История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I
Шрифт:
Свидетельство очевидца
«Моя младшая сестра была на агрономическом факультете Таврического (т. е. Симферопольского) университета, я расспросил ее о подругах, и, как водится, на курсе оказалось несколько евреек, которые служили в чрезвычайке. Одну из них, с которой я познакомился в студенческой столовой, я и уговорил сделать «доброе дело», т. е. поместить моего родственника в санаторий. Девятнадцатилетняя еврейка, на совести которой было уже немало расстрелянных офицеров и которую именно за это и ценили, дала мне тут же письмо к самому главному еврею в местной чрезвычайке, который при мне весьма любезно написал письмо Ульянову (брат Ленина, председатель Совнаркома Крымской республики в начале 1919 года. – А.З.) <…>
Не могу здесь не отметить, что эта девятнадцатилетняя
12 мая 1919 г. Совнарком издал декрет, в подробностях разъясняющий систему организации концентрационных лагерей и вводящий принцип их полной самоокупаемости – труд заключенных должен был содержать их самих, охрану и администрацию лагеря, а также давать доход государству. В конце 1920 г. в советской России было 84 концентрационных лагеря с приблизительно 50 тысячами заключенных, к октябрю 1923 г. число лагерей возросло до 315, а число заключенных в них – до 70 тысяч. За побег одного заключенного расстреливалась десятка. Заключенных держали на ужасающе голодном пайке, убивали за малейшую провинность, знали только по номерам. Сходство с созданными через двадцать лет нацистскими лагерями было столь разительно, что если бы сообщения о жизни в советских концентрационных лагерях не были бы опубликованы в 1920-е гг., то можно было бы заподозрить злостную фальсификацию. Но страшные описания советских лагерей, полученные от бежавших из них смельчаков, или из писем, всеми правдами и неправдами переданных на волю и попавших за границу, появляются с начала 1920-х гг. Советскую практику сразу же заметил мало кому тогда известный Адольф Гитлер. 13 марта 1921 г. он писал в «Volkischer Beobachter»: «При необходимости можно исключить развращающее влияние евреев на наш народ, заключив проводников этого влияния в концентрационные лагеря».
По мысли большевиков, террор должен был парализовать волю к сопротивлению у противников советской власти. Люди образованные, мыслящие, особенно молодые, способные к активной и сознательной борьбе, уничтожались в первую очередь, если не шли на активное сотрудничество с большевицким режимом. Студенчество, юнкера, кадеты, семинаристы истреблялись поголовно, если они не были известны, как убежденные социалисты. Особенно тщательно выявляли большевики и истребляли тех людей, которые пользовались в обществе авторитетом и могли объединять вокруг себя недовольных режимом – популярных священнослужителей, земских деятелей, сельских старост, рабочих активистов. Красный террор был не суммой хаотических жестокостей, но продуманной большевиками до деталей и тщательно осуществленной системой удержания политической власти.
То, что нашлись сотни тысяч добровольных и охотных исполнителей сатанинских деяний красных террористов, с веселостью убивавших и глумившихся над своими жертвами, над страданиями невинных – страшный приговор старой, дореволюционной России, ее ведущему слою. Народ нравственно не был воспитан, не был приучен к добру, был развращен многовековым презрением к нему богатых и сильных, не был просвещен церковью и не был сплочен национально. Исполнители красного террора легко забыли все религиозные понятия и бестрепетно поднимали руку на своего брата по крови – будь то русский, армянин, еврей, латыш или поляк. Исключения были немногочисленны. «А в наши дни и воздух пахнет смертью», – писал в 1919 г. молодой Борис Пастернак. Задача террора была атомизировать общество, принудить его членов выживать поодиночке. Жестокие убийства не виновных ни в чем людей приучали к мысли, что единственный способ выжить – служить режиму и при этом не иметь собственного мнения, «колебаться вместе с линией партии» – как определял один советский анекдот. Тогда еще был шанс выжить, да и то небольшой. Второй способ существовать заключался
в том, чтобы, не сотрудничая активно с преступной властью, затаиться и прожить жизнь незаметно, ничего не обсуждая и не осуждая, – пироги ешь с грибами, да держи язык за зубами, гласила народная мудрость тех лет. По этому второму пути пошли многие. Даже своих детей боялись они учить правде и сами забывали ее постепенно.Историческая справка
Многие чекисты находились в параноидальной одержимости в своем служении «Великой всемирной революции». Характерно описание мыслей начальника губчека – Андрея Срубова в одной из первых революционных повестей – «Щепка», написанной в 1923 г. молодым Красным писателем, а до того – красноармейцем – В. Зазубриным (настоящее имя – Владимир Яковлевич Зубцов [1895–1937]), знавшим работу в ЧК не понаслышке. После жуткого описания очередного массового убийства в подвале ЧК автор подводит итог:
«Ванька Мудыня, Семен Худоногов, Наум Непомнящих мертвенно-бледные, устало расстегивающие полушубки с рукавами, покрасневшими от крови. Алексей Боже с белками глаз, воспаленными кровавым возбуждением, с лицом, забрызганным кровью, с желтыми зубами в красном оскале губ, в черной копоти усов. Ефим Соломин с деловитостью, серьезной и невозмутимой, трущий под курносым носом, сбрасывающий с усов и бороды кровавые запекшиеся сгустки, поправляющий захватанный козырек, оторвавшийся наполовину от зеленой фуражки с красной звездой.
Но разве интересно Ей (Великой революции. – Отв. ред.) это? Ей необходимо только заставить убивать одних, приказать умирать другим. Только. И чекисты и Срубов, и приговоренные одинаково были ничтожными пешками, маленькими винтиками в этом стихийном беге заводского механизма. На этом заводе уголь и пар – Ее гневная сила, хозяйка здесь Она – жестокая и прекрасная. И Срубов, закутанный в черный мех полушубка, в рыжий мех шапки, в серый дым незатухающей трубки, почувствовал Ее дыхание. От ощущения близости той новой напряженной энергии рванул мускулы, натянул жилы, быстрее погнал кровь. Для Нее и в Ее интересах Срубов готов на все. Для Нее и убийство – радость. И если нужно будет, то он не колеблясь сам станет лепить пули в затылки приговоренных. Пусть хоть один чекист попробует струсить, – он сейчас же уложит его на месте. Срубов полон радостной решимости. Для Нее и ради Нее».
В начале 1920-х гг. Зазубрина высоко ценили и Ленин, и Горький, он был очень популярен, но повесть «Щепка» опубликовать тогда не решились. Она была издана только в 1989 г. Сам В. Зазубрин был арестован по распоряжению Сталина в 1936 г. и убит 31 августа 1937 г.
В обществе, где большевиков уже к лету 1918 г. не поддерживал почти никто, кроме их подручных и замаранных в преступлениях попутчиков, – террор был единственным способом удержать власть. Дзержинский и Ленин гордо заявляли, что террор и его главное орудие ЧК спасли революцию. И это была правда, если под революцией понимать тот страшный режим, который большевики навязали всем народам России, а потом распространили чуть ли не на треть земного шара. Именно в годы Гражданской войны коммунисты создали карательную систему, которая долгие десятилетия будет ограждать всевластие компартии и приведет к гибели новые миллионы наших граждан.
Мнение историка
Красный террор был с первых шагов существенным элементом большевицкого режима. Порой он усиливался, порой ослабевал, но никогда не прекращался полностью. Как черная грозовая туча, он постоянно висел над советской Россией… Для большевиков террор был не орудием обороны, а методом управления». – Р. Пайпс. Русская революция. Т. 2. – С. 594–595.
Красный террор, по мысли теоретиков коммунизма, имел своей целью не только запугивание, но и искусственный селективный отбор людей, годных к продолжению рода в социалистическом «завтра». «Пролетарское принуждение во всех формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи», – утверждает в 1920 г. Николай Бухарин.
Свидетельство очевидца
«Смертные приговоры выносились и приводились в исполнение не в порядке наказания за преступление, а в порядке ликвидации чужеродного и потому непригодного для социалистического строительства материала. Помещики, буржуи, священники, кулаки, белые офицеры так же просто выводились в расход, как в рационально поставленных хозяйствах выводится в расход одна порода скота ради введения другой». – Федор Степун. Бывшее и несбывшееся. М.; СПб., 1995. – С. 458.