История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I

Историческая справка

Сергей Юльевич Витте (1849–1915) родился в городе Тифлисе (Тбилиси) в семье крупного чиновника голландского происхождения. После окончания университета поступил на службу в канцелярию новороссийского и бессарабского генерал-губернатора, а вскоре перешел в управление казенной Одесской железной дороги. Начав с должности железнодорожного кассира, он сделал головокружительную карьеру, в феврале 1892 г. получив пост министра путей сообщения, а в августе того же года и министра финансов. С 1903 г. возглавлял Комитет министров, в 1905–1906 гг. – Совет министров. Проведенные им реформы способствовали укреплению российской экономики и финансовой системы, быстрому росту промышленности. За заключение благоприятного для России Портсмутского мира с Японией летом 1905 г. получил титул графа. Под руководством С. Ю. Витте был составлен Манифест 17 октября 1905 г. и проведены выборы в I Государственную Думу (1906 г.). Из-за плохих отношений с Императором в апреле 1906 г. Витте уходит в отставку с поста руководителя правительства. Статс-секретарь, член Государственного Совета, С. Ю. Витте оставил воспоминания, которые являются ценнейшим источником по истории России. Когда в феврале 1915 г. Витте неожиданно скончался от простуды, Император не нашел нужным сделать общепринятый в отношении сановников его ранга жест – прислать венок или выразить вдове соболезнования. Он только приказал опечатать бумаги покойного.

Последствия Великих реформ 1860-х гг. существенно изменили социальный состав чиновничества. Наиболее привилегированным, с точки зрения приема на государственную службу, оставалось потомственное дворянство, но из-за своей малочисленности оно было не в состоянии удовлетворить возрастающие потребности государства в административных кадрах. Социальные источники их пополнения постоянно расширялись. Главным критерием отбора кадров к концу века все больше становилось не сословное происхождение, а образовательный уровень, что ускоряло профессионализацию административного аппарата. В конце XIX в. на долю чиновничества приходилось свыше половины мужского населения с высшим образованием. Но образованных чиновников в России всё равно не хватало. Число лиц с высшим образованием в составе государственного аппарата в 1897 г. составляло лишь 39,5 %. К началу XX столетия в России было около 385 тыс. чиновников. По количеству чиновников на душу населения Россия в два, а то и в три раза уступала другим крупным европейским державам.

Костяк чиновников высшего звена составляло «служилое» дворянство, т. е. выходцы из разных сословий, причисленные к дворянству по достижению определенных чинов. Сохранялась также давняя традиция приема на государственную службу лиц нерусского и иностранного происхождения, особенно «остзейских» немцев из прибалтийских губерний, отличавшихся, как правило, европейской образованностью и глубокой личной преданностью Императору.

Карьера российского чиновника регламентировалась петровской «Табелью о рангах» и многочисленными правилами чинопроизводства, получения наград, ношения мундиров и т. д., имевшими большое дисциплинирующее воздействие. Чиновник знал, что при добросовестном исполнении своих обязанностей он мог рассчитывать на продвижение по служебной лестнице, каждая ступень которой приносила ему новые материальные льготы и повышение общественного статуса. Оборотной стороной этого порядка была зачастую формально-бюрократическая оценка деятельности служащего, во многом определявшаяся безупречной выслугой лет, а не личными способностями и заслугами. Общепризнанными недостатками русской государственной службы были слабая координация и соперничество между различными ведомствами, неравномерная загрузка чиновников служебными обязанностями, фаворитизм и вмешательство в государственную политику придворных кругов. К этому следует добавить техническое несовершенство тогдашнего делопроизводства. Например, огромное количество времени уходило на переписывание от руки служебных бумаг: пишущие машинки появились в министерствах только в самом конце XIX в.

Тем не менее, созданный русской классической литературой собирательный образ чиновника как безответственного карьериста и взяточника отражал скорее настроения общественности, нежели реальное положение дел. Всевластие и произвол административного аппарата были существенно ограничены силой права. Русские Императоры первыми были заинтересованы в соблюдении законов, которые сами же и устанавливали. Надзор за чиновниками «сверху» подкреплялся контролем «снизу», прежде всего со стороны органов административной юстиции, в которых подданные Империи могли обжаловать незаконные действия и злоупотребления государственных служащих. Коррупция и взяточничество чиновников имели место главным образом на местном уровне. В высших эшелонах бюрократии серьезные проступки были редки, да и сами возможности их совершения сведены к минимуму.

Свидетельство очевидца

Философ Николай Лосский был потрясен, узнав, что для получения разрешения на издание журнала «Вопросы Жизни», который они организовали в 1904 г. вместе с Николаем Бердяевым и Д. Е. Жуковским, надо дать взятку петербургскому чиновнику. Как о событии исключительном, Лосский написал об этом случае через тридцать лет в своих воспоминаниях: «Самое печальное было то, что для получения разрешения необходимо было дать взятку видному чиновнику, через руки которого проходили дела о периодических изданиях. Имя его было, насколько помню, Адикаевский. Конечно, он не сам брал взятки, а посылал для этой цели подставных лиц. Они приходили всегда вдвоем: оба они были, кажется, инженеры, один с польскою, другой с немецкою (еврейской) фамилиею. Жуковский, я и эти два грязные господина встретились в моем кабинете раза два и, наконец, сошлись на сумме в несколько сот рублей, после чего разрешение на журнал было дано». – Н. О. Лосский. Воспоминания. Жизнь и философский путь. М.: Викмо-М – Русский путь, 2008. С. 126.

Средством общественного контроля над администрацией была пресса, которая, за неимением возможности критиковать высшую власть, направляла свои обличительные стрелы против «бюрократии» – администрации и чиновничества. Такое положение, поддерживая в народе традиционное представление о «хорошем царе и плохих боярах», устраивало русских самодержцев.

Важным ограничителем всевластия чиновников были и органы местного самоуправления – земства и городские думы, права которых в царствование Александра III были урезаны, но далеко не уничтожены. Самодержавная власть была заинтересована в их деятельности хотя бы для того, чтобы переключить внимание общества с общеполитических на местные проблемы. Эти органы, будучи избранными населением, стояли ближе к его повседневным нуждам и заботам, в большей степени поддавались общественному контролю и обладали собственным многочисленным административным аппаратом и независимыми от государства финансами. Земские и городские круги были основным источником либерально-конституционных настроений и движущей силой формирования гражданского общества в России.

Даже противостоявшие Императорской власти люди признавали, правда, задним числом, что к концу XIX столетия «мало-помалу выработался новый тип чиновника, честного, преданного делу, не похожего на тех уродов дореформенной России, которых описывали Гоголь и Щедрин. Мы их оценили только тогда, когда революция разогнала и искоренила старый служилый класс». Так писала в 1940-е гг. член ЦК КДП Ариадна Тыркова-Вильямс (На путях к свободе. М., 2007. С. 64).

Литература:

Б. Б. Дубенцов. Самодержавие и чиновничество в 1881–1904 гг. (Политика царского правительства в области организации государственной службы). Л., 1977.

П. А. Зайончковский. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в., М., 1978.

Л. Е. Шепелев. Чиновный мир России XVIII – начала ХХ века. СПб., 2001.

С. В. Любичанковский. Губернская администрация и проблема кризиса власти в позднеимперской России (на материалах Урала, 1892–1914 гг.). Самара; Оренбург, 2007.

1.1.10. Предпринимательское сословие

Значительным явлением общественного развития России на рубеже XIX–XX вв. явился быстрый подъем неслужилых общественных групп – предпринимательской и интеллигентской. Коммерческое образование и развитие национального предпринимательства становятся важными направлениями государственной политики. В апреле 1896 г., во многом благодаря усилиям министра финансов С. Ю. Витте, было принято «Положение о коммерческих учебных заведениях». Если к концу правления Александра III в России было всего лишь 8 коммерческих училищ, то к началу нового века их насчитывалось уже более полутора сотен; в Санкт-Петербурге, Киеве и Варшаве были учреждены Коммерческие институты. Стало обычным явлением и обучение молодых людей из купеческих и предпринимательских семей за границей.

К началу 1880-х гг. общее число предпринимателей достигало 800 тыс. – 1 млн. человек, а к концу XIX в. – 1,5 млн. Но крупных предпринимателей среди них было немного. В 1904 г. лиц, имевших годовой доход более 1 тыс. рублей, в России было всего 405 тыс., то есть с членами семей менее 3 % населения. Предпринимателей с доходом более 10 тыс. рублей в год к началу ХХ в. насчитывалось не более 25 тыс. человек, а с членами семей – около 150 тыс.

Эта цифра свидетельствует и о большой бедности огромного большинства русских людей, и о колоссальной поляризации доходов. Достаток, а то и богатство немногих контрастировали с бедностью большинства. Среди лиц, имевших доход более тысячи рублей в год, большинство составляли чиновники, служащие торгово-промышленных предприятий и люди свободных профессий, то есть лица, жившие на заработную плату – 36,6 %. Владельцы торгово-промышленных предприятий составляли среди них только 20 %. Еще 13,6 % – лица, получающие доходы с капиталов (рантье), 14,3 % – с городских имуществ, 14,8 % – с земель. Владельцы крупных торгово-промышленных предприятий большей частью являлись выходцами из купцов (27 %), дворян (19,5 %) и мещан (12,6 %).

В России среди большинства народа сохранялось традиционно отрицательное отношение к преуспевающим предпринимателям. Им завидовали, их осуждали за «хапанье», «хищничество». Немногие понимали огромное значение буржуазии в деле хозяйственного преобразования страны. Сами предприниматели, особенно из семей старообрядцев, в которых сильны были нравственные мотивы деятельности, часто неуютно чувствовали себя в положении финансовых и промышленных «воротил». Сам крупнейший предприниматель, В. П. Рябушинский писал, что «душа не принимает» холодного и равнодушного к бедам ближнего накопления денег. Отсюда – широкие общественные интересы многих знаменитых купеческих фамилий, их внимание к повседневным нуждам своих рабочих, к их религиозной и культурной жизни. Имена таких династий, как Мамонтовы, Рукавишниковы, Морозовы, Рябушинские, Третьяковы, Бахрушины, Востротины, стали символом не только больших денег, но и благородного меценатства.