История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Тонко, глубоко раскрыт душевный мир трёх поколений купеческого рода, особенно разносторонне раскрыт характер Виктора Ивановича Андронова, последнего владельца гигантского торгового дела на Волге.

В 30—40-х годах А.С. Яковлев по-прежнему много ездит но стране, много пишет очерков, рассказов, повестей. Его творчество по-прежнему разнообразно по темам и высоко по мастерству.

В 1932 году публикуется его известная повесть «Жизнь и приключения Р. Амундсена», выходят сборники рассказов и очерков «Север» (1932) и «Враги» (1933), повести «Огни в поле» (1934) и «Мальчишки», готовятся к печати сразу три романа «Пути простого сердца» (1935), «Кольцо» (1935), «Сормово» (1935), большую известность приобретает его повесть «Пионер Павел Морозов». Одно из последних его произведений – автобиографический роман «Ступени».

«Александр Степанович Яковлев, – писал Вл. Лидин, хорошо его знавший, – обладал удивительным даром выискивать во всех явлениях жизни радости. Он отметал всё случайное, зачастую грубое и искажающее жизнь и оставлял для себя только чистую гамму красок. Его жизнелюбие было в такой степени органическим, в какой, скажем, дерево или растение берут от земли все питательные соки, способствующие росту и цветению. Он прошёл всё своим путем, самоуком, с поразительным упорством одолевая ступень за ступенью жизнь. Одна из его автобиографических повестей так и называется «Ступени». Я редко встречал человека такой душевной чистоты и расположения к людям, каким был Александр Степанович… В советской литературе имя Яковлева не будет забыто. К его творчеству вернутся не раз, и молодой наш читатель помянет добрым словом писателя, который во всех своих книгах прославил жизнь и человека, преобразующего жизнь» (Лидин В. Люди и встречи. М., 1957).

Яковлев А.С. Собр. соч.: В 4 т. М., 1926.

Яковлев А.С. Полное собр. соч.: В 9 т. М., 1928–1929.

Яковлев А.С. Избранное. М., 1955.

Иван Алексеевич Бунин 10 (22) октября 1870 – 8 ноября 1953

«В мире должны существовать области полнейшей независимости. Вне сомнения, вокруг этого стола находятся представители всяческих мнений, всяческих философских и религиозных верований. Но есть нечто незыблемое, всех нас объединяющее: свобода мысли и совести, то, чему мы обязаны цивилизацией. Для писателя эта свобода необходима особенно, – она для него догмат, аксиома. Ваш же жест, господа члены Академии, ещё раз доказал, что любовь к свободе есть настоящий национальный культ Швеции» – эти слова Иван Алексеевич Бунин произнёс на банкете после вручения литературной Нобелевской премии 1933 года, присуждённой ему Шведской академией (Бунин. И.А. Собр. соч.: В 9 т. М., 1967. Т. 9. С. 331).

Иван Бунин жил и творил в сложнейшую эпоху, полную высоких страстей, героических взлётов духа, в эпоху трагических противоречий и раскола в обществе. Все многочисленные доброжелатели, писавшие о нём, отмечали подлинность и оригинальность его художественного таланта, отмечали такие его черты, как «царственная свобода», независимость творца от всего сиюминутного.

Бунин оставался самим собой, не подверженным давлению модных идей. Его жизнь и творчество являются наглядным уроком бескорыстного служения истине, прекрасному, России; он показывал жизнь России своего времени такой, какой она была на самом деле; его девизом была правда, безусловная и честная.

Раскрываешь «Жизнь Арсеньева» или «Тёмные аллеи», «Солнечный удар», «Сны Чанга» или «Митину любовь», перечитываешь иные рассказы и уже с испытанным волнением и наслаждением погружаешься в этот человеческий мир и вновь неподдельно восхищаешься – как всё гармонично, достоверно.

По свидетельству мемуаристов, Бунин был человеком «великих страстей», бывал несдержан и гневен, но быстро остывал и сожалел о содеянном. Бунин жил полной жизнью, любил её во всех проявлениях. Он любил путешествовать, высоко почитая высказанную некогда Шекспиром мысль, что «домоседная мудрость недалеко ушла от глупости». И по-настоящему страдал, что во время эмиграции, целых 13 лет, был лишён возможности ездить по всему миру, как раньше. Он ценил шутку, юмор, умел увлечь собеседника своими рассказами, чаще всего несущими в себе юмористическое отношение к жизни, хотя в творчестве это менее всего заметно. О юморе Бунина вспоминал Станиславский: «…в третьей кучке И.А. Бунин с необыкновенным талантом представляет что-то, а там, где Бунин, непременно стоит и Антон Павлович и хохочет, помирая со смеху. Никто так не умел смешить Антона Павловича, как И.А. Бунин…»

Иван Алексеевич Бунин родился и первые три года прожил в Воронеже, детские годы провёл в одной из деревенских усадеб Орловской губернии, где впервые, в 8 лет, «вдруг почувствовал горячее, беспокойное желание немедленно сочинить что-то вроде стихов или сказку».

