История Румынии

Достаточно скромный до Адрианопольского мирного договора товарообмен приобрел широкий размах после отмены османской торговой монополии, что способствовало развитию внутреннего рынка, который в начале 1848 г., после упразднения таможни между Валахией и Молдовой, развивался особенно быстрыми темпами. Все более активными становились торгово-экономические связи княжеств с Трансильванией. Присоединение к европейской системе товарооборота происходило в основном через дунайские порты Брэила и Галац, добившиеся в 1837 г. статуса porto franco. Особый интерес представляло развитие путей сообщения, строительство дорог, обеспечение судоходства на внутренних реках. В 1845 г. в Валахии был принят закон о дорогах, а в 1847 г. создано Управление общественных работ, в рамках которого действовал инженерный отдел. Аналогичные процессы происходили и в Молдове.

Культура и национальная идеология. В этот период до объединения княжеств в 1859 г. национальные и демократические идеалы румынского народа ярче всего проявились в области культуры. После 1830 г. все еще живые идеи, обогащенные элементами романтизма, создали национальную идеологию, проникнув во все слои населения. Первая половина XIX в. стала также периодом становления системы образования, а румынский язык доказал свою способность выражать самые тонкие чувства и переживания. В эти годы были заложены основы изучения национальной истории, театра, печати.

В период Органических регламентов были достигнуты действительно значительные успехи в области образования. К примеру, в 1846/47 учебном году в Валахии действовало 2309 школ, в которых училось 48 545 учеников. Благодаря деятельности таких просветителей, как Г. Асаки, И. Хелиаде-Рэдулеску, П. Поенару, Г. Лазэр и др., получило развитие среднее образование, и были заложены /442/ основы высшего. Коллегии им. Св. Саввы в Бухаресте и Крайове, Васильевская гимназия и Михаилянская академия в Яссах стали кузницами кадров, столь необходимых для модернизации экономики, администрации, юстиции, армии, и центрами воспитания национально-патриотических чувств молодого поколения.

Важным достижением этого периода стал перевод национальных культурных учреждений на национальную основу. Культура перестала быть достоянием боярского сословия и превратилась в инструмент просвещения и развития всего общества. Активно включились в этот процесс такие культурные учреждения, как созданное в 1827 г. по инициативе Д. Голеску и И. Хелиаде-Рэдулеску Литературное общество в Бухаресте, Консерватория в Яссах (1837), Филармоническое общество (1838), Литературная ассоциация Румынии (1845) во главе с Я. Вэкэреску и др.

В общем процессе социально-экономического и национально-политического возрождения активно участвовала печать. Многие газеты и журналы включали в свои названия слова «Дакия», «Румыния», подчеркивая тем самым желание издателей обратиться ко всему румынскому народу. Вне зависимости от срока деятельности эти издания внесли значительный вклад в гражданское и научно-культурное воспитание, а также в распространение идей о национальном объединении и независимости. Большой успех по обе стороны Карпат имели такие газеты и журналы, как «Румынская пчела», «Румынская лютня», «Румынский курьер», «Молдавско-румынский пахарь», «Румыния». Важную роль в пропаганде национальной истории сыграли журналы «Румынский архив» и «Литературная Дакия» (1840), издававшиеся в Яссах под руководством М. Когэлничану, и «Исторический журнал для Дакии» (1845), выпускавшийся в Бухаресте Н. Бэлческу и трансильванцем Аугустом Требониу Лаурианом.

Румынские территории под чужеземным господством в первой половине XIX в.

Трансильвания. Термин «Трансильвания» обозначал административную и территориальную единицу, состоявшую из Великого княжества Трансильвания (Ардял), тогдашней провинции Габсбургской империи, которая располагалась внутри Карпатского горного массива, с автономными органами власти (губернатор, /443/ собрание сословий, губерния), а также включала территорию Баната, Кришаны и Марамуреша (последние два известны и под названием «Партиум»), входившие в состав Венгрии. Обе части Трансильвании подчинялись венскому двору. Большую часть населения этих территорий составляли коренные румыны. Согласно переписи 1850 г., национальный состав Великого княжества Трансильвания был следующим: 1 225 619 румын (59,4 %), 536 843 венгров (26 %), 192 270 немцев (9,3 %), 78 884 цыган (3,8 %), 15 606 евреев (0,7 %), 7687 армян (0,4 %), остальные 4736 жителей были болгарами, сербами, словаками и др.^{133}

До середины четвертого десятилетия XIX в. над Великим княжеством Трансильвания тяготел консервативный абсолютистский режим канцлера Меттерниха. В 1811–1834 гг. законодательное собрание княжества не действовало. Надзор венского двора за положением в Трансильвании осуществлялся губернатором и главнокомандующим императорской армией, которые назначались непосредственно Веной. После нового созыва собрания в 1834 г. было выдвинуто несколько предложений относительно проведения социальных и политических реформ, которые, однако, не затрагивали основу существовавшей феодальной системы.

