История всемирной литературы Т.2

Первые образцы миннезанга возникли, очевидно, почти одновременно в прирейнских немецкоязычных областях, откуда родом был один из замечательных мастеров куртуазной поэзии — Генрих фон Фельдеке, и в Швейцарии, и землях Южной Германии, в частности в Австрии и Баварии, где явления, типологически близкие к провансальской придворной жизни, сложились ранее, чем в других немецких странах. Надо помнить, что в те далекие времена — речь идет о XII и XIII вв. — связи между германоязычными странами по обе стороны Рейна, между голландскими, швейцарскими, южнонемецкими и австрийскими землями были очень тесны. В целом это был некий культурный мост между романо-германскими странами по ту сторону Рейна и немецкими странами на восток от великой реки.

Огромное литературное наследие миннезингеров дошло до нас прежде всего в ряде так называемых «Liederbuch» — «песенников», которые, за редчайшим исключением, являются записями гораздо более позднего времени (XIII в. и позже), опирающимися, вероятно, на более раннюю фиксацию произведений феодальной лирики в немецких странах, на карманные сборнички шпильманов, бродячих певцов и музыкантов. «Песенники» замечательны как особый вид памятника немецкой средневековой культуры. По ним мы можем составить представление не только о высоком уровне поэтической и музыкальной культуры средневековой Германии, но и о замечательном искусстве миниатюристов, украсивших некоторые из этих книг ярко расцвеченными портретами поэтов, чьи произведения сберег «песенник» (таковы, например, знаменитые «малая» и «большая» Гейдельбергские рукописи). Эти манускрипты дают очень конкретное представление о раскрепощенном, глубоко светском характере миннезанга, об умении средневековых миниатюристов радоваться жизни, которая дышала в песнях поэтов-министериалов. Миниатюры изображают их на охоте, за кубком вина, наедине с возлюбленной, на турнире, в поэтическом одиночестве, и эти эпизоды помогают нам лучше понять и образ жизни миннезингера, и характер его поэзии.

К числу наиболее ранних представителей миннезанга относят прежде всего поэта Кюренберга, творчество которого расцветает между 1150 и 1170 гг. при Венском дворе. Дошедшие до нас песни Кюренберга — это небольшие четырехстрочные и восьмистрочные поэтические миниатюры, трогательные своей наивной простотой. Это лирические эпизоды, повествующие о любви знатной девушки и рыцаря, которые говорят о своих чувствах то в форме краткого монолога, то обмениваясь вопросами и ответами. Очень характерно для раннего немецкого миннезанга именно то, что речь идет не о некоем полуусловном куртуазном романе между верным пажем или вассалом и знатной замужней дамой, как обычно бывало в поэзии трубадуров, а именно о чувствах, соединяющих юного рыцаря и девушку. В бесхитростных и поэтичных строфах Кюренберга еще нет и идеи рыцарского служения Даме: речь идет о простых и сильных чувствах. При этом девушка нередко знатнее влюбленного министериала, она не может выйти за него замуж, она требует, чтобы он удалился, сгинул с глаз; да и лирический герой Кюренберга готов на это. Весьма показательно, что поэт очень часто ведет повествование от имени женщины — это ее радость или ее сетования звучат в его стихах. Такое обращение к жанру «женской песни», характерное и для многих других представителей миннезанга, указывает на фольклорные истоки немецкой средневековой куртуазной лирики.

Давно сложилось мнение о близости миннезанга на его раннем этапе к народной песне, в чем история миннезанга, как известно, тоже типологически совпадает с историей становления лирики провансальских трубадуров. Вероятно, именно из народной песни пришел к поэтам раннего миннезанга и образ девушки, излюбленный образ ранней поэзии немецкого рыцарского общества.

Есть основания говорить и о воздействии среды бродячих певцов-шпильманов на развитие раннего миннезанга: шпильманы еще долго были не только исполнителями песен, сложенных министериалами, но и их служителями (подобно жонглерам при трубадурах). Своеобразная поэзия шпильманов, отличная от немецкой куртуазной лирики XII—XIII вв., переживала период наибольшей своей творческой активности. Наряду с миннезангом продолжала свою жизнь и народная поэзия, сохраняемая разными бродячими певцами, вроде таинственного Сперфогеля (видимо, прозвище), современника Кюренберга. Сперфогель был поэт резкий, насмешливый, любивший крепкое поучительное слово, укорявший богатых и знатных, вступавшийся за мужика и мастерового. Его поэзия насыщена чувством достоинства, свойственным простому человеку, стремящемуся отстоять свое место в жизни и поддержать других в трудной жизненной борьбе. Плебейский юмор Сперфогеля, меткость и точность выражений, четкий ритм его народного стиха делают его шпрухи (стихотворный жанр, в котором обыкновенно излагалась политическая и социально-поучительная тематика) ярким явлением немецкой поэзии. К жанру шпруха обращались и некоторые миннезингеры.

Наряду с Кюренбергом, выдающимся поэтом первого этапа истории миннезанга был Дитмар фон Айст (70-е годы XII в.), также один из основоположников австрийской литературы. В его творчестве, отмеченном связью с формами народной песни, отчетливее, чем у Кюренберга, выражается поэтическая индивидуальность. Дитмар фон Айст пишет уже более пространные стихотворения и передает не только живой диалог влюбленных, но и задушевные признания лирического героя. Любовное чувство не знает у Дитмара социальных преград, оно передано простодушно и искренне, оно незамысловато, лишено излишней усложненности и манерности, как, например, в следующей любовной песне поэта:

Хоть полно друзей вокруг,

В их советах мало прока,

Если сердце стало вдруг

Непослушно и жестоко.

Я давно ему велю:

«Успокойся! Быть несчастью!»

А оно стучит «люблю!»,

Переполненное страстью.

Из груди стремится прочь

И не хочет мне помочь.

И назло моей мольбе,

Не советуясь со мною,

Рвется лишь к одной тебе

И живет одной тобою.

(Перевод И. Грицковой)

В поэзии этих двух первых миннезингеров уже складываются важнейшие жанры миннезанга: Liet (песня), нередко состоявшая из одной строфы (как некоторые дошедшие до нас произведения Кюренберга) или из нескольких одинаково построенных строф, соединенных наподобие стансов, и Leich (лейх) — стихотворение более сложного содержания, построенное в виде ряда строф с рифмой, более разработанной, чем в песне.

Творчество некоторых других поэтов раннего периода миннезанга (Мейнлох фон Сефелинген или Бургграф фон Регенсбург), бесспорно, свидетельствует о поднимающемся общественном значении миннезингера (как было сказано выше, в конце века среди миннезингеров можно уже встретить и крупного феодала), однако надо заметить, что под их пером созданный Кюренбергом и Дитмаром фон Айстом стиль начинает превращаться в поэтический штамп, тускнеет. Тем определеннее отличается от традиций раннего миннезанга то новое его течение, которому присущи не только типологическая близость к провансальской поэзии, но и прямые заимствования романского поэтического опыта. Связи между немецкой поэзией конца XII в. и другими литературами представляют яркий пример стремительно усиливающегося в эти годы культурного обмена между самыми различными регионами. Поэзия провансальских трубадуров воздействует на лирику немецкого феодального мира: появляются именно переводы провансальских поэтов (среди них — принадлежащие Вольфраму фон Эшенбаху, великому немецкому эпическому поэту той поры); воздействует провансальская традиция и через старофранцузскую поэзию, которая служит предметом настойчивого внимания миннезингеров.

Романские воздействия ощущаются и у лимбургского поэта Генриха фон Фельдеке (вторая половина XII в.), который считается одним из основоположников нидерландской литературы. Это типичный романо-германский художник своего времени, — настолько тесно переплелись в нем германские и романские литературные традиции (поэт переводил французский куртуазный «Роман об Энее»). Хотя поэт испытывает известную робость перед своей прекрасной дамой, чувство его радостно и лишено глубоких потрясений. Если и возникает в стихах Фельдеке мотив неприступной красавицы, он трактуется чуть иронично как обязательный литературный ход. Приподнятая, радостная беззаботность, аромат молодого любовного чувства часто передаются поэтом сопоставлением своих переживаний с картинами весенней природы (что мы находим и у трубадуров, и в народной поэзии):

Ликованье в мире снова.

Радостней любого зова

Щебет птичий по весне.

(Перевод В. Микушевича)

Прославляя любовь, ее радости («Лишь бы целовать всечасно эту шею, этот рот!»), что было, несомненно, не только данью традиции, но и отражало жизнерадостное, антиаскетическое миросозерцание поэта, Генрих фон Фельдеке иногда впадает в назидательный тон, брюзгливо осуждает легкомысленный образ жизни, которому совсем недавно готов был предаваться сам, предаваться весело и откровенно. Этот дидактизм, столь типичный для бюргерского миросознания, не всегда у Фельдеке серьезен: и здесь нет-нет да и прорвется свойственная поэту ирония.

Поэзия другого миннезингера, выступившего в последнем десятилетии XII в., Рудольфа фон Фениса, свидетельствует о тесной близости немецкого миннезанга со швейцарским (фон Фенис был родственно связан не только со швейцарской немецкоязычной знатью, но и с романскими феодальными кругами Савойи), сформировавшимся несколько раньше и под прямым воздействием провансальской лирики. Творческий путь фон Фениса, как и фон Фельдеке, очень характерен для миннезингера, воспринимающего и германские, и романские культурные импульсы и источники в некоем неразрывном единстве. Поэты этого типа — представители своеобразной феодальной среды, формированию которой сильно способствовали Крестовые походы.