В мае 1887 года петербургский еженедельный журнал «Родина» опубликовал первое стихотворение Ивана Бунина. Радость его была безмерной.

Так началась творческая жизнь Ивана Алексеевича, полная молодых радостей и житейских трудностей. То сотрудничал в губернских газетах, то уезжал в деревню, то снова возвращался к журналистике, был корректором, писал передовицы, театральные рецензии. В журнале «Книжки «Недели» – два стихотворения: «Снились мне цветущие долины…» и «Не пугай меня грозою…» (1888. № 12). В первом номере того же журнала за 1889 год – стихотворение «Помню, – долгий, зимний вечер…». Исследователи подсчитали, что в журнале «Родина» И. Бунин с февраля 1887 по август 1888 года опубликовал 17 стихотворений и 2 рассказа. Вскоре после этих публикаций на И. Бунина обратила внимание издательница «Орловского вестника» Надежда Алексеевна Семёнова и через общих знакомых предложила ему стать помощником редактора. 18 октября 1888 года из Озёрок И. Бунин в письме старшему брату сообщает о делах, а потом пишет: «Домашние наши дела всё так же плохи; отец за последнее время страшно пил, ежесекундно устраивает скандалы и слышать не хочет об деле. Недавно только протрезвился» (Бунин И.А. Письма 1885–1904 годов. М., 2003. С. 16). С осени 1889 года И. Бунин приступил к работе в «Орловском вестнике».

Потом побывал в Крыму, полюбовался на Байдарские Ворота, на море, познакомился с татарами и ямщиком, познал кое-что о Малороссии, жадно впитывая увиденное и услышанное.

С осени 1889 года И. Бунин приступил к работе в «Орловском вестнике» с хорошей оплатой и квартирой в самом здании газеты. 12 июля 1890 года Иван Бунин, поражённый «Послесловием» Льва Толстого к повести «Крейцерова соната», написал ему письмо с просьбой принять его: «Ваши мысли слишком поразили меня; высказанные Вами настолько резко, что я не то что не соглашаюсь с Вами, но не могу, так сказать, вместить Ваших мыслей. Хотелось бы спросить Вас кое о чём поподробнее» (Там же. С. 31).

