История всемирной литературы Т.1

Ассирийские царские надписи можно разделить на три типа: торжественные надписи, анналы и «письма» богу.

Торжественная надпись представляла собой перечисление побед царя без каких-либо географических или исторических сведений. Анналы — уже более подробные описания походов и побед царя по годам его правления. Они дают нам ценнейшие исторические и географические сведения об Ассирии и тех странах, куда проникали ассирийские воины. Конечно, с исторической точки зрения многие из этих сведений необходимо принимать с оговоркой и проверять по другим источникам, так как ассирийские владыки, расписывая свои победы, старались умолчать о поражениях или свалить их причину на не зависящие от них обстоятельства. Цель составления надписей-анналов — прославление могущества и мужества царя — обусловливает и особый их стиль (например, применение постоянных эпитетов: царь — могучий, великий, доблестный муж; противник — трусливый, жалкий и т. п.), и приподнятый, слегка напыщенный тон изложения. Тем не менее в лучших памятниках повествование оставалось ярким и живым. Очень выразительны, например, надписи Ашшурбанипала, единственного грамотного царя в истории Ассирии, который, возможно, сам принимал участие в составлении собственных анналов или, по крайней мере, редактировал их:

В пятом походе моем на Элам я направил путь...

Как натиск яростного урагана,

Я покрыл всю страну.

Я отрубил голову Теуммана, царя их

Мятежного, замышлявшего злое.

Без счета воинов я погубил его.

В руки живьем захватил бойцов его и

Телами их, как колючками и сорняком,

Я заполнил окрестности Суз.

Трупы их опустил я в Евлей

И воду его, как пурпурную шерсть, я окрасил...

Третьей разновидностью царских надписей, как мы уже говорили, были «письма» царей к богу в виде подробного отчета о каком-либо одном походе. Из этого, пожалуй, самого любопытного жанра надписей до нас дошли письмо Саргона II богу Ашшуру о его урартском походе и письмо Асархаддона, рассказывающее о его походе в страну Шубрию и тоже, по-видимому, адресованное Ашшуру.

Письмо Саргона так и начинается с обращения к богу: «Ашшуру, отцу богов, владыке великому, моему владыке, живущему в Экурсаггалькуркурре, своем великом храме — большой, большой привет! Богам судеб и богиням... — большой, большой привет! Граду и людям его — привет! Дворцу и живущим в нем — привет!

Шаррукин (т. е. Саргон), светлый первосвященник, раб, чтущий твою великую божественность, и войско его — весьма, весьма благополучны...» (Перевод И. М. Дьяконова). Далее идет подробное описание похода и награбленной добычи.

В письме Асархаддона богу не только описаны события похода, но приведена и переписка Асархаддона с царем Шубрии, чье поведение, по мнению Асархаддона лицемерное и лживое, оправдывает его собственные кровавые действия.

Как и остальные царские надписи, «письма» пестрят перечислениями «подвигов» владык, в них также описываются новые, незнакомые страны, дается перечень географических названий тех мест, где проходили ассирийские войска. Подобно тому как на новоассирийских рельефах появляется изображение пейзажа, в рассказ вводятся красочные и живые описания природы. Поход Саргона в Урарту проходил в труднодоступных горах, и вот в «письме» описывается открывшееся ассирийским воинам зрелище:

«Симирриа, большой горный пик, что вздымается, словно острие копья, возвышаясь главой над горами, жилищем владычицы богов, главой вверху упирается в небо, а корнями внизу достигает глубины преисподней и со склона на склон, как рыбий хребет, не имеет прохода — по бокам его извиваются пропасти и горные ущелья, и при взгляде очам посылает он ужас, — для подъема колесниц и скачки коней неудобен и для прохода пехоты пути его трудны... Я встал во главе моего войска — колесницы, конников, боевых людей, идущих со мной, я заставил взлететь на него [т. е. на горный пик], как храбрых орлов...» (Перевод И. М. Дьяконова).

