История военного искусства

В 1650 г., во время смуты, вызванной фрондой, Ле Телье пришлось снова уступить губернаторам сбор податей в их провинциях и содержание на них крепостей и гарнизонов. Но уже в 1652 г. он взял обратно эту уступку и окончательно установил чисто королевское управление.

Одновременно он провел распоряжение, чтобы его интенданты и их комиссары внезапно и в походе устраивали смотры для проверки наличности солдат; о каждом таком смотре они должны были посылать подробное донесение министру. Строптивых офицеров комиссары имели право арестовать и наложить секвестр на их имущество.

Конде, дю Плесси-Прален, Тюренн как командующие генералы нередко отдавали собственные деньги и даже столовое серебро, если не для того, чтобы удовлетворить полностью солдат, то хотя бы для того, чтобы не дать им умереть с голоду. Сам Ле Телье давал из собственных средств авансы, и даже скупой Мазарини делал то же самое.

До тех пор пока налоговая система еще не начала аккуратно функционировать, Ле Телье ввел бумажные денежные знаки, которые выдавались солдату и по поступлении податей обменивались на звонкую монету. Финансы были в плохом состоянии не только при Ришелье, но и при Мазарини, который, правда, преумножил собственные богатства, но о государственных финансах мало заботился. Наконец, при Людовике XIV постепенно добились регулярной выплаты наличными деньгами.

Во время Тридцатилетней войны отдельные воинские части еще представляли из себя небольшие самостоятельные республики. Генерал-лейтенанты считались равноправными между собою и не хотели друг другу подчиняться. Ле Телье провел принцип военной иерархии. С особой осторожностью приходилось ему в этом случае поступать с веймарской армией, которая была организована несколько иначе, чем французская, и сохранила свой собственный дух.

Постепенно у высшего командного состава отняли право назначать офицеров, и вся судьба офицеров отныне стала зависеть от доброй воли короля. Главы и сыновья господствующих аристократических семейств продолжали в качестве полковников быть шефами полков; они делались таковыми нередко в самом юном возрасте; но во главе их они становились лишь во время военных действий, а в остальное время большей частью проживали при дворе. Действительное командование находилось в руках подполковника, назначаемого королем из числа капитанов по собственному усмотрению; это был в большинстве случаев опытный, начавший с низов свою службу офицер.

Ле Телье отменил злоупотребление, заключавшееся в том, что одни и те же лица занимали по совместительству несколько должностей и получали содержание по ним, и старался добиться того, чтобы если не придворные полковники, то прочие офицеры фактически оставались при своих частях, а не веселились в Париже.

Он ограничил расходы высших офицеров и точно установил для каждого чина, сколько лошадей мог держать имевший этот чин офицер; пехотный капитан - не более четырех лошадей, лейтенант - не более трех, профос - не более двух.

Когда во Франции формировались "старые банды", немногие дворяне поступали в их ряды14, а потому так же, как в Германии, начальственных постов достигали отличившиеся солдаты, независимо от их происхождения. Но уже в XVI столетии стали стремиться к тому, чтобы офицерские должности занимали, по возможности, лица, принадлежавшие к традиционному воинскому званию - дворянству, так, например, этого требует гугенотский вождь де Ля Ну15. Когда же, со времен Ришелье и при Людовике XIV, постепенно стала формироваться большая постоянная армия, произошло замечательное раздвоение. Всему духу государства и правительства отвечал исключительно дворянский офицерский корпус. Но для этого новое поколение оказалось недостаточным. Старые дворянские роды были в значительной мере бедны или разорились и не могли доставить денежную доплату, необходимую для содержания офицера в соответствии с его общественным положением. Наоборот, среди высших слоев буржуазии и в семьях чиновников было много молодых людей, у которых была склонность к военной службе. Между тем дворянство пыталось сохранить свое положение, отграничивая себя от посторонних элементов, и претендовало на офицерские посты, как на свое законное наследие, а правительство руководствовалось стремлением по возможности щадить, сохранять и поощрять дворянство. Слияние в офицерском корпусе, не обостренное противоречиями, понемногу со временем сгладило бы обособленное почетное положение дворянства. Но так как дворянство поставляло офицеров, а офицерский корпус ощущал себя дворянским, то среди народа выделялась обособленная сословная традиция с собственными нравами, особыми понятиями о чести и претензиями, которая благодаря своим связям с двором и приближенными короля установила свое прочное социальное господство. С другой стороны, пополнение офицерского корпуса из обособленного наследственного класса прочно закрепило между ним и солдатской массой пропасть, делившую армию на две принципиально различные составные части.

Это разделение проходит во всех армиях романо-германской Европы и перенесено было и в Россию Петром Великим. Это, собственно, и есть характерная черта этой эпохи, придающая ее армиям отпечаток, резко отличающий их как от римских легионов, так и от швейцарцев и ландскнехтов XVI века16.

Особое обстоятельство способствовало укреплению тенденции сохранить за французским офицерским корпусом его дворянский характер.