Бунин очень много читает, «Войну и мир», «Анну Каренину», другие произведения Льва Толстого, пьесы Александра Островского, романы Э. Золя, драмы Шиллера, Шекспира, Аполлона Григорьева, стихи Фета, Фофанова, Полонского, слушает оперы, ругает плохих исполнителей. И мы всё это и многое другое узнаём из писем этого времени. В этих письмах двадцатилетний Иван Бунин подробно рассказывает о любовной драме, которая вроде бы незаметно вошла в его жизнь. Он легко познакомился с Варварой Пащенко, племянницей Бориса Шелехова, гражданского мужа Н. Семёновой. Варя, приезжая из Ельца, где окончила гимназию, в Орёл, останавливалась у своей тётушки. Бунин только что расстался с любовницей Настей, которая покинула его, и Варвара Пащенко сразу обратила его внимание: она умная, красивая и славная. Но в письме старшему брату он заявляет, что остался равнодушен к ней, он вовсе не донжуан, после того как Настя ушла от него, он испытывал «какое-то грустное утомление». Но потом участились встречи с Варварой, сначала они просто разговаривали, иной раз часами, разъезжались в разные стороны, и издалека, из своего имения Озёрки, он вдруг понимал, что Варвара как-то «странно» относится к нему, он уже высказывал свои чувства, ожидал, что она что-то чувствует к нему. Потом он стал бывать у них дома, ходили в театр, он с каждым часом ощущал к ней всё новые и новые чувства: «Я ещё никогда так разумно и благородно не любил. Всё мое чувство состоит из поэзии. Я, напр., в жизни никогда не чувствовал к ней полового влечения. А приходилось, напр., сидеть колено об колено в гамаке, в саду, или, впоследствии, обниматься и целоваться. Т. е. не капли! Я даже на себя удивлялся. Знаешь, у меня совсем почти никогда не бывает похотливого желания. Ужасной кажется гадостью…» (Там же. С. 45). И вдруг всё и произошло. Как-то ночью гуляли в имении Бибиковых, заговорили о любви, и вдруг она бросилась к Бунину в объятья, «и… уж обычное… Я даже не сразу опомнился… – Я тебя страшно люблю сейчас, – говорила она, – страшно…» (Там же. С. 46). Между влюблёнными сложились тяжёлые драматические отношения. В письмах Иван Бунин не раз высказывал надежду жениться на Варваре, писал ей необыкновенные признания в любви, они договорились, что свадьбу можно назначить в июле 1891 года. Но мать не поддержала его, высказала Ивану всё, что полагается в этом случае, – он беден, не может содержать даже самого себя, о семье и думать нечего. Юлий Бунин, узнав о предполагаемой свадьбе, написал Ивану объективное письмо, в котором сказал всё, что у него накопилось, как у женатого человека. А когда Иван Алексеевич, едва вступивший на должность помощника редактора «Орловского вестника», пришёл к известному врачу В.П. Пащенко просить руки его дочери Варвары, то произошла скандальная сцена, о которой они долго вспоминали. После этого Варвара написала Ивану Бунину письмо, в котором изложила своё видение сложившихся отношений: «Уезжаю, Ваня! Чтобы хотя сколько-нибудь привести в норму наши, как и сам знаешь, ненормальные отношения, нужно вдали взглянуть на всё наиболее объективно; последнее возможно именно, когда мы с тобой в разлуке. Надо сообразить, что собственно не даёт мне покою, чего я хочу и на что способна. Да ты, голубчик, сам знаешь, что у меня в душе. А так, как жили, не приведя все душевные смуты в порядок, нельзя продолжать жить. Ты без меня будешь свободнее, бросишь, наверное, службу. И этот мотив сильно звучит в душе. Результат всех моих размышлений напишу из дому. Будь мне другом, верь, что я столько выстрадала за это последнее время, что если бы дольше осталась – сошла бы с ума. Не фраза эта, если ты хотя капельку знаешь меня, ты бы понял. Будь же другом дорогим – пиши мне. Дома я и полечусь, и успокоюсь, и вернусь бодрая, готовая и трудиться, и жить хорошо со всеми людьми. Сколько раз ты говорил, что я тебя измучила, но ведь и сама я мучилась не меньше, если не больше. Каждая ссора оставляла след, всё накопилось, не могу так жить. Тяжело, не вижу смысла в этой жизни. Прости, родимый! И пойми, что это не каприз, это необходимо для дальнейшей жизни. Лучшего не придумаю. Пиши, голубчик. Твоя Варя. Не придумаю и не могу думать. Страшно тяжело, помоги разобраться. Не забудь меня. Не езди за мной – всё напишу, и лучше, если что-либо выясним. Голубчик, родимый, не забудь меня, ведь я всё равно приеду, дай отдохнуть мне. Отдохни сам, успокойся, одумайся» (Там же. С. 494). Но всё вернулось, как будто и не было расставания.

Другое беспокоило И. Бунина – воинская обязанность. 16 ноября 1991 года Бунин был на жеребьёвке, вытянул номер 471. Очередь до него не дошла, попал во второе ополчение. 18 ноября 1891 года Бунин писал старшему брату: «Пофартило» здорово! Капли не было надежды на дальний жребий и вдруг… Положим, «не быки, а мужики», – но я всё-таки трусил: одному, затерянному среди пьяной, плачущей и сквернословящей толпы, в тесноте угарных, дымных вагонов ехать чёрт знает куда, испытывать всю тяжесть подчинения и собачьей жизни в казарме, стоять на часах, напр., в вьюжную ночь за городом, около «запасных вагонов» – как хочешь, а не сладко» (Там же. C. 132). Что делать? Учиться? Из «Орловского вестника» пришлось уйти: Борис Шелехов, гражданский муж Надежды Семёновой, устроил дикую сцену ревности, оскорбил Ивана Бунина, подозревая его в интимной связи с женой. Но вскоре вернулся, Борис Шелехов одумался и делал вид, что ничего между ними не происходило. Варвара тоже стала работать в Орле. Бунин получал за свои публикации (цикл рассказов «Мелкопоместные». Очерки из жизни елецких помещиков»), прошедшие в ряде номеров «Орловского вестника», и ряд корреспонденций в «Русской жизни» всего лишь крошечные гроши. В 1891 году вышел сборник стихотворений Бунина, изданный за счёт редакции, не предполагающий гонорара для автора.