Несмотря на то, что румыны составляли в Трансильвании почти 60 % населения, они продолжали оставаться вне политической жизни, не имея своих избранных депутатов в сословном собрании, в состав которого входили только представители «трех привилегированных наций» в лице венгерской знати и верхушки саксов и секеев. Только некоторые мелкие чиновники на уровне графств и центральной администрации были ассимилированы венгерским господствующим классом. Возвращаясь к программе, выдвинутой в конце XVIII столетия в документе Supplex Libellus Valachorum, румынская элита из числа духовенства, интеллигенции, офицеров пограничных частей и купечества, а также епископы обеих конфессий (Василе Мога – представитель православной церкви, Иоан Лемени – греко-католической) представили в 1834, 1837 и 1842 гг. несколько петиций в адрес венского двора и Собрания княжества. В этих петициях выдвигалось требование о предоставлении румынской нации равных (наряду с остальными привилегированными группами) прав и о признании румын в качестве четвертого официального сословия.

Выдвинутые в 1834 и 1837 гг. меморандумы содержали в основном конкретные и насущные вопросы, которые были связаны /444/ с судьбой румын, проживавших на королевских землях (на территории саксонских владений), а также вопросы образования и вероисповедания. Постепенно, однако, в текстах меморандумов и действиях румынской элиты наряду с требованиями восстановления прав румынской нации стали выдвигаться социальные и демократические требования. Национальное движение все теснее переплеталось с социальным, а сама румынская элита, происходившая из низших слоев общества, пыталась укрепить связи с этими самыми «низами», в первую очередь, с крепостными крестьянами. И здесь на первый план выходит светская интеллигенция, которая становится ведущей политической силой вместо церковной. В дальнейшем румынское национальное движение в Трансильвании приобретает все более явный светский характер.

Принятие Собранием в 1842 г. закона о постепенном введении венгерского языка в качестве официального в Трансильвании, где венгры составляли лишь четверть всего населения, являлось покушением на национальную идентичность румын и саксов, представители которых немедленно выступили в защиту языка и национальных прав, осуждая в статьях и манифестах намерения венгерской знати. Со стороны румын наиболее решительно выступил преподаватель гимназии в городе Блаж Симион Бэрнуциу, который в опубликованной в феврале 1842 г. статье обратился к авторам данного законопроекта со следующими словами: «Разве вы не замечаете, что ваше желание несправедливо, безнравственно, крайне неразумно и недальновидно… Прислушиваться к мнению людей не обязательно, однако ни саксы, ни румыны не подчинятся, ибо не могут принять такой убийственный для румынской нации закон».^{134} Некоторые реально мыслящие лидеры саксов заняли аналогичную позицию, сославшись на демографическую ситуацию в Трансильвании. Пастор Стефан Людвиг Рот писал в 1842 г.: «Страна не нуждается в официальном языке, потому что у нас уже есть такой язык. Это не немецкий, не венгерский, а валашский. Сколько бы ни старались представленные в Собрании нации, мы ничего не можем изменить. Такова реальность».^{135} В итоге император отклонил законопроект в той редакции, в которой он был предложен трансильванской венгерской знатью. Свою несостоятельность и неспособность адаптироваться к социально-политической действительности венгерская знать еще раз продемонстрировала во время принятия Собранием Трансильвании в 1847 г. закона, /445/ предполагавшего усиление гнета над крепостным крестьянством, большую часть которого составляли румыны.

Представители румынской элиты Баната и Партиума также выступили с требованием улучшения их политического, религиозного и культурного положения в составе Венгрии. Наряду с открытыми действиями (петиция румын из православной епархии Арада в 1814 г. по вопросу о назначении румынского епископа, меморандум православного протопопа Тимишоары Василе Георгиевича и т. д.) они принимали участие в тайных обществах. В 1830 г. в Лугоже была предпринята попытка создания подпольного общества либерального характера под названием «Конституция», в которое были вовлечены представители различных местных социальных слоев: купечества, ремесленников, духовенства, интеллигенции. В горном регионе Баната в 1834 г. возникла подпольная организация, которая поддерживала связь с польской эмиграцией и видными представителями румынских княжеств в целях подготовки всеобщего восстания в восточных провинциях Габсбургской империи.