История русского шансона
Шрифт:
В конце декабря 2009-го была издана песня Славы, написанная по просьбе Вадима Ивановича Туманова на неспетые стихи Владимира Семеновича Высоцкого «Люблю тебя сейчас», посвященные Марине Влади. Музыку к песне Вячеслав Бобков сочинил вместе со своим лучшим другом Никитой Джигурдой.
В 2007 году в интервью журналу «Вне закона» на вопрос корреспондента, «нет ли у вас разочарования от шансона?», музыкант ответил: «В шансоне разочаровывают застой, конъюнктура и однообразие, поэтому слова „шансон“ и „попса“ для меня звучат одинаково».
Может быть, поэтому Бобков все больше экспериментирует в других жанрах, сочиняет роковые и блюзовые композиции, постепенно дрейфуя от шансона к более серьезным музыкальным глубинам.
Его гитара звучит на всех сольных альбомах Никиты Джигурды и других звезд, а с марта 2009-го он принимает участие в постановке рок-оперы «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» в Театре Алексея Рыбникова.
Ярким событием стало появление в 1994 году в эфире центрального ТВ клипа на песню Игоря
Это была, пожалуй, первая попытка серьезно подойти к подаче материала, показать, что «шансон по-русски» — полноправная часть шоу-бизнеса.
В 1995 году почин Германа был подхвачен — по всем каналам страны прокатился лозунг: «Братва, не стреляйте друг в друга!». Автором гуманного призыва был начинающий тогда автор-исполнитель Евгений Кемеровский (Яковлев, р.1962 г.).
Песни «миротворца» быстро обрели сумасшедшую популярность. Одной из главных причин успеха стали профессионально снятые западными режиссерами клипы на песни «Подарите мне вечер в Москве» и «Братва, не стреляйте друг в друга». Последняя стала не просто хитом, но символом неспокойного времени, квинтэссенцией жанра на том историческом отрезке.
Псевдоним «Кемеровский» появился в Нью-Йорке во время съемок клипов. Американцы никак не могли выговорить фамилию Яковлев и переводчик попросил дать ему для работы какую-нибудь другую фамилию. Евгений не задумываясь сказал — Кемеровский (город Белово, родом из которого певец, находится в Кемеровской области).
Евгений Кемеровский.
Вслед за удачным дебютом последовали альбомы «Вагон столыпинский», «Над сибирской тайгой», «Крестный», где Евгений все чаще обращался к лирике, буги-вуги и рок-н-роллу.
«Пик творчества Кемеровского пришелся на то время, когда родилось замечательное искусство, в котором еще толком не разобрались искусствоведы. Одни это называют авторской песней, другие — городским романсом, третьи — просто „шансон“, — читаем на официальном сайте маэстро[77], — Но не в терминах дело. Вот и Кемеровский, когда-то взяв гитару наперевес, заявил: „Я — парень из вашего дома“. Еще, быть может, не осознавая, что стал художником и уже представляет, наряду со многими, новое явление в искусстве. Рождалась мелодия, рождались стихи, звучала песня. Движение души, доверительный разговор. „Сядьте и будьте, как дома. Мы вам расскажем одну историю. Она называется — жизнь“. Этими словами Евгений начинает каждый свой концерт».
«Кореш драгоценный»
Несмотря на все благие призывы, жизнь бурлила и переливалась через край: братва стреляла друг в друга, а шансонье записывали трибьюты «Господам из влиятельных лагерных урок…» с отдельным посвящением капитану преступного мира Вячеславу Иванькову по кличке Япончик, оказавшемуся в американских застенках.
Сборники новинок шансона «Блатной хит», «Воровской» или «Блатнячок под косячок», за одни названия которых еще лет пятнадцать назад исполнитель отправился бы повышать квалификацию на практике, свободно продавались в магазинах и били все рекорды продаж.
