История русского шансона
Шрифт:
Никогда не бывавший в местах не столь отдаленных, кроме как с концертами; писавший свои песни о «старых ворах» с помощью словаря жаргона 1928 года, Круг и отбывший четыре срока за кражи (в общей сложности 12 лет) в лагерях Кучин являли собой отличную пару для противопоставления и сравнения.
В 1997 году Иван Кучин потряс мир шоу-бизнеса, став абсолютным лидером по объему продаж дисков и кассет. Аудионосители малоизвестного автора-исполнителя покупали лучше, чем попсовые сборники «Союз», записи Киркорова, Пугачевой, «ДДТ» и «Мумий Тролля».
По итогам года артисту присудили премию «Овация», на церемонию вручения которой лауреат не пришел.
За два десятка лет вокальной карьеры его ни разу не показали по центральному ТВ, желтая пресса не печатала о нем броских статей, а диски Кучина все равно продаются, на концертах — аншлаги, и редкое застолье обходится без того, чтобы кто-то не спел:
А в таверне тихо плачет скрипка, Нервы успокаивая мне. И твоя раскосая улыбка В бархатном купается вине.Иван Кучин после концерта в Петербурге. Фото Е. Гиршева.
Я
Я никого не убил, не изнасиловал, старушку в колодец не бросил, а вот аппаратуру в доме культуры свистнул, хотелось петь. В тюрьму попадал по молодости и по дурости, в итоге отмантулил 12 лет. Я этим не горжусь. Голова у меня была забита дурью. Я попал за решетку один раз, потом второй, третий, четвертый… Не знаю, как долго это бы продолжалось, но когда у меня умерла мама, а я не смог ее похоронить, — в тот момент у меня проснулась душа, и я начал понимать, что уже стал до конца своих дней взрослым, что мне не на кого больше опереться, со мной нет больше любимого человека. Вот тогда и стал всерьез (а не как раньше — урывками) сочинять стихи и песни. Песню «Человек в телогрейке» я написал после того, как в зоне мне не передали телеграмму о болезни матери. Мне только спустя полгода отдали телеграмму о ее смерти. Свой поступок мне совершать было поздно. Это песня о человеке, который совершил, но погиб. Когда-то, если вы не знаете, конвойному давали 10 суток отпуска за убийство заключенного, который пошел в побег.
…Первый альбом записал в 1986 году в Новокузнецке на украденной технике, а когда меня посадили, то конфисковали не только аппаратуру, но и демозапись альбома. Но, видимо, милиционеры его переписали, и альбом так пошел-пошел… Я не отказываюсь от тех своих песен, но мне за них стыдно, и я не хотел бы, чтобы они тиражировались. Там даже голос не мой, а какой-то детский.
Каждый человек, попадающий в места не столь отдаленные, встает перед выбором: либо идти вверх, либо вниз. Среднего там не дано. Конечно, немало людей уходят вниз, но многие — вверх! Начинают самоутверждаться, самовыражаться. Один идет в библиотеку, другой занимается резьбой по дереву, третий рисует картины, четвертый поет и сочиняет. Поверьте мне, я видел такие классные стихи, слышал такие песни… Конечно, большинство вышли на свободу и погрузились в реальную жизнь, бросили эти стихи и песни. А я вот не бросил. В 1993-м в последний раз освободился и вскоре записал свои песни на магнитофон по просьбам друзей и жены. Ни на что особенно не рассчитывал. Ну, а потом у слушателей назрели вопросы: «А где же этот Кучин? Кто он такой?»