С 25 февраля по 13 апреля 1892 года Бунин прожил в Полтаве у брата Юлия, познакомился с его коллегами и друзьями, ему обещали служебное место. 28 февраля он писал Варваре, что отношения у них наладились, радует его твёрдая вера, что она любит его, что он дорог ей, что они уже крепко связаны общими интересами. В те же дни Бунин прочитал рецензию на свой сборник стихотворений в журнале «Артист» (1892. № 20) и резко обругал эту рецензию в письме к Варваре: «Как видишь – и неумно, и неостроумно! Выдернуть кусочек переводного стихотворения, нисколько не характерного для книги, сострить насчёт «неясного бреда», ни с того ни с сего причислить меня к ученикам Фета – как хочешь, а это подло. Я, конечно, нигде не ожидаю себе похвал, но ведь это… чёрт знает что! Видимо, человек мельком взглянул на книжку и от нечего делать написал несколько несвязных строк…» (Там же. С. 142). Другие отклики на стихи Бунина более доброжелательные. Поиски работы были трудными, приглашали в Смоленск, Москву, Екатеринослав, но он мечтал снова вернуться в Орёл, где ему снова наконец предложили место в газете. И снова – ссора с Варварой, которой не хотелось быть просто любовницей. Иван Бунин вновь пошёл к её родителям, отец Варвары сказал Ивану, что Варвара ему не пара, что он безработный, не может содержать жену. После этого Варвара согласилась с отцом и предложила Ивану разойтись на год. Но потом они снова сошлись. И эта бурная, полная страсти и порывов история продолжалась долго. Оба уехали в Полтаву, где Иван Алексеевич получил место в неофициальной части «Полтавских губернских ведомостей», редактором которой был секретарь губернского статистического комитета Д.А. Иваненко. Членами редакционного комитета стали друзья и коллеги Ю.А. Бунина. Жизнь с Варварой сначала проходила спокойно, хотя бывали ссоры, тут же всё налаживалось вновь. Но наступила пора, когда Варвара ушла из дома, оставив записку: «Уезжаю, Ваня, не поминай меня лихом…» (Муромцева-Бунина В. Жизнь Бунина. Париж, 1958. С. 141). В письме Юлию Бунину Варвара Пащенко писала: «Два месяца, как вы и сами говорили, что замечали это, я строго со всех сторон обсуждала этот вопрос. Говорила я и с Ив. Ал., что не вижу смысла в нашей общей жизни, без общности в духовной стороне нашей совместной жизни, он обыкновенно молчал на это и считал это пустяком. Для меня же без этого немыслима жизнь. Это первый мотив моего решения. Второй – озлобленность обеих сторон, неуменье ужиться обоим в одной берлоге, постоянные сцены – грубые ссоры, которые происходили между нами, совершенно убили моё чувство к нему. Оставалась одна жалость…» (Бунин И.А. Письма 1885–1904 годов. С. 535). В ноябре 1894 года Бунин писал В. Пащенко: «Ну вот – пусть Господь убьет меня громом, разразит меня всеми нечеловеческими страшными потерями и муками – клянусь тебе – не стало сил моих!.. Если твоё решение бросить меня осмыслилось, – чего же тебе бояться, что оно поколебается. А тяжело, но ведь у меня сердце кровью сочится! Жду ответа, ответь во что бы то ни стало, а то я на всё решаюсь. Мне всё равно теперь, всё ничтожно перед моим страданием» (Там же. С. 194).

Потом эта безумная и страстная любовь много даст И. Бунину как писателю. Не раз он вернется в своём творчестве к образу Варвары.

Среди всех этих треволнений Иван Бунин не забывал, что он писатель, писал очерки, рассказы, повести. «В Полтаве, – вспоминал И. Бунин в «Автобиографической заметке», – я впервые приступил более или менее серьёзно к беллетристике, и первый же рассказ (без заглавия) послал в «Русское богатство», руководимое тогда Кривенко и Михайловским. Михайловский написал, что из меня выйдет «большой писатель», и рассказ, под чьим-то заглавием – «Деревенский эскиз», – был напечатан» (Бунин И.А. Собр. соч.: В 9 т. Т. 9). Позднее рассказ назван «Танька».