История русской литературы XIX века. Часть 3: 1870-1890 годы

Основные понятия

Лирический герой, авторское "я", пародия, перепев, тенденциозность, анахронизм, баллада, элегия, романс, песня, драма, драматическая трилогия, исторический роман.

Вопросы и задания

1. В чем своеобразие представлений А. К. Толстого о поэзии, о характере поэтического творчества?

2. По какой причине поэт называл себя "певцом, державшим стяг во имя красоты"?

3. В чем своеобразие любовной лирики А. К. Толстого?

4. Какова роль пейзажа в лирике поэта?

5. Что дало А. К. Толстому возможность определить свое место в истории литературы: "Двух станов не боец, но только гость случайный"?

6. В чем особенности образа Козьмы Пруткова? Какие произведения Пруткова принадлежат перу А. К. Толстого?

7. Каковы исторические интересы А. К. Толстого?

8. В чем особенности исторических баллад поэта?

9. На какую литературную традицию опирался А. К. Толстой, создавая роман "Князь Серебряный"?

10. Каков круг проблем драматической трилогии А. К. Толстого?

Литература

Жуков Д. А. Козьма Прутков и его друзья. М., 1976.

Илюшин А. А. Стихотворения и поэмы А. К. Толстого. М., 1999.

Покровский В. Л. Алексей Константинович Толстой. Его жизнь и сочинения. М., 1908.

Стпафеев Г. Л. "Сердце полно вдохновенья". Жизнь и творчество А. К. Толстого. Тула, 1973.

Глава 11 Литературное движение 1870-х годов

1870-е годы – один из самых сложных периодов не только для русской литературы, но и для русской жизни в целом. У этого времени есть своя содержательность, а также особая структура, афористически зафиксированная Н. А. Некрасовым в поэме "Кому на Руси жить хорошо": "горькое время – горькие песни" и "доброе время – добрые песни" сходятся на одном временном пространстве.

"Крестьянский грех", связанный с эпохой крепостничества, продолжает тяжело тяготеть над сознанием народа, но "свобода", данная ему реформой 1861 г., уже выносит крестьян "…со дна бездонной пропасти // На свет, где нескончаемый // Им уготован пир!". Широта новых возможностей, которые видятся впереди: в необратимо изменившемся характере отношений крестьян с помещиками, в деятельности разночинцев, определившей основополагающую роль демократической интеллигенции для жизни общества, в пробудившемся самосознании личности, давшем литературе образ кающегося дворянина (от карикатурного Оболта-Оболдуева в "Кому на Руси жить хорошо" Н. А. Некрасова до "высокого" героя Константина Левина в "Анне Карениной" Л. Н. Толстого: "Без знания того, что я такое и зачем я здесь, нельзя жить"), в предчувствии момента, когда "подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда… и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах…" (речь П. А. Алексеева на "процессе 50-ти" 9 марта 1877 г.) – делает 70-е годы временем, преображающим настоящее в будущее духом великих перемен. Он запечатлен и в известной толстовской формуле: "У нас все это переворотилось и только укладывается".

Нравственное осознание реформы 1861 г. и ее последствий составляет духовный стержень эпохи и ее социальное содержание. Интеллигенция, выдвинувшаяся из рядов разночинцев: сыновья мелких чиновников, священников, приказчиков, дьячков – озабочена судьбой крестьянства пореформенного времени настолько, что готова оставить все, изменить собственную жизнь и "идти в народ", чтобы помочь ему в нелегкое, кризисное и неспокойное время. В этом смысле действия народников (независимо от степени их политического радикализма) были проникнуты романтикой и направлены на то, чтобы на почве просветительства примирить утопию с реализмом. "Горячая любовь" к крестьянину стала неиссякаемым источником героического пафоса, одушевившего деятелей 70-х годов и подвигнувшего их на подвиг самоотречения; который мог иметь как просветительские, так и революционные способы выражения.

В народничестве, как идеологическом и литературном течении (по свидетельству С. А. Венгерова, термин вошел в обиход в 70-е годы), – идеальное и реальное начала развивались в общем русле, иногда отождествляясь, иногда же резко противореча друг другу. Чувствуя себя духовными преемниками А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и Д. И. Писарева, народники верили в действенность крестьянской общины – как оплота нравственного "самостоянья" нации, в крестьянский социализм и крестьянскую демократию, к которым они чувствовали себя призванными пролагать реальные пути. Практические, позитивные методы работы с "непросвещенным" народом осмысливались как "музыка будущего" (О. В. Аптекман), приобщение к грубому крестьянскому быту превращалось в священный акт, должный научить: "Как жить по закону природы и правды" (название популярной брошюры В. В. Берви-Флеровского).

Народничество в широком смысле слова основывалось на изучении жизни крестьянской массы, оказавшейся на перепутье между наследием феодализма и веяниями буржуазной городской цивилизации, – с тем чтобы направить эту жизнь по единственно верному пути. Исследуя уникальное в общественном и литературном смысле явление народничества, А. Н. Пыпин писал, что оно "становилось настоящей профессией: одни, чтобы владеть, наконец, вполне ее содержанием и "слиться" с народом, поселялись в деревне и изучали сельское хозяйство, особенно с его народными приемами; другие исследовали сельскохозяйственные отношения в земской статистике…; третьи ставили своей задачей изучить деревенскую жизнь в ее обыденных случаях и проявлениях, отношения крестьянина дома, с односельчанами, на миру, на промыслах и т. д., исследовать мужицкие типы не по одним чертам характера и темперамента, а именно по хозяйственному и общественному положению".

"Статистику" народной жизни сначала осваивали теоретически, и в этом отношении первостепенна роль русского студенчества. По замечанию современного исследователя народнической литературы А. П. Спасибенко, "студенты, члены кружков, ставили перед собой дилемму "Наука или труд?", т. е. имеют ли они моральное право в условиях господства всенародной тьмы и невежества заниматься наукой или же обязаны, овладев каким-либо ремеслом, пойти в народ и слиться с ним в общем труде и бытии". Кружок В. М. Александрова и М. А. Натансона, названный позднее кружком чайковцев (по имени одного из его членов – Н. В. Чайковского), кружок долгушинцев (основатель – студент Петербургского технологического института А. В. Долгушин) и другие народнические организации действовали не только в столицах, но и во многих губернских городах России.

Репрессии правительства вызвали у наиболее решительных представителей нового поколения (П. Войнаральский, Ф. Лермонтов, С. Синегуб, М. Сажин, Н. Чарушин и др.) активный протест и еще более твердое намерение "идти с прежней энергией и удвоенной бодростью к той святой цели, из-за которой мы подверглись преследованиям и ради которой готовы бороться и страдать до последнего вздоха". Горький "вздох" Н. А. Некрасова, завершающий стихотворение "Элегия" (1874), по поводу безразличия крестьянской массы к собственному благополучию и моральному развитию: "Увы! не внемлет он – и не дает ответа…" – отражает общее настроение "народных заступников", которые в самые тяжелые времена ощутили себя без поддержки народа и должны были взглянуть на свои надежды и стремления как на прекрасные иллюзии. После 1874 г. часть кружковцев вообще отошла от просветительской и революционной работы, часть же перенесла усилия на зарождающийся рабочий класс.

Идея органического вживания в быт крестьян на новом витке народничества сосуществовала с радикальными революционными идеями, практическим выражением которых стал неуклонный антиправительственный террор (деятельность обществ "Земля и воля", 1876–1879, а затем – "Народная воля", члены которого А. И. Желябов, В. Н. Фигнер, С. Л. Перовская и др. призывали к свержению самодержавия и установлению народовластия). Вторая политическая организация, также вышедшая из недр "Земли и воли" – "Черный передел" (В. Г. Плеханов, В. И. Засулич, О. В. Аптекман и др.) – придерживалась более умеренных позиций и продолжала разрабатывать пути решения крестьянской проблемы на началах социальной справедливости и гражданского равенства.

Два крыла народничества: либеральное, преисполненное верой в спасительную роль коллективного бытия крестьян – общину, и радикальное, идеологи которого М. А. Бакунин, П. Л. Лавров, П. Н. Ткачев вели интеллигенцию к мысли о правомерности террористических действий, закончившихся убийством Александра II 1 марта 1881 г., – одинаково были несостоятельны в социально-политическом отношении, чего нельзя сказать о нравственном потенциале их интереса к народу. В этическом смысле итогом народничества стали не только передовое общественное умонастроение, не только особое литературное течение, но и необычайно высокий уровень духовных исканий в сочинениях крупнейших писателей современности: М. Е. Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого, Н. А. Некрасова, Ф. М. Достоевского и др.