И в 1997 году я начал выступать на сцене. Первое время — очень активно, а теперь реже. Примерно раз в месяц выхожу на сцену и называю это не концертом, а встречей со зрителями. Я не клоун, я артист…
Выпустив три компакт-диска, я тем не менее в течение двух лет был никому не известен, мои альбомы никто не покупал. Однажды, надвинув кепку поглубже, я пришел на Горбушку и стал спрашивать торговцев: «А Кучина берут?» Все мне отвечали: «Нет, ты что!» Я удивлялся: «А почему?» Мне говорили: «Ну это же на любителя, это же блатата!» Я не обижался, хотя блатными свои песни не считаю. Цветаева сказала: «Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед». За точность цитаты не ручаюсь, но за смысл отвечаю. Чтобы меня узнали и поняли, столько времени потребовалось. С неба ничего так просто не падало…
Когда я появился в Москве, на меня хотели накинуть аркан, предлагали квартиру (я же долгое время снимал углы), но я не продался. Не дай бог продаться за какие-то гроши, которые сегодня тебе предложат, а завтра скажут: «Брат, ты по жизни должен…» Обычно начинающего шансонье «грели» бандиты, пока он не раскрутится. Потом он платил им большие деньги со своих гонораров. Кроме того, исполнители принадлежали каждый к своей преступной группировке, которые делили города. «Чужой» шансонье не имел права появляться в городе, который контролировала не «его» группировка. Также «своего» исполнителя братва могла вызвать спеть им в кабаке в любой момент. Бесплатно. Это кабала. За все приходится платить. Но я избежал подобной «крыши».
В местах лишения свободы концертов не даю. У меня на зону аллергия. Подъеду к ней и посмотрю, и все, не могу, неохота. Так же, кстати, не мог зайти в зону и поэт Михаил Танич, отмотавший шесть лет еще при Сталине.
…Когда меня причисляют к русскому шансону, всегда вспоминаю слова Высоцкого, который говорил: «Не надо меня записывать в шансоны, барды и рапсоды».
Не считаю, что продолжаю его традиции (мне до Высоцкого далеко), но этого принципа придерживаюсь. Ни в каких совместных концертах с другими авторами не участвую, на тусовки не хожу. Свой жанр я называю авторской песней. Главное для меня в песне — текст, сюжет. Это же не простые песни. Когда сочиняешь их — переживаешь, а когда поешь со сцены — переживаешь вдвойне. Но на концерте это приходится делать. Не будешь же петь с холодным сердцем!
Мои песни вообще-то не про криминал и тюрьму. А, если так можно выразиться, про судьбу человека и про ту душу, которая искала выход в этой судьбе, — это, наверное, так.
Прежде всего — это песни-монологи о том, что человек, находясь на краю пропасти, может сделать шаг назад, а может, даже и два, но может и вперед.
По музыке у меня совсем не шансон. По словам у меня тоже не шансон. Потому что «русский шансон» — это придумали в Москве бизнесмены для того, чтобы зарабатывать деньги. Я всегда спрашиваю, есть ли у нас бурятский шансон или хохлятский. Нету. Это все было придумано для того, чтобы, еще раз повторяю, сделать марку, лейбу, бренд или как там называется в Москве. Набрали, значит, туда исполнителей, которые не были не то что в тюрьме, но даже не знают, что такое некоторые словосочетания. Они начали сочинять песни. Мне страшно не то что они их поют, пускай поют, мне, в общем-то, ни холодно ни жарко от этого. Другое дело, что подрастающее поколение, слушая песни так называемого русского шансона, делает кое-какие неправильные выводы. Почему? Потому что там, в этих песнях, кое-что и не правильно. И я боюсь только за то, что, как бы сказать… то, что нам сейчас разрешили очень много, это не значит, что нужно через эфиры, через носители, всю эту, извините за выражение… ну и не буду называть, выливать эту грязь на подрастающее поколение. Я вот так отношусь к «русскому шансону». Раз так вышло, я к нему никакого отношения не имею, я там не участвую и ни в каких, значит, тусовках звездных не пребываю, хотя меня туда всячески зовут для того, чтобы заработать деньги.
Хотя я отношусь ко всему в жизни терпимо, никого я не стараюсь ругать и ставить на место. Все имеют право на самовыражение, все имеют право называть авторскую песню «русским шансоном» или еще как-то. Мне кажется, главное, что песня должна быть песней.
Если в песне мы слышим слова, относящиеся к тюремному миру или лагерному или к преступному, это не значит, что песня — про это. Все-таки нужно смотреть глубже, песни мои про человека, про его судьбу и про то, как он жил, допустим, в лесу со зверьем и из леса вышел человеком.
Именно за эти песни и за свои встречи с солдатами на Северном Кавказе лично генералом Трошиным я был награжден орденом «За службу на Кавказе».
Сегодня я живу с сестрой в Московской области, у меня свой дом в 100 километрах от столицы. Сам построил теплицы, недавно завозил туда две машины навоза. А с женой я развелся три года назад. Убежала к молодому, потому что она была моложе меня, ей хотелось ходить в рестораны, общаться.
А я человек занятой — то на встречах, то в студии. Недавно она предлагала сойтись, но я вырос в Сибири, мужик брезгливый, отказался.К сожалению, у меня нет детей, но я надеюсь, что когда-нибудь встречу достойную женщину и стану отцом.
Живу в деревне. У меня там лес, две теплицы, и, когда мне грустно, я сажусь на лавочку без гитары и пою какие-то песни, меня там никто не слышит. Порой мне собаки подвывают, а может, и волки… Вот такая у меня жизнь… [72]
72
По материалам интервью журналу «Русский шансон» (№ 1, январь 2000 г.), «За решеткой» (2009 г.), радио «Шансон 24» (СПб.) и другим СМИ (2001–2011 гг.)
Погасший Огонек
Известие о смерти Кати Огонек 24 октября 2007 года стало шоком для многих: артистов, музыкантов, журналистов, поклонников и всех, кто знал и общался с Катей — этим удивительно светлым и очень добрым человеком… Ей было всего 30 лет!
Скупые строчки биографии гласят: «Катя Огонек» — творческий псевдоним Кристины Пожарской (Пинхасовой), родилась 17 мая 1977 года в поселке Джубга Краснодарского края. Мама Кристины, Тамара Ивановна, в молодости была танцовщицей и начинала карьеру в студии легендарного балетмейстера Павла Вирского. Отец, Евгений Семенович, — музыкант, когда-то работал с ансамблем «Самоцветы».
Катя Огонек. Фото Е. Гиршева.
«Я должна была мальчиком родиться, — вспоминала Катя в одном из интервью. — Вечно приходила чумазая, фартук порванный, портфель сзади волочится. Зимой, если кто снежком, не дай бог, залепит, все! Постоянные разборки».
Девочка всегда хорошо училась. В фильме канала НТВ на архивных кадрах видно, как хрупкая десятилетняя Кристина самозабвенно занимается у балетного станка, — первая позиция, вторая, шпагат… Любящие родители с ранних лет готовили ее к артистической карьере. «Отец — мой самый главный фанат. Он сделал для меня практически все. Если бы не он, вообще бы ничего не было. Мой папа, музыкант, однажды сказал: „Если я пойму, что ты бездарная, как все эти певички, то никогда не позволю тебе выйти на сцену. Но если я пойму, что это не так, я сделаю все для того, чтобы ты была там“. Записали одну песню, вторую, и все, что сказал отец: „Ну, ничего“. Издевался надо мной, подстегивал. А через некоторое время: „Все, доча, быть тебе певицей, собирайся“».
В 16 лет Кристина с родными перебралась в Москву, где попыталась начать карьеру исполнительницы поп-музыки. Познакомившись с Александром Шагановым, она некоторое время пела в группе «10А». «Затем я стала работать с продюсером Александром Морозовым, — рассказывала Катя журналистке Наталье Насоновой. — Он очень талантливый человек. Мы записали хороший альбом, но не пошло. Внезапно появилась его дочка, которая тоже хотела петь, страшно ревновала. Стала истерики закатывать. И я тогда подумала: „А зачем мне это надо?“ После Морозова наступило затишье на долгое время. Настроение было очень плохое. Казалось, что жизнь закончилась. И снова помог отец, который нашел нужные слова. А через некоторое время я отправилась на кастинг, где серьезные люди искали певицу под проект „Катя Огонек“. Было очень много желающих, но на следующий день они позвонили мне. И все покатило, как я даже не ожидала. Первый альбом продался так, что если бы это было в Америке, то я была бы миллионершей и давно бы получила платиновый диск. Продавались миллионные тиражи».
Знаковая встреча с руководителем компании «Союз Продакшн» Вячеславом Клименковым произошла в 1998 году. Будучи не новичком в шоу-бизнесе, Клименков начал с того, что придумал для начинающей певицы соответствующий псевдоним и красивую легенду, призванную повысить популярность среди любителей жанра. По созданной им легенде, Катя Огонек записала свой первый альбом в местах не столь отдаленных. Когда же после успеха первой пластинки начались предложения о гастролях, то создатели «криминального таланта» спешно сообщили, что Катя «освободилась по УДО» (условно-досрочное освобождение. — Прим. авт.)
Дебютный альбом «Белая тайга» и созданный образ пришлись по вкусу слушателям лихих 90-х годов, но самой певице бесконечные вопросы поклонников и журналистов о тюремном прошлом вскоре стали мешать. «Эта история замучила меня настолько, что у меня уже такое впечатление, будто людей не интересует, о чем и что я пою? — сетовала Катя. — Им главное — сидела я или нет? Но у нас, по статистике, каждый третий был в местах не столь отдаленных. Страна такая! Хотя, с другой стороны, меня как артистку такое внимание радует: о тебе говорят — и это уже хорошо! Но я считаю, что у женщины даже неприлично спрашивать: сидела ли она, и по какой статье, в какой зоне…»
Тем временем число поклонников новой звезды росло, и вскоре миф о лагерном прошлом перестал интересовать большинство слушателей — людям просто понравились ее душевные, искренние песни, словно спетые девчонкой из соседнего подъезда. В общем, Катя моментально стала народной артисткой. Залы на ее выступлениях были полны, а от концертных приглашений не было отбоя. Ее все растущая популярность позволила продюсерам решиться на почти безумный поступок: объявить сольники Кати Огонек в петербургском ДК Горького — зале на 2,5 тысячи мест! И они не прогадали: еще за неделю до назначенного на 4 февраля концерта билеты были раскуплены. Но мир шоу-бизнеса — тот еще «темный лес», и о нравах, царящих среди его обитателей, непосвященным судить трудно. Записав совместно с Вячеславом Клименковым два своих первых диска, Катя неожиданно рассталась со своим «крестным отцом».
Потом, короткое время она выступала в составе знаменитой группы «Лесоповал», но не смогла выстроить отношения с мужским коллективом и, несмотря на уговоры руководителя ансамбля Михаила Танича, покинула проект. Через несколько лет совместной работы с «Союз Продакшн» Катя разорвала контракт и стала сотрудничать с другим продюсером — Владимиром Черняковым. Начиная с 2000 года и до самой смерти именно он ведал всеми профессиональными делами певицы. Била ключом и личная жизнь — незадолго до кризиса 1998 года она познакомилась с будущим мужем и отцом своей единственной дочери Валерии. «Это очень интересная история, — с удовольствием вспоминала Катя. — Я тогда была замужем. Первый муж был в армии, служил здесь, в Москве. И я везла ему покушать. Была тогда совсем девчонкой: стройнее, красивее. Иду с сумками, и вдруг подъезжает „Мерседес“, черный весь, включая стекла. По тем временам это было очень круто. И не дает мне пройти! Я туда, а он сюда: улочка короткая. Я жутко испугалась, думаю: сейчас в машину закинут и… на Северный Кавказ. Открывается окно наполовину, и оттуда… две такие рожи. У Левана брат тоже спортсмен, два метра ростом. Я очень раздраженно: „Дайте мне пройти, в конце концов!“. Они уехали.
А в 8 утра у меня дома раздался звонок. Я подняла трубку: „Какой Леван?“ Я аж присела: откуда он мой номер узнал? Потом выяснилось, что мы жили через дом, друг друга никогда не видели, а друзья общие. Он даже знал моего бывшего мужа. Так что такой индийский сериал получился. У него тоже была семья. Буквально за три дня он собрал вещи и ушел ко мне. Говорит: „Разводись со своим мужем, ничего не знаю!“ Вот просто пришел с вещами. Мои родители были в шоке. „Пап, мам, я замуж выхожу!“ — „Ты же недавно вышла!“ А все, любовь! Короче, оба мы развелись и живем много-много лет. Все друзья были в шоке. А когда я дочку родила, так все вообще упали. Так что я своего принца дождалась. Правда, приехал он не на белом, а на черном коне».