Несмотря на то, что назначения исходили от короля, нередко офицеры продавали свои должности другим; а именно, старики, достигшие уже преклонного возраста и намеревавшиеся удалиться на покой, этим способом старались получить известную прибавку к своей пенсии. Такую сделку со своим заместителем называли "конкордатом", и в этом случае иногда выплачивались довольно значительные суммы. Но при этом не всегда продвигались вперед наиболее способные, а ничто так не подрывает моральной основы всякой дисциплины, как продвижение несоответственных элементов на высшие командные посты17. Маршал Беллиль при Людовике XV безуспешно пытался искоренить это злоупотребление, а так как среди буржуазных семей, направлявших своих сыновей на военную службу, было больше достатка, чем в большинстве дворянских семей, то борьба против продажи должностей повела к реакции против лиц недворянского происхождения: раз не допускали буржуазию, то она не могла и оспаривать желанных мест у дворянства при помощи своего богатства. В течение всего этого периода вплоть до революции издаются все новые и новые эдикты, которые то открывают доступ буржуазии к офицерским постам, то его затрудняют, то совершенно его преграждают. В 1629 г. при Ришелье был издан эдикт, согласно которому солдат, отличившийся на войне, мог быть повышен до чина капитана и даже больше, если он того окажется достойным. Каким либеральным ни кажется на первый взгляд этот эдикт, однако в основе его все же лежит тот взгляд, что офицерский корпус по своему существу - дворянский. Как в XVI веке Монлюк, так в XVII - Катина, будучи буржуазного происхождения, достигли высшей ступени военной иерархии. В общем, однако, положение было таково, что хотя число буржуазных офицеров-ротюрьеров (худородных) и было значительно, однако на высшие командные посты они попадали лишь в весьма редких случаях, а временами допущение их сопряжено было со столь строгими ограничениями, что оно было почти исключено. Главным средством предоставить буржуазии доступ в офицерский корпус являлось создание фиктивного дворянства: удостоверение, подписанное тремя или четырьмя дворянами о том, что аспирант является дворянином, было достаточно для допущения его; а такое удостоверение достать было не очень трудно. Еще незадолго до революции выпущен был поэтому эдикт (1781 г.), требующий доказательства дворянства четырех последовательных поколений по отцовской линии. Согласно этому эдикту, исключались из офицерского корпуса и сыновья недавно возведенных в дворянское достоинство лиц, или же они могли удержаться лишь при помощи особливой протекции18.

Офицерское сословие, как оно образовалось в течение XVII столетия, является, следовательно, дальнейшей формой развития наследственного военного сословия средних веков - рыцарства, изменившегося не только внешне, в смысле боевых приемов, но и внутренне, путем приспособления к строгим формам дисциплины и военной иерархии с производством по усмотрению верховного военачальника. В 1685 г. вышла книга "Поведение Марса" ("La conduite de Mars"), которая ставила себе задачей научить офицера его сословным обязанностям и правилам жизни и, по выражению Иэнса (11, 1255), представляет переход от дворянского кодекса чести к военно-служебному регламенту. Офицер должен повиноваться, но никогда не ронять своего достоинства и пользоваться каждым случаем сделать карьеру (faire fortune). И набожность, поучает книга, приносит выгоды.

Во французской армии, по сравнению с ее численным составом, число офицеров было поразительно велико. Согласно труду Генерального штаба о войнах Фридриха Великого (I, стр. 114), в 1740 г. на 11 рядовых уже приходилось по одному офицеру, а потому все поручики были также вооружены ружьями. В Пруссии в это время один офицер приходился приблизительно на 29 рядовых; ко времени смерти Фридриха Великого один - на 37 человек; теперь же один офицер приходился приблизительно на 50 солдат. Если даже соотношение 1:11 основано на ошибке, то все же число офицеров по отношению к числу солдат было гораздо больше, чем в наше время19.

Если никогда не удавалось воздвигнуть непроницаемую преграду для вступления буржуазных элементов в офицерский корпус, то и внутри самой армии оставался, хотя и узенький, мостик, который вел из мира рядовых в мир офицерского сословия. Между офицерами и унтер-офицерами стояли зауряд-офицеры (officiers de fortune), их можно приравнять, пожалуй, к старшим боцманам (Deckofficiere) или к фельдфебель-лейтенантам последнего времени. Они считались лишь унтер-офицерами, но нередко происходили из интеллигентных семей. При хорошей аттестации такой officier de fortune мог рассчитывать в среднем возрасте на производство в офицеры. Их знание службы и усердие имели особенно большое значение для спайки воинской части в кавалерии, где многие знатные господа не очень-то заботились о службе.

Из этих слоев армии вышел маршал Бернадот, впоследствии - шведский король. Он был сыном видного адвоката и сам являлся такой значительной, а впоследствии и импонирующей личностью, что уже молодым человеком должен был привлекать к себе внимание. Тем не менее, к моменту, когда вспыхнула революция, будучи в возрасте 26 лет и прослужив солдатом 10 лет20, он еще не был лейтенантом и не имел, даже если бы, наконец, ему и пожаловали офицерские эполеты, почти никаких шансов продвинуться по службе дальше капитана.

Пополнение полков производилось путем вербовки, для чего уже в 1645 г. Ле Телье установил определенные вербовочные округа. В 1666 г. время, на которое заключался контракт (capitulation), было ограничено четырьмя годами, и капитанам было запрещено под страхом лишения чина насильно удерживать людей под знаменами дольше этого срока.

Время от времени все еще производился призыв рыцарства, arrrnreban: в 1674 г., в 1675, 1689, 1703 и даже в 1758 гг., во время Семилетней войны. Но это ополчение не успевало собраться, как его распускали из лагеря по домам, как совершенно непригодное, и это обратилось в известный прием обложения дворянства: довольствовались вместо личной явки уплатой известной суммы в виде откупа. В 1639 г. подлежащий призыву дворянин вместо себя должен был поставить двух пехотных солдат.