После падения Ассирии традиция царских надписей, по существу, прекратилась: в Новом Вавилоне было очень сильно жречество, а жрецов не устраивало излишнее прославление царя. Поэтому надписи нововавилонских царей рассказывают не о военных подвигах, а о богоугодных делах, главным образом постройке храмов.

Как мы уже говорили, вавилонскую литературу можно рассматривать как следующий, хотя и на ином языке, этап развития шумерской литературы. Подобно шумерским памятникам, почти все вавилонские литературные произведения написаны стихами. Более показательно, однако, что почти все сюжеты вавилоно-ассирийской литературы заимствованы у шумеров, большинство жанров также зародилось еще в шумерский период истории Двуречья.

Однако и сами жанры, и те памятники, сюжеты которых как будто вполне точно воспроизводят сюжеты шумерские, выглядят в аккадской поэзии совсем иначе. Часто вавилонские произведения на ту же тему гораздо короче, чем аналогичные шумерские, а сказано в них как будто гораздо больше, и эмоционально они производят более сильное впечатление.

Что же в целом отличает аккадскую клинописную литературу от шумерской? Прежде всего бросается в глаза иное отношение вавилонских авторов к композиции памятника. Сравним два произведения на разные темы, но имеющие между собой много общего: шумерскую песню о Гильгамеше и дереве хулуппу и вавилонскую эпическую поэму о сотворении мира. Общее, что объединяет эти памятники, — это желание изобразить героическую личность (в одном случае — смертного героя, в другом — божество), рассказать о ее подвигах. Кроме того, в обоих произведениях излагается миф о сотворении мира. Однако композиция песни о Гильгамеше и дереве хулуппу, как и многих других шумерских текстов, нечеткая, составные части произведения не спаяны между собой единой органической связью, а легко распадаются на самостоятельные куски. Кульминационный момент песни — сражение Гильгамеша с чудовищами — не разработан, о нем сказано как бы вскользь, мимоходом.

Совершенно иное впечатление производит вавилонское сказание о сотворении мира. Идея произведения — прославить Мардука, показать и восславить его могущество, доказать древность происхождения этого молодого, недавно возвысившегося бога. И композиция памятника целиком подчинена этой главной мысли, художественная логика произведения четка и последовательна. Поэма начинается с истории смены поколений богов, чтобы представить молодого Мардука как их прямого преемника и наследника. При этом подчеркнуто, что каждое из последующих поколений богов превосходит другое. И поэтому читатель подготовлен к тому, чтобы заранее поверить в несравненное могущество самого юного бога. Рассказ о поколениях богов — это своего рода введение в поэму. А затем все события концентрируются вокруг битвы Мардука с Тиамат, составляющей главный эпизод, кульминацию повествования. Наконец, законченность и стройность поэмы подчеркиваются ее заключительной частью, где рассказано о трудах бога-победителя по устройству Вселенной и воздается ему хвала.

Еще более ясной становится специфика вавилонской литературы, если мы сопоставим памятники с одинаковым сюжетом. Мы уже сравнили шумерские и аккадские версии сказания о Гильгамеше. Выявленные при этом закономерности эволюции внутренней структуры произведений можно проследить и на более простых, одноплановых памятниках, таких, например, как рассказ о нисхождении богини любви в преисподнюю. Вавилонская поэма о богине Иштар значительно короче шумерской поэмы о путешествии богини Инанны. Однако действие, развертывающееся в ней, приобрело особый драматизм, а образы героев очерчены гораздо ярче и определеннее.

Шумерский миф пестрит бесчисленными и однообразными повторами, которые являются своеобразным художественным приемом, характерным для шумерской литературы и позволяющим слушателям легче запомнить текст и эмоционально включиться в него. В качестве примера мы приводили начало шумерского мифа, где одна и та же мысль — Инанна решила сойти в подземное царство — повторяется на протяжении десяти строк.

В вавилонском сказании этот прием решительно отвергается — повторы заменены динамичным и поэтическим описанием «Страны без возврата», куда Иштар замыслила направиться: