме чина тайного советника дал ему еще звание князя-папы.