История военного искусства
Шрифт:
Capitulare missorum для областей к западу от Сены, 807 г.
М. G., I, 134
"3. Все верные наши графы должны прибыть на назначенное собрание наилучшим образом снаряженные, со своими вассалами, обозом и дарами. И каждый из наших посланцев да обяжет одного из наших вассалов наблюсти за сборами по отдельным сотням и преподаст ему наше повеление, чтобы самому прибыть и привести к нам мирным образом ту часть войска и обоза, которую должно выставить одно графство, с таким расчетом, чтобы никто не остался дома, а в середине августа все были у Рейна".
Бастерна (basternae) представляет собой определенный вид парной повозки. Она должна быть снабжена не пропускающим воду верхом из кожи. На каждой повозке должен быть груз в 12 модиев муки или вина. Модий приравнивается, примерно, 52 литрам, литр муки весит всего около 600 граммов, литр
ИТАЛЬЯНСКИЕ КАПИТУЛЯРИИ
Капитулярии о военном деле, дошедшие до нас от лангобардского государства (равным образом составленные у Борециуса, Beitr, z. Capitularienkritik), отличаясь от франкских в целом ряде деталей, основном все же совпадают с ними и счастливым образом подтверждают нашу теорию41. Еще яснее, чем во франкских, видим мы в этих капитуляриях, как здесь, начиная со времени эпохи Великого переселения народов, среди мирного населения жило и развивалось военное сословие. До последнего времени исследователи были не в состоянии представить себе такого рода военное сословие, которое не является целым племенем, не составляет большой свиты и строится на основе поместного землевладения. Поэтому и получилось, что в основной книге по истории итальянского права в Средние века - Hegel, Geschichte der S^dteverfassung von Italien - черным по белому дается изображение дела в сущности правильное, поскольку наши источники не допускают различных толкований, и наряду с этим истина, представляющаяся автору реально немыслимой, извращается неверными комментариями.
Наши свидетельства относятся к областям, как лангобардским, так и к тем, которые не были под властью лангобардов.
Григорий I (590 - 604) в одном из своих посланий к жителям Равенны, перечисляя все отдельные сословия, упоминает, между прочим, о "воинах" (railites). To же в другом послании к жителям Зары или Ядеры42.
Приблизительно в середине VII в. византийский император, намереваясь взять в плен папу Мартина, предписывает своему наместнику сперва разузнать о настроении римского "войска" и держать себя тихо, если окажется, что это настроение неблагоприятно43.
Можно было бы представить себе, что здесь речь идет о собранной по случайному поводу банде наемников. Но от такого объяснения придется отказаться, если обратить внимание, что в документах следующего столетия постоянно упоминается о сословии воинов (milites) и optimates militae. Они (primates exercitus) имеют даже право на участие в выборах папы, и их приглашают подписать декрет об избрании. Гегель сам говорит (I, 253), что это войско вряд ли могло состоять из наемнических отрядов или быть народным ополчением, а потому хочет видеть в нем "аристократическое военное сословие из верхушки гражданства". "Римляне вновь были обороноспособны, народ стал войском" (стр. 250). "Это - полноправные благодаря поместьям и воинской доблести - члены римской общины, преимущественно из числа крупных собственников" (стр. 254).
Но почему же в Риме и Равенне как раз домовладельцы вновь обрели способность к военному делу, а не прочие cives honesti, как в отличие от них именовали уважаемых горожан? Они не только превратились в доблестных воинов, но имеют даже военную организацию почтенной давности, "scholas militae", как их называет Константин Великий; их еще папа Адриан выслал навстречу королю франков Карлу (стр. 259), а в Равенне они проявляли такую дикость, что по воскресеньям перед городскими воротами устраивали кровопролитные воинские потехи, причем различные кварталы рубились друг с другом (стр. 263).
Для потомков горожан, которые некогда заслужили благодарность за боевые заслуги от Велизария, признавшего, впрочем, с их стороны наличие доброй воли, это представляется чересчур поразительной метаморфозой, в особенности при опеке греческих наместников и духовных властителей. Очевидно, здесь играет роль нечто другое, и нетрудно вскрыть, что именно.