Однако апогеем вольного духа смутного времени стали не песни про «лагеря-лагеря», где в «ушаночках» и «телогреечках» лежала на нарах и играла на гитарах лихая братва, а появление дисков прозаических баек (написанных сплошь на «фене») в исполнении загадочного персонажа по имени Шура Каретный.
Шура Каретный.
Этот… как бы точнее выразиться… «юморист», может быть, занял оригинальную нишу: языком новорусского братка (т. е. жаргонно-матерно-народным) он пересказывал классические произведения (от «Преступления и наказания» до «Гамлета») и сюжеты мировых кинобестселлеров начиная с «Титаника» и заканчивая «Звездными войнами».
Долгое время рассказчик сохранял инкогнито. Говорят, что когда сам Леонид Парфенов попросил его принять участие в выпуске программы «Намедни», посвященном «лихим девяностым», то неожиданно получил отказ. Создатели проекта желали сохранить интригу.
В дальнейшем, путем титанических усилий, репортеры все-таки раскрыли имя того, кто скрылся за босяцким псевдонимом. И удивлению их не было предела…
«Лицо его — одно из самых интеллигентных лиц, которые я видел в жизни. Вовсе он не похож на того здорового придурка в малиновом пиджаке, каким его на кассетах рисуют. Рост — метр шестьдесят четыре. Не гигант, мягко говоря. Верующий, каждое утро с „Отче наш…“ начинает. Двое детей у него, между прочим…» — не верил собственным глазам один из первых интервьюеров Каретного журналист А. Никонов.
Оказалось, «Шура Каретный» — псевдоним актера столичного театра «Эрмитаж», что в Каретном ряду (откуда и псевдоним), Александра Анатольевича Пожарова (р. 1950 г.).
Делясь воспоминаниями об истории создания «конкретного чувака», он говорит [78] :
У
«Шуры» был прообраз — пожарный Сашка из Балаклавы. «В рот меня чих-пых», — его выражение. Этой фразы было достаточно, чтобы у меня в голове завертелись всякие фантазии. Стал представлять себе такого вот неугомонного оратора: «Ну сьто, граздане мои дорогие, сидим, пля?.. Ну и сьто зе вы хоцете этим сказать, в рот меня чих-пых? Я вам сяс лутсе анекдот рассказу». И понеслась. Никаких сценариев. Тему наметил — и вперед, почесал. Все из головы, по ситуации.В Балаклаве попали мы в гости к этому Сашке-пожарнику. Сидели, выпивали, он дурака валял. И выдал рассказ про князя Гарика. Представил, будто сидит на зоне некий человек и втирает сокамернику историю. Телевизора-то нет, он за него. А поскольку человек этот относительно начитанный, то пытается следовать сюжету, перекладывая его на свой язык. Очень смешно!
Сашка сыграл в лицах, речь изменил. «Коресь ты мой драгоценный, пля, слусай, в рот меня чих-пых… И в ресаюсьсий момент вся нася камера зарыда-а-ала!»
Если он жив сейчас, готов ему заплатить за идею, ей-богу! Ведь классный был актер! Но остался пожарным, так сложилось. Потому как что такое гениальность? Это в нужное время нужным пальцем нажать нужную ноту. Все! Ты в полном порядке, в меду и в сахаре!
Конечно, у Сашки не было готового образа. Он еще массу историй рассказывал, другими способами. Но мне запала именно эта, в голове стал вызревать Шура Каретный. А потом полез из меня. Чувствую — не могу молчать…
Кстати, анекдот про пистолет и грузина знаешь? Дарит грузин сыну пистолет. Через какое-то время спрашивает: «Где?» Мальчик отвечает: «Папа, я его на часы выменял. Смотри, какие красивые!» Грузин качает головой: «Плохо, сынок. К тебе придут, скажут: „Я твоего папу имел, твою маму имел и тебя имел!“ А ты что скажешь?» «Пол-второго?»
…Тяжело такой материал тащить. Когда видишь в зале не те глаза, начинаешь зажиматься, вместо «пля» «блин» говорить. И тут же драйв уходит. А без драйва Шура не живет, это продукт импровизации. Иной раз зовут знакомые: приезжай на дачу, выступи, десять тысяч долларов заработаешь. А я отказываюсь, потому что настроения нет.
Недавно выписывал цитаты Юза Алешковского. «Стоишь босиком на льдине. Семь ветров дуют в семь твоих бедных дырочек. В душе сквозняк, и жизнь твоя, курва, кажется чужой зеленой соплей, харкотинкой, более того. А вокруг тебя конвой в белых полушубках горячие бараньи ноги хватает, обжигается. Дрожишь, говнюк?…»
Очень смелый человек. Завидую таким, как Юз, как Галич. Я сейчас подкреплен тем, что мне по фигу. А они говорили правду в то время!
Критика меня мало задевает, у меня есть свое отношение к Шуре. Пошлость? Умный человек не назовет это пошлостью, в его монологах содержатся определенные философские мысли. Шура вообще родился в тот период, когда я озвучивал детские мультики, так что он в какой-то мере их родственник. Если бы не мат — чисто мультяшный герой!..Вообще наша аудитория — я по письмам сужу — четко делится на две группы. С одной стороны, люди очень высокого интеллектуального уровня. Они знают классику, и им ужасно нравится эта игра на снижение, которая рождает смеховой эффект. С другой — плебс. Ну совсем низы. Эти все воспринимают поверхностно, одним планом. Им смешно уже то, что матом говорится… А вот средняя прослойка Каретного не понимает.
Я понял, что мы сделали действительно что-то очень народное, когда, проходя мимо уличного кафе, услышал оттуда хохот и свой шепелявый голос, который пересказывал другу Коляну «Преступление и наказание».
78
По материалам интервью Е. Дзинчковского («СЭ», от 30.12.2009 г.), А. Никонова, сборник «Сливки» (см. библиографию) и В. Калмыковой («Огонек», 2008 г.)
Шура Каретный неотъемлем от традиций устного народного творчества, прародителями которого были острые на язык скоморохи. Тут же уместно вспомнить возникшую в просвещенный XVIII век моду среди образованной публики на сочинение скабрезных виршей. Самым известным создателем нецензурных шедевров был, конечно, Иван Семенович Барков (1732–1768), служивший ни много ни мало личным секретарем у самого основателя Московского университета Михайло Васильевича Ломоносова. Его рифмы, которыми восхищался даже Пушкин, благополучно дожили до дней сегодняшних и в 70-е были записаны на пленку подпольным шансонье Аркадием Северным. Сегодня же стихи Баркова читают и издают на дисках вполне легальные заслуженные и народные артисты Семен Фурман и Всеволод Ларионов.
В советское время запрещенные певцы частенько переплетали песни с байками (как это делал Северный), даже записывали целые программы анекдотов (Владимир Сорокин) и озорных частушек (Костя Беляев).
Вообще устные рассказы и городской романс — братья по крови. Вспомните, что с них начинал свой путь Высоцкий.
Сокурсники Владимира Семеновича по школе-студии МХАТ М. Добровольская и А. Сабинин отмечали:
Все вспоминают его знаменитые рассказы от лица Сережи из Марьиной Рощи, не выговаривающего половину букв русского алфавита. Пятьдесят шестой — пятьдесят седьмой годы. Тогда впервые в нашу страну приехал итальянский певец Марио дель Монако, он пел вместе с Архиповой в «Паяцах», и один из первых рассказов Володи был о дель Монако от имени Сережи из Марьиной Рощи… А еще были другие устные рассказы: о дворе, о голубятне, о Ленине, про Маньку-шалаву и т. д. Космонавты вспоминают рассказ о «Сенезе», который впоследствии был принят в отряд космонавтов. «Себ ты знана, номен у меня — тысея сетынеста, ну а дальше секнет!..»