История великих путешествий. Том 1. Открытие Земли

О том, что произошло за время его отсутствия в форту Навидад, Колумб узнал через несколько дней от касика Гуаканагари, которого нашел больным в одном из отдаленных селений. («Гуаканагари сообщил, — пишет Бартоломе Лас Касас, — что христиане погибли потому, что, как только адмирал покинул их, они стали ссориться между собой. У них возникли нелады, и эти люди принялись отнимать жен у их мужей, и каждый из них отправлялся добывать золото сам и только для себя. Группа бискайцев соединилась против всех остальных христиан, а затем все они рассеялись по стране и там за свои провинности и дурные поступки были убиты».)*

Колумб поверил Гуаканагари, хотя подозревал, что в истреблении испанцев принимали участие также и индейцы его племени. Но, не желая до поры до времени портить с ними отношения, он пригласил касика в свой лагерь и снова устроил празднество в его честь. Касика привели в изумление лошади, которых он никогда прежде не видел, а искусство верховой езды вызвало его неподдельный восторг. Несмотря на то, что многие спутники Колумба настоятельно советовали задержать Гуаканагари, чтобы с его помощью найти виновных, Колумб не последовал этому совету и приказал касика отпустить. По-видимому, тот почувствовал что-то недоброе, так как на следующий день куда-то исчез и не показывался на глаза. С тех пор отношения между индейцами и испанцами стали заметно ухудшаться.

Гибель гарнизона форта Навидад не изменила решения Колумба основать на Эспаньоле колонию. Туземцы постоянно говорили о богатой золотом области Сибао, которую Колумб все еще продолжал считать страной Сипанго. На поиски золота был снаряжен большой отряд во главе с Алонсо де Охедой, кастильским дворянином. Экспедиция Охеды увенчалась успехом. Ему удалось открыть несколько ручьев с золотоносным песком и найти самородок золота в девять унций весом.

При виде этих богатств адмирал пришел к убеждению, что остров Эспаньола и есть знаменитый Офир, о котором говорилось в Книге Царств [105] . Он занялся поисками места, где можно было бы построить город, и в десяти лигах к востоку от Монте-Кристи, в устье реки, образующей удобную гавань, он заложил Изабеллу. В день святой Епифании тринадцать священников отслужили мессу в церкви, где присутствовала огромная толпа туземцев.

[105] Сказочно богатая страна Офир упоминается не только в Третьей Книге Царств, но и в других книгах Библии. (Примеч. перев.)

Тогда Колумб подумал о посылке новостей из колонии испанским королю и королеве. Двенадцать кораблей, нагруженных собранным на острове золотом и плодами местной земли, готовились вернуться в Европу под командованием капитана Торреса. Эта флотилия вышла в море 2 февраля 1494 г., а спустя некоторое время Колумб отослал еще одно судно из пяти оставшихся у него, командовать которым он назначил очень располагавшего к себе лейтенанта Бернардо де Писе.

После того как порядок в колонии Изабелла был установлен, адмирал оставил там своего брата, дона Диего, в качестве губернатора, а сам отправился вместе с пятью сотнями человек осматривать рудники Сибао. Страна, которую пересекал этот маленький отряд, отличалась дивным плодородием; плоды там созревали за тринадцать дней; зерно, посеянное в феврале, уже в апреле давало великолепные колосья, и каждый год собирали два превосходных урожая хлебов. Экспедиция шла через горы и долины; часто путь сквозь девственные заросли приходилось пролагать кайлом, но в конце концов испанцы добрались до Сибао. Там, на косогоре возле большой реки, адмирал приказал построить из камня и дерева форт; он окружил крепость глубоким рвом и назвал ее в честь святого Фомы, чтобы посмеяться над некоторыми своими офицерами, которые не верили в золотые рудники [106] . А им не подобало сомневаться, потому что туземцы со всех сторон тащили самородки и маленькие крупицы золота, с готовностью обменивая их на бусы и — в особенности — на погремушки, серебряный звон которых побуждал их к танцу. Но эта местность была не только краем золота, здесь в изобилии имелись пряности и благовония, а деревья, из которых их получали, образовывали настоящие леса. Испанцы могли только поздравить себя с завоеванием такого изобильного острова.

[106] Намек на евангельское сказание об апостоле Фоме, который не захотел верить рассказам других учеников Христа о воскресении Учителя, пожелав убедиться в этом лично. (Примеч. перев.)

Оставив в форте Св. Фомы пятьдесят шесть человек под начальством Педро де Маргарита, Христофор Колумб 21 марта отправился обратно в Изабеллу. В пути ему пришлось задержаться на несколько дней из-за разлива горных рек. В Изабеллу он прибыл 29 марта и нашел здесь страшные беспорядки: в колонии не было муки, так как солдаты и матросы не успели построить мельницу; увеличилось количество больных и умерших; изнуренные от голода люди не могли справиться со своей работой; а надменные идальго, полагавшие, что, как только они прибудут в новые земли, богатства сами свалятся им на голову, гнушались всякой работой и бездельничали с утра до ночи. Точно так же вели себя и священники, считавшие, что духовный сан освобождает их от простого труда.

Перед тем как начать новое путешествие, Колумб, «желая, по словам Лас Касаса, навести порядок в управлении Эспаньолой и в делах, касающихся индейцев, чтобы покорить их», учредил совет из пяти человек под председательством своего брата Диего. Членами совета были назначены три рыцаря и главный миссионер колонии священник Буйль.

Двадцать четвертого апреля Колумб, покинув Изабеллу, вышел в море на трех кораблях и поплыл на запад. Пройдя остров Тортугу, он пересек пролив между Кубой и Эспаньолой и 3 мая увидел берег острова Ямайки, который «показался ему самой прекрасной и благодатной землей из всех, что до сих пор были открыты».

Островитяне встретили Колумба очень недружелюбно и пытались помешать высадке испанцев. Тогда адмирал приказал открыть огонь. После того как пять или шесть индейцев были ранены или разорваны спущенными на берег псами, сопротивление прекратилось. Остров Ямайка был назван Колумбом Сантьяго. Дальнейшему продвижению вдоль западного берега Ямайки помешал встречный ветер, заставивший испанцев возвратиться к Кубе. Они поплыли вдоль южного берега Кубы. Во время этого опасного плавания по мелководью и через узкие протоки было открыто свыше семисот мелких островов. Один архипелаг, в котором оказалось свыше ста шестидесяти островов, Колумб назвал Хардинес-де-ла-Рейна (Сады королевы).

В мае впередсмотрящие заметили множество покрытых травой островов, плодородных и заселенных. Приблизившись к земле, Колумб проник в устье реки, воды которой были такими горячими, что никто не мог окунуть в них руку, хотя это — очевидное преувеличение, не подтвержденное последующими исследователями. Туземцы побережья при рыбной ловле использовали некую рыбу, называемую ими «ремора», «которая исполняла ту же роль, что и собака при охотнике. Рыбы же эти величиной с угря, и пасть у них очень широкая с множеством присосков, как у каракатиц; они очень дерзкие, как наши хорьки. Когда их бросают в воду, они сразу же присасываются к любой рыбе, а затем уже не отпускают ее, и можно оторвать этих рыб от своей жертвы, только вытащив их из воды, а будучи в воде, они выпускают добычу только мертвые. Рыба эта такая легкая, и ее, как только она присосется, тянут за бечевку, привязанную к ее хвосту, и вытаскивают на поверхность, отбирая здесь добычу».

Обследование побережья продолжалось. Адмирал посетил ряд мест, где в изобилии водились утки, цапли и безгласные собачки, которых туземцы ели, словно козлят; этими зверьками были либо щелезубы, либо крысы. Между тем фарватер становился все уже, и кораблям приходилось все труднее, но адмирал не хотел удаляться от этого побережья, потому что предполагал исследовать его. Однажды ему показалось, что на одной косе он заметил мужчин, одетых в белое, приняв их за монахов ордена Санта-Мария-де-ла-Мерсед, и Колумб послал нескольких матросов переговорить с ними. На деле все было обычным обманом зрения: «монахи» оказались крупными тропическими цаплями, которые на большом удалении несколько напоминали человеческие фигуры.

В первых числах июня испанцы вынуждены были сделать остановку в бухте одного лесистого островка, чтобы починить корабли, подводные части которых сильно поистерлись о мели. Здесь Колумб узнал от одного индейца, что «Куба — земля, со всех сторон окруженная морем». Продолжая затем трудное плавание вдоль берегов Кубы, 7 июля он приказал высадиться на берег, где в присутствии одного престарелого касика, повелителя этой области, была отслужена месса. После окончания службы касик обратился к Колумбу с назидательной речью, которую тут же перевели ему толмачи.

«Ты явился, — сказал касик, — облеченный большой властью, в эти земли, никогда раньше тобой не виданные, и с твоим приходом повергнуты были все селения и жители этих стран в великий страх. Знай же, что сообразно тому, как мы верим, есть в иной жизни два места, куда устремляются души, покинувшие тело: одно дурное и пребывающее во мраке, предназначенное для тех, кто причиняет зло и терзает род людской; другое — радостное и светлое, куда следуют души людей, уважающих в этой жизни мир и покой. И поэтому, если ты чувствуешь, что приближаешься к смерти и желаешь получить в той жизни награду, не должен ты причинять ни зла, ни ущерба тем, кто тебе не причиняет того же самого».