История шпионажа

Джорджу Блейку было тридцать восемь лет, когда его признали виновным. Он родился в Голландии, его матерью была голландка Кэтрин Байер Веллан, а отцом — египтянин Альберт Уильям Бехар. Его отец был одним из четырнадцати детей богатого купца испано-еврейского происхождения, поселившегося в Египте. Бехар получил английский паспорт после того, как участвовал в Первой мировой войне в составе британской армии. Он был очень энергичным человеком, пять лет служил во французском Иностранном легионе. Бехар порвал с семьей, женившись на девушке не своего вероисповедания. Их брак распался в 1924 году, когда Джорджу было два года. Ребенок редко видел своего отца и узнал о его смерти в 1936 году. Джордж носил фамилию Бехар до 1944 года, когда он переехал в Великобританию. Его мать и две сестры уехали из Голландии еще в 1940 году, мать в это время была компаньонкой пожилой англичанки. Во время войны она сменила фамилию на Блейк, и Джордж последовал ее примеру.

Смешанное происхождение Блейка стало объектом сардонических замечаний премьер-министра Макмиллана, который сказал, что всех проблем можно было бы избежать, если бы не были пересмотрены ограничения для работы в Министерстве иностранных дел. По старым положениям, отец и мать человека, претендующего на такую работу, должны были быть англичанами. Однако это правило устранило бы не только Блейка, но и самого Макмиллана и даже Уинстона Черчилля, матери которых были американками.

В деле Блейка отмечалось, что, из-за того что ни его отец, ни его мать не были англичанами, а сам он часто менял место жительства, в нем не развилось чувство патриотизма и верности стране, в которой он начал свою необычную карьеру. Начало его жизни было слишком беспокойным, и из-за частых переездов он не полюбил ни одну страну, в которой жил. Не имея четких географических корней, он оказался подвержен доктринам, которые могли, как и он, пересекать границы разных стран. Эту версию родственники Блейка предложили тем, кто пытался разобраться в причинах, толкнувших его к измене.

Джордж жил и учился в Голландии до тринадцати лет, когда им заинтересовалась одна из сестер отца, вышедшая замуж за египетского банкира. Она предложила оплатить его образование с тем условием, что он должен был жить в Каире. С 1935 по 1939 год Блейк был лишен размеренности жизни средней голландской семьи, познав роскошь довоенного Каира. Именно в Египте Блейк стал изучать английский. На всю жизнь у него остался легкий гортанный акцент, из-за которого его коллеги по Министерству иностранных дел сторонились Джорджа, считая его человеком, не получившим должного воспитания в частных школах Англии.

В Египте же у него появилась склонность к фантазии. Его тетя покупала ему экзотические костюмы, в которых он ходил в доме, изображая то арабских принцев, то английских адмиралов. Семейные альбомы Блейка полны фотографий, на которых юный Джордж всегда принимает позу, соответствующую тому костюму, который на нем надет. Его жена вспоминает, что он любил играть в такие игры с сыновьями. Он часто изображал монаха, а сына переодевал певчим. Для большей правдоподобности Блейк всегда включал органную музыку Баха.

В 1939 году Джордж вернулся в Роттердам, где продолжил образование. Когда в 1940 году Германия завоевала Голландию, он был арестован как британский подданный и интернирован. Он смог бежать из лагеря и в восемнадцать лет вступил в ряды Сопротивления. Около года был курьером, наслаждаясь риском того, что было, по сути, его первым шпионским заданием. Узнав, что его мать и сестра добрались до Великобритании, он решил поехать к ним в 1942 году. С помощью фальшивого паспорта пересек Бельгию и попал во Францию, где его приютили монахи-доминиканцы. Блейк пересек границу Испании в Пиренеях, но около Мадрида был задержан полицией. В 1943 году между Великобританией и Испанией было достигнуто соглашение, по которому Испания обязывалась репатриировать английских беженцев. Блейка отправили в Гибралтар, и оттуда он попал в Великобританию. Он вступил в военно-морской флот, но благодаря своему знанию немецкого и фламандского языков был направлен в разведывательный отдел.

Его главной задачей в Управлении специальных операций была работа с голландцами, которых забрасывали в немецкий тыл. Эта работа привлекла внимание голландского правительства, и в конце войны ему был присвоен рыцарский титул.

Блейк был демобилизован в 1947 году, но он попросил оставить его в гражданской службе разведки. Позднее писали, что «в обычное время он не стал бы и полицейским». Но время не было обычным, и Блейка с радостью приняли в ряды британской разведки, несмотря на его происхождение. Его отправили в Кембридж для прохождения курсов русского языка, и затем он был включен в секретный штат Министерства иностранных дел. Люди, состоящие в секретном штате Министерства, не проходят обычных каналов в своей деятельности, но их задания иногда намного важнее тех, которые получают «легальные» служащие. Однако настоящие руководители Блейка были не в Министерстве, а в МИ-6, которая время от времени поручала ему различные задания. Его имя никогда не упоминалось в списках Министерства иностранных дел, и он не получал официального повышения по службе.

Его первым постом стал пост вице-консула в Сеуле. Он хорошо справлялся с этой работой, много ездил по Корее, знакомился с жителями этой страны. В 1949 году он предупредил свое руководство, что Северная Корея готовится к нападению, но его информацию не приняли во внимание. Война началась в июне 1950 года. Блейк был арестован на территории посольства вместе с руководителем миссии сэром Вивьеном Холтом. Их и других арестованных дипломатов перевезли в столицу Северной Кореи Пхеньян и поместили в тюрьму. Три года, последовавших за этим, были самыми неприятными, но и самыми важными во всей его жизни.

Люди, знавшие Блейка в это время, помнят его храбрым, энергичным человеком, которого не сломили физические неудобства и постоянная корейская пропаганда.

Он настолько искусно спорил с северокорейским инструктором, который должен был внушить британцам превосходство идей марксизма, что корейца вскоре сменил советский учитель.

Вместе с Блейком в небольшой лачуге жили еще девять англичан. Зимой их регулярно выгоняли на снег и избивали. Летом распространению болезней способствовали жара и вши. И весь год в умы ослабленных, больных пленных вбивалась марксистская пропаганда.

Сокамерник Блейка епископ Сесил Купер вспоминает: «Блейк был очень энергичным человеком. Мы жили благодаря его энтузиазму и мужеству. Блейк всегда спорил с теми, кто пытался внушить нам принципы коммунизма. Он регулярно ходил в церковь, был хорошим дипломатом и прекрасным человеком».

Журналист Филип Дин, находившийся в той же камере, говорил, что Блейк вряд ли мог поддаться идеологической обработке после «ужасной несправедливости», царившей в тюремном лагере. «Издевательства над монашками, женщина, которую посадили вместе с девятимесячным ребенком, смех начальника лагеря — неужели мы должны верить, что все это могло убедить такого человека, как Блейк, в том, что коммунисты могут построить более справедливое общество?»

Дин помнит Блейка безобидным мечтателем, который «делал все, чтобы его обманули. В своих мечтах он производил себя в рыцари или епископы, это была игра, но она была довольно серьезной. А предательство вряд ли можно назвать путем к благополучию».

Но предательство стало выходом для Блейка, который через семнадцать месяцев заключения, в ноябре 1951 года, пошел к начальнику лагеря и сказал, что он разделяет идеи коммунизма. Его сокамерники вспоминали, что в это время их должны были перевести в другое место. В ночь перед этим переводом Блейк исчез из лагеря. Через день его вернул начальник охраны, и Блейк сказал, что его поймали при попытке к бегству. Сокамерники не стали вдаваться в подробности этой истории, но начали кое-что подозревать, потому что Блейк говорил, что его хорошо накормили и дали сигарет — беглец вряд ли мог рассчитывать на подобное благоволение. Обращение Блейка в коммунизм давало ему возможность освобождения. Но он остался в лагере, чтобы не вызывать подозрений. — В лагере он провел еще пятнадцать месяцев. Возможно, одной из причин его примерного поведения, отмечаемого всеми сокамерниками, было то, что его свобода зависела только от него самого. Тайное знание, что он работал на людей, захвативших его, и удовлетворение, которое должно наступить после идеологической измены, могли быть приняты за решимость и мужество. Ради справедливого отношения к Блейку следует отметить, что в лагере он придерживался трех условий: не пользовался никакими привилегиями, не получал платы за предоставляемую информацию, не докладывал о своих сокамерниках.

Почему он сделал это? Объяснение, такое же простое, как и неполное, было дано Верховным судьей лордом Паркером, который сказал: «Говоря его собственными словами, он стал коммунистом, чтобы помочь в создании более справедливого общества. Но этим он добился того, что стал ближе к русским, показав свое желание работать на них».

Услышав о таком полном изменении идеологии, вспоминаешь замечательную книгу Ричарда Кондона «Маньчжурский кандидат». Роман рассказывает о том, как американец, взятый в плен китайцами, становится агентом коммунистов. Его мозг контролируется ключевой фразой, которая подчиняет его воле хозяев — в книге этот агент должен был убить президента США.