История шпионажа

10. Неудачный год Великобритании

Британские службы безопасности надолго запомнят 1961 год — год, когда они очень часто оказывались там, где не любят быть, — на первых полосах ежедневных газет. В январе была раскрыта агентурная сеть, похищавшая секретные документы с базы военно-морского флота в Портленде. Этот случай обнажил небрежность в работе отдела безопасности военно-морского флота и неадекватность действий британской контрразведки. В мае был осужден Джордж Блейк, зарубежный агент английской разведки. Его обвиняли в том, что он девять лет работал на Советский Союз. В течение двух лет Блейк служил в Берлине, где имел доступ к информации, которая, по мнению западных спецслужб, во многом определила советскую угрозу этому городу. С помощью связных в ГДР он неоднократно выдавал русским агентов западных стран. Его долгое сотрудничество с советской разведкой нанесло самый серьезный удар по британским спецслужбам после 1956 года, когда на Восток бежали Берджесс и Маклин.

Два этих случая потрясли основы английской безопасности. Создавались специальные комиссии, которые работали над усилением системы отбора кандидатов в органы безопасности. Проработав над этими вопросами шесть месяцев, комиссия Редклиффа рекомендовала предпринять ряд решительных мер по пересмотру деятельности таких учреждений. В эти меры включались: работа квалифицированных психологов, периодические проверки службой безопасности, подробные досье на всех сотрудников, имеющих доступ к секретным материалам, усиление контроля за приемом на службу натурализовавшихся британцев или англичан, родившихся от смешанного брака (в Блейке не было ни капли английской крови).

Общественность Великобритании пробудилась ото сна, узнав, что шпионаж существует не только в дешевых книгах с кинжалом и розами на обложке. В Лондоне несколько лет работали советские агенты, которые вербовали для своих целей слабохарактерных людей.

Кроме этого, оказалось, что почивали на лаврах английские секретные службы, прославившиеся тем, что во время Второй мировой войны организовывали блестящие операции, которые затем ставились в пример подобным службам других стран.

Но неприятнее всего был тот факт, что граждане Великобритании собирали информацию для Советского Союза. Для страны, гордящейся патриотизмом своих жителей, это был самый серьезный удар.

Раскрытие портлендской сети произошло в самое неподходящее для Англии время, когда правительство вело переговоры с США о возможности расширения обмена информацией об атомных разработках в пределах НАТО. Этот случай стал личной трагедией премьер-министра Гарольда Макмиллана («Этот удар слишком силен для меня», — сказал он во время выступления в палате общин.), так как он ослабил его позиции в НАТО.

Макмиллану, возможно, напомнили об англо-американском соглашении 1956 года об обмене информацией об атомных разработках. Президент Эйзенхауэр подписал это соглашение, несмотря на протесты сената, предоставив, таким образом, Великобритании чертежи и светокопии атомной электростанции «Наутилус». Благодаря этой информации в Англии началась работа над атомной подводной лодкой.

Когда соглашение обсуждалось в сенате США, Томас Мюррей, член Комиссии по атомной энергии, сказал, что он не одобряет этот документ «на основании полученной информации, которая говорит о неадекватных действиях английских спецслужб». Сенатор от штата Нью-Мексико Клинтон Андерсон заявил: «Я хочу сказать, что я не против помощи Великобритании всеми возможными способами. Но, помогая Англии, мы должны заботиться о соблюдении настоящей безопасности. Под „настоящей безопасностью“ я подразумеваю реальную защиту военных секретов, а не защиту идей и подобных им понятий».

Возможно, Макмиллан вспомнил слова Андерсона, когда разразился скандал вокруг сети в Портленде. То, как велось это дело, должно было убедить Соединенные Штаты в том, что Великобритания была союзником, которому можно доверять, а не небрежным партнером по НАТО, не умеющим хранить секреты.

Делу придали полную огласку, а сам суд был открытым. Это должно было показать, что не произошло утечки важнейшей информации. Гораздо больше сил понадобилось на то, чтобы показать, что информация, собранная шпионами, была довольно незначительной. Сэр Реджинальд Меннингем Буллер, Генеральный прокурор Великобритании, открывавший слушания по делу, подчеркнул в своей речи:

«Я должен сказать, что особенности работы подсудимых не давали им доступа к секретным материалам об атомных разработках и что нет оснований предполагать, что они могли получить такую информацию и передать ее какому-либо государству».

Макмиллан, выступая в палате общин, подтвердил это высказывание:

«Сейчас не в наших интересах говорить о нанесенном ущербе, но не существует доказательств того, что похищенная информация касалась чего-либо, кроме вооружения нашего военно-морского флота.

Нет оснований предполагать, что была похищена информация, принадлежащая США или любой другой стране — участнице НАТО. Эти шпионы не могли похитить информацию, касающуюся наших разработок в сфере атомной энергии».

В то же время суд должен был показать, что британское правосудие нетерпимо к шпионам. Суровость приговоров казалась, с одной стороны, искуплением за недостатки в системе безопасности, а с другой стороны, средством устрашения. Но, как указала во время суда защита, шпионаж — преступление, в котором метод устрашения практически не действует. Профессиональный агент понимает, что его рано или поздно раскроют, и время в тюрьме он проводит не за размышлением о своих ошибках. Он считает себя не преступником, потому что он служит своей стране, а жертвой обстоятельств или чьей-либо небрежности.

Приговоры, вынесенные пяти портлендским шпионам, были гораздо суровее приговоров Алану Нанну Мэю и Клаусу Фуксу, которых обвиняли в передаче СССР информации об атомных разработках. Основное противоречие возникло между утверждениями, что они причинили не такой уж большой ущерб, и общим сроком заключения девяносто пять лет, который они получили в результате суда. Но приговоры были своего рода устрашением, а подсудимые, хотя и были виновны, стали пешками в игре внешней политики.

За судом последовало обычное в таких случаях расследование «ошибок», в ходе которого специальные комиссии проверяли работу военно-морской разведки и МИ-5 — английской службы контрразведки.

Но настоящая проверка не начиналась вплоть до того времени, когда разразился скандал вокруг Блейка. В таких случаях слишком часто используется прилагательное «невероятный», но в случае с Джорджем Блейком оно подходит как нельзя лучше. Блейк был признан виновным в шпионаже 3 мая, суд над ним проходил при закрытых дверях, что противопоставляет его процесс шумному делу портлендской агентурной сети. Он был приговорен к сорока двум годам тюремного заключения (по четырнадцать лет за каждый пункт обвинения в нарушении государственных секретов) — самому большому сроку, вынесенному британским судом в нашем веке.

Блейк был прототипом секретного агента — шпиона, занимающего важную должность в своей стране, одновременно работающего на другую державу. Он работал в МИ-6, службе английской внешней разведки, с 1948 года. С 1951 года он работал на советские спецслужбы. Ущерб, причиненный им, был велик. Блейк передавал русским имена английских агентов, работающих в Восточной Германии и других социалистических странах, раскрывал советской стороне имена руководителей МИ-6 и организационные планы этой службы. С помощью этой информации он в течение ряда лет срывал операции британской разведки.