Это новое воинское сословие не есть сословие домовладельцев, внезапно ставшее военным; наоборот, - это варварские воины, мало-помалу романизированные и ассимилировавшиеся, которые зачастую, вероятно, оказывались владельцами домов и пр. и сохраняли вместе с этим свою воинственность в ряде поколений, упражняясь в военном деле. В них была постоянная нужда: не будь их, не было бы никакой зашиты и охраны.
На Великом соборе, который созвал Оттон Великий в 963 г. в соборе св. Петра, присутствовала "omnis Romanorum militia"44.
Лангобарды, в отличие от готов, никогда не были замкнуты в себе самом племенем, но представляли собой военный союз, к которому примкнули гепиды, саксы, паноны, жители Норика и даже болгары. После завоевания страны они распались и образовали ряд мелких владений с 35 герцогами во главе, но позднее у них всегда была слабая выборная королевская власть. Время герцогств нам следует представлять себе таким образом, что в каждом крупном городе утвердился предводитель отряда (глава племени Hunno) и захватил власть; себе он брал то, что ему нравилось, а своим людям раздавал то, что находил подходящим для этого. Предание45, по которому в то время многие знатные римляне из алчности были перебиты или изгнаны, вероятно, соответсвует действительности. Вообще, по-видимому, немного крупных римских собственников осталось в живых. Все римское население перешло на полусвободное положение: римляне стали альдиями (или литами), лангобарды составляли единственное вполне свободное сословие воинов, ариманнов (экзерциталов). Подобным же образом дело обстояло и у франков, с той только разницей, что здесь благодаря сильной королевской власти представлялась возможность с самого начала для знатных римских фамилий получить защиту их жизни и имущества; представители этих фамилий, поступая на королевскую службу в войско, могли сами стать членами вполне свободного правящего сословия (ср. т. II), что вряд ли могло иметь место у лангобардов.
Разумеется невероятно, что каждый лангобард имел поместье, настолько крупное, что на доходы с него он мог выступить в поход на коне, как предполагает Гартман (Hartmann, Geschichte Italiens im Mittelalter, II, 1, 42 и II, 2, 50). Новыми земельными собственниками являются, прежде всего, король, герцоги и некоторое число лиц из свиты и чиновников. В силу причин, изложенных во II т., рядовые лангобардские воины либо совершенно не получали земли, находясь в свите короля, герцогов и гастальдов, либо жили в крестьянской усадьбе, находя здесь приют и прожиточный минимум, рассчитывая наряду с этим и прежде всего на доходы от службы и военной добычи. Гартман (Hartmann, II, 1, 52) сопоставляет значительное число итальянских географических имен, в состав которых входит "fara" (племя). Отсюда можно заключить, что здесь осели большие группы лангобардов, т.е., следовательно, не как крупные, а как мелкие землевладельцы. Мелкий же землевладелец не имеет возможности отправиться в поход на коне на свои средства.
Гартман (II, 2, 52) выражается неправильно, когда говорит: "Воинственное лангобардское племя выступило в поход в поисках нетрудовой ренты; распространяясь по Италии, они завоевали себе эту ренту". Хотя это положение и ближе к истине, чем то, что германцы пошли на Рим с целью поделить землю между собой и жить на ней в качестве крестьян, тем не менее здесь упущено главное, а именно, что завоеватели не только извлекали ренту из завоеванной земли, но держали ее в своей власти, взяв на себя функции военного сословия. Пришельцы появились, прежде всего, в качестве просто разбойников и грабителей, как впоследствии викинга; осевши надолго и захватив власть, они, со своей стороны, стали оказывать покоренным ответные услуги. Формулировке Гартмана, которую он почерпнул не из истории, а, напротив, перенес в историю из одной современной доктрины, можно противопоставить такой, например, факт, что самая война в рыцарском языке обозначается как "труд".
Изображая преобразование военного строя в той части Италии, которая продолжала оставаться римской в VI и VII вв., Гартман (I, 1, 13) говорит: "Можно сказать, что вследствие локализации военного дела военное хозяйство из денежного превратилось в натуральное". Основа этого положения правильна, только причину в нем нужно поставить на место следствия и наоборот, именно потому, что уже (начиная с III в.) денежное хозяйство перешло в натуральное, "военная организация должна была быть локализирована", т.е. войска должны были быть переведены с денежного жалованья на снабжение натурой и в конце концов на наделение землей.