История военного искусства
Шрифт:
Свидетельство Плутарха в его "Филопемене" (гл. 9) относительно сариссы в Ахайе нельзя считать основательным: создается впечатление, что до Филопемена в Ахайе вообще не было настоящих гоплитов.
У лакедемонян ввел сариссу (по Плутарху, гл. 11 и 23) Клеомен; в чем они видели ее преимущество, об этом не упоминается; вряд ли лакедемоняне организовали фалангу, как ее описывал Полибий. В сражении при Селлазии Клеомен как раз и был побежден македонской фалангой, вооруженной сариссой (гл. 28).
Подробнейшее описание Полибием (XVIII, 28-32) македонской фаланги вызвало много сомнений, так как он определил длину сариссы по уставу в 16 локтей, а в действительности в 14. Это оказалось невозможным, во-первых, практически, а во-вторых, потому, что он установил протяжение одного ряда по фронту в 3 фута как у римлян, так и у македонян, утверждая в то же время, что легионер занимал двойную площадь по сравнению с фалангитом.
Что касается протяжения по фронту каждого ряда, то одно из двух указаний Полибия должно отпасть. Раньше склонялись к тому мнению, что фалангит должен был занимать по фронту 3 фута, тогда как легионеру, вооруженному мечом, требовалось для борьбы протяжение по фронту в 6 футов. Стоффель в своей "Истории Цезаря" также присоединяется к этому взгляду. Но Шнейдер и Ламмерт доказали путем объективных критических размышлений, что это неправильно, и когда я сам раньше возражал, что при протяжении в 1,5 фута человеку не остается места для держания копья, так как каждый человек сам по себе занимает протяжение в 1,5 фута, то я был не прав. Берлинский Академический спортивный клуб любезно устроил для меня турнир с сариссой. Мы составили фалангу сначала только с шестами длиною в 20 с чем-то футов и пробовали, при какой плотности построения люди могли продвигаться вперед. Выяснилось, что если каждый воин занимал неполных 2 фута, то движение совершалось легко, если держать сариссу наперевес. Шесты сами по себе были очень тяжелы, так как были сделаны из сырой сосны. Не надо строго математически придерживаться расстояния между фалангитами в 1,5 фута, но можно легко представить себе, что построение и движение людей опытных, вооруженных копьями из сухого дерева, мыслимо при таких интервалах.
Особенно успешен был опыт, проделанный по предложению Ламмерта, когда мы передние шеренги вооружили более короткими, в порядке постепенности, шестами. Даже концы копий шестой шеренги высились над фронтом; вся масса подвигалась легко даже при быстром марше.
Этим опытом мы разбиваем возражения Зольтау, которые он делает Ламмерту в "Hermes", No 37, 1890 г. Зольтау объясняет указания Полибия следующим образом: "Римляне занимали каждым рядом по фронту 3 фута, причем к моменту наступления образовывались пустые широкие интервалы между манипулами. Незадолго до атаки римляне уплотняли их, отступая на 5-6 футов. Говоря о 3 футах, Полибий не принимал в расчет самого воина (х&Ыд/ла Kai Siaaraai^). Это объяснение можно было бы еще принять, если опираться только на указание Полибия; но, видя воочию построение войска и измерив его, мы пришли к убеждению, что объяснение несостоятельно. Протяжение ряда по фронту в 3 фута для каждого воина настолько свободно, что излишне оспаривать это. Интервал же в 6 футов совершенно неприемлем, и маневр с отступлением при атаке невыполним. В труде Дирса "Kriegswesen d. Alten." (стр. 45) тоже указывается, что Фукидид (V, 71) свидетельствовал о тесном построении фаланги гоплитов.
Ламмерт полагает, что противоречия, встречающиеся в трудах Полибия, появились не по вине этого историка, а что произведения его подвергались переделке. За подробностями я отсылаю читателя к этому превосходному труду.
Чтобы опровергнуть возражение Рюстова и Кёхли, которые уверяют, что сариссу, как ее описывает Полибий, нельзя было бы удержать в равновесии, так как центр тяжести слишком близок к ее основанию, Ламмерт утверждает, что задний конец сариссы был окован тяжелым металлическим обручем, и мне это сначала казалось правильным. Но я отказался от этого мнения при сравнении сариссы с наиболее ей близким по сравнению оружием - с копьем ландскнехтов. Деммин в своей книге (Demmin, Die Krigswaffen in ihrer geschichtlichen Entwicklung, 3-е изд., стр. 779) говорит, что копья эти были 7-8 м длины, а, следовательно, на 2-3 м длиннее македонской сариссы. Это указание определенно неправильно. Сарисса достигала, как мы знаем, 24 футов длины, т.е. свыше 7 м, немецких же копий такой длины как будто бы и не существовало. Венделин Бехейм в своем труде (Wendelin Bцheim, Handbuch d. Waffenkunde) определяет длину немецких копий в 4,5 м (15 футов) или в 5 м (17 футов), но и этот размер, как мы сейчас увидим, недостаточен.
Эти старинные немецкие копья являются большой редкостью, и даже Берлинский музей не имел ни одного в наличии. Но мне любезно предоставил одно копье директор фон Убиш, кроме того, я собрал сведения в музеях Зальцбурга (Karolino-Augusteum) и швейцарском национальном в Цюрихе, где имеются этой длины копья.
Берлинское копье равнялось 17 футам (больше 5 м); среди зальцбургских копий (31 копье) самое длинное превышало 17
футов (515 см); среди 8 штук цюрихских копий самые большие копья достигают длины более 18 футов (540-544 см). Таким образом, сарисса, по Полибию, все-таки оказывается на 3 фута длиннее.Ламмерт делает нам следующий расчет: сарисса из сухого ясеневого дерева 6,5 м длины (14 греч. локтей, или 21 фут), имеющая в диаметре внизу 5 см, а наверху 3 см, весит 5,6 кг, если брать только дерево, но к этому присоединяются еще 270 г. веса железных наконечников. При таком копье он считает возможным, что тяжесть его в нижнем конце достигает 2,4 кг.
Я поручил составить расчет для ясеневого, соснового и кизилового дерева, и он совпадает с вышеприведенным. Удельный вес ясеня равен 0,59, лучшего соснового дерева - 0,63, кизилового - 0,81. Последнее дерево является самым тяжелым, и для самых длинных копий оно непригодно. Вес сосны находится в зависимости от почвы, на которой она растет; имеются виды сосны, которые легче ясеня. Вероятно, греки, так же как и швейцарцы, брали нужное для копий дерево, произраставшее на сухой почве. Такой высоты ясень не всегда растет прямо. Употребляли ли македоняне для копий ясень или сосну, это не имеет большого значения.6 Что касается размеров, то берлинское копье равно в диаметре почти 3,5 см, зальцбургские и цюрихские копья в общем самые толстые: их окружность имеет посредине 13 см, у нижнего конца - 8,5 см, в начале обруча - 7,5 см; следовательно, в середине диаметр больше 4 см. Цюрихское копье имеет в середине 4 см, на верхнем остром конце - 3,1 см, у нижнего конца - 3,2 см. Бехейм (стр. 312) предполагает толщину в 4,5 см. Это совпадает с вычислениями Ламмерта. Немецкие копья не имеют противовеса в виде наконечника, ни даже гильзы на конце. Только короткие копья XVII в., находящиеся в Цюрихском музее, имеют гильзы.
Если немцы могли бороться длинными копьями, не имевшими противовеса, то, вероятно, и на македонских копьях их не существовало; в этом мнении меня еще более укрепляет описанный выше опыт, произведенный мной при берлинском спортивном кружке.
В особенности бросилось мне тогда в глаза, несколько неудобно было носить эти длинные копья в походе; при атаке они доставляли меньше затруднений.
Примечание ко 2-му изданию. С тех пор я лично исследовал длинное копье в Цюрихе и Вене и нашел все изложение выше вполне правильным. Подтвердились также и результаты опытов, проведенных на Шенхольцском спортивном плацу в виде небольших учебных упражнений с длинным колющим оружием Берлинскою военного музея, проделанных мною с участниками всего военно-исторического семинара.
Мое мнение о построении римских и македонских фаланг Кромайер неоднократно оспаривал и полемизировал со мной по этому поводу. Он объясняет вышеприведенную цитату из Полибия так, что фалангит во время боя занимал по фронту 3 фута, римский легионер вначале, до боя, то же протяжение, но при столкновениях и при передвижениях взад и вперед во время боя расширял площадь до 6 футов. По его мнению, сражаться мечом, занимая площадь в 3 фута, невозможно. Следовательно, после первого удара первая шеренга выстраивалась узкой длинной цепью, состоявшей из опытных бойцов, ведших бой, в то время как люди задних шеренг выжидали благоприятной минуты, чтобы занять место в образовавшемся пустом пространстве среди передних бойцов и оттуда направить копье или метательный снаряд в противника, отразить удар, опрокинуть проникшего в глубь неприятеля, поднять убитых или раненых и, наконец, в случае надобности заменить убитых ("Histor. Zeitschr.", 95, 17). Время от времени это единоборство первой шеренги, где приходится 6 футов на человека, сменяется более тесной группировкой.
Если бы это предположение было правильным, мы имели бы в нем великое научное открытие. Здесь идет речь о самом существенном в древней тактике построения пехоты. Способ употребления оружия и массовый натиск являются самым кардинальным пунктом при обсуждении построения этой фаланги; развертывание ее происходит при постепенном расчленении на шеренги. Эта теория развертывания должна отпасть, если придерживаться мнения Кромайера относительно протяжения по фронту рядов и искусной борьбы первой шеренги.
Автор непоследователен, так как вполне присоединяется к моему разбору сражения при Каннах, где все базируется на массовом натиске фаланг.
Соображения Кромайера неправильны и невыполнимы по следующим причинам.
а) Он считает, что римский воин должен занимать площадь в 6 футов, так как в противном случае он не сможет бороться мечом. Следовательно, в те минуты, когда римляне сближаются между собою, - а сам Кромайер тоже утверждает, что каждый из воинов занимает тогда всего 3 фута, - они теряют возможность употреблять оружие. Странный способ воевать, в особенности если принять во внимание, что противник постарается составить свое войско так, чтобы его воины могли пользоваться оружием.