История всемирной литературы Т.7

Начавшийся в первой половине XIX в. подъем национальной драмы продолжался в творчестве крупнейшего мастера психологической пьесы У Поун Нья и его последователей. У Поун Нья стремился к рассмотрению важных этических проблем, волновавших театральную аудиторию того времени. Преданная любовь противостояла в его пьесах пагубной страсти («Падума»), интимная жизнь государя — его обязанности правителя («Визая»), жертвенность подвижника — королевскому долгу («Вейттандая»). В такой «драме идей» заострение нравственных вопросов, связанных с жизнью королевской семьи, аристократической верхушки, и дидактическое их решение нередко диктовались конкретными событиями, приобретали злободневное звучание. Неоднократно повторяется в пьесах У Поун Нья мысль о необходимости миролюбивого и «законного» правления («Вейттандая», «Котала», «Водонос»), что в пору непрестанных интриг и распрей внутри королевской семьи Коунбаун было не только актуально, но и смело. Творчество У Поун Нья несомненно отразило усиление пробуддийских настроений в период власти Миндоуна и свидетельствовало о явном стремлении драматурга к буддийскому просветительству. Постепенно отказываясь от пышной орнаментовки, большого состава персонажей, авантюрной занимательности, присущих синтетическому (речевому, вокальному, танцевально-пантомимическому) спектаклю-пьяза, У Поун Нья приходит к более камерной и вместе с тем углубленной интерпретации литературного сюжета.

Достижения придворных драматургов и актеров несколько позднее были восприняты в Нижней Бирме, где интенсивно формировался оригинальный репертуар на привычной эпической основе. Опираясь на популярные джатаки, эпизоды «Рамаяны» или сказания об Инауне, на произведения местного фольклора, писатели свободно конструировали сюжет, так что зритель оказывался увлечен новизною происходящего на сцене. Успехом у широкой публики пользовались тогда драмы «История Татхоуна» У Йо (Схая Йо из Моулмейна, ок. 1833 — ок. 1883) и «Дети обезьяны» У Ку (1827—1895). Острая занимательность фабулы, головокружительная смена патетических и комических, батальных и любовно-лирических эпизодов не исключали здесь и определенных социальных мотивов (скажем, имущественного или должностного неравенства, печальной участи женщины), впервые наметившихся в сочинениях У Поун Нья, а позднее возникавших в комедиях Схая Схуты (годы жизни неизв.). Автор нашумевших пьес «Со Пхей и Со Мей», «Тин Тин и Кхин Кхин», Схута выбирает своих героев из простонародья и делает одним из центральных персонажей комического простака; любопытно нарочитое снижение образов королевских особ, которые терпят моральное фиаско перед благородством незнатных горожан. Повторяя известные эпические коллизии, драматург временами вводит обстоятельства, явно не свойственные бирманской традиции (тайное бегство из родительского дома героини со своим возлюбленным в пьесе «Со Пхей и Со Мей»), что наводит на мысль о знакомстве автора с западным репертуаром, игравшимся в Рангуне приезжими труппами.

По своей форме театральные пьесы последних десятилетий XIX в. близки драматургии У Чин У; свободное сочетание стиха и прозы, обилие песенно-вокальных и танцевальных номеров при возросшей роли оркестрового сопровождения вели к яркой зрелищности, но порою снижали литературный уровень. Наряду с «драмами для сцены» в конце XIX в. создавались и «драмы для чтения». Обращаясь к известным литературным источникам, драматург не решался на переделку фабулы или вольное сочинительство, ограничиваясь собственным стилем изложения. Характерным примером может служить творчество У Ку, который во имя просветительских задач популяризировал знаменитые эпические создания. Его пьесы, печатавшиеся в Нижней Бирме, предназначались широкому читателю и в доступной форме знакомили с такими крупными явлениями классики, как сказание о Раме, буддийские джатаки о Бхуридатте, Какавуллье, Махосадхе, Вессантаре, жизнеописание Будды и пр.

В истории бирманской классической словесности прозаический язык по традиции использовался лишь в религиозно-философской, исторической, юридической, естественнонаучной литературе. К концу XVIII и в XIX в. проза постепенно беллетризуется, что связано с развитием повествовательных жанров за (джатака) и вуттху (житийная притча), а также драматической формы нандвинзатоджи (придворное повествование для театра). Важною вехою в жизни бирманской прозы оказываются и последние десятилетия XIX в., когда классические жанры уходят со сцены, уступая дорогу новым, воспринятым из европейской литературы.

До падения Коунбаунов в Верхней Бирме не пресекается линия дидактической прозы, что находит отражение в творчестве таких крупных литераторов, как У Поун Нья, Кинвунминджи, Лейди-схаядо. Агиографические повествования за и вуттху продолжают создаваться в стенах монастырей; редким примером обращения к житийной притче светского писателя является цикл из 26 вуттху У Поун Нья, который преследовал здесь как проповеднические, так и чисто литературные цели — передать по-бирмански истории бодхисаттвы из малых джатак, из комментариев к «Дхаммападе» и прочих канонических книг. Правда, интерес к духовной словесности был у автора постоянным, в его наследии значительную долю составляют тексты проповедей тая-хоса, комментарии (тики), назидательные письма (миттаса).

Эпистолы У Поун Нья обычно сочинялись по случаю какого-либо религиозного события и носили богословский характер. Иная направленность отличала послания миттаса монахов Манле-схаядо (1841—1919) или Лейди-схаядо (1846—1923), которые защищали буддийские установления и обличали пороки.

В описываемое время арсенал нравоучительной прозы пополняется за счет короткого юмористического рассказа из жизни какого-либо примечательного острослова. Такая история, именовавшаяся по-бирмански упама (поучительный пример) или кхан (урок), содержала обычно афоризм, приписываемый определенному лицу, и случай из жизни, нередко анекдотического свойства, послуживший поводом для остроты. Ряд сборников подобных историй принадлежит некоему У Ауну, составители других остались неизвестны. Новый раздел нравоучительной литературы лишен той строгой наставительности, которая была присуща буддийским вуттху или миттаса. Произвольность тематики, не связанной с каноническими сочинениями, открывала путь всякого рода злободневным аллегориям, намекам, прямой насмешке. Среди рассказов из жизни монаха Тингаза, жившего в конце эпохи Коунбаун, встречаются, например, фацетии о нерадивых чиновниках, косных книжниках, заносчивых англоманах. Все это было необычно для классической изящной словесности, развивавшейся в русле придворного и монастырского сочинительства.

Публицистичность, выявившаяся в дидактической прозе, укреплялась благодаря развитию в этот период прессы на бирманском языке (первые бирманские газеты стали выходить на севере страны в 70-е годы XIX в.). По образцу англоязычной периодики (газеты на английском языке издавались в Моулмейне, Рангуне и других городах юга начиная с 50-х годов) складываются различные формы публицистики, проложившие путь к широкому использованию прозы в художественной литературе.

Постепенно осваиваемые новые жанры носили в это время просветительскую окраску, что относится и к эссе, посвящениям, дневникам. Примечательны в этой связи дневниковые записи крупного государственного деятеля Бирмы У Кауна (Кинвунминджи), возглавлявшего первое посольство, отправленное в 1872 г. Миндоуном в Европу с политическими и экономическими целями. Известность получили «Дневник путешествия в Лондон» и «Дневник путешествия во Францию» У Кауна. Ритмизованная проза, в ткань которой искусно вплетаются стихотворные строки яду, ягана, лейчхоу, строга и лаконична, деловитостью напоминая придворные хроники — язавин. Протокольные записи об аудиенциях, раутах, церемониях временами соседствуют с более развернутым описанием достопримечательностей, заморских диковин. Видимый интерес вызывают у автора музеи, коллекции, технические новшества. Читатель тех времен мог найти в дневниковых записях новые для него сведения по географии и культуре, о государственном устройстве, жизни и обычаях неведомых ему городов, стран, народов. Путевые дневники У Кауна и некоторых его современников, не осознававшиеся самими авторами как образцы изящной словесности, сыграли положительную роль в общем процессе становления бирманской литературной прозы.

*Глава пятая*

ТАЙСКАЯ (СИАМСКАЯ) ЛИТЕРАТУРА

Рассматриваемый период был для Сиама порой постепенной ломки феодального уклада, внутренней экономической перестройки, унизительной политики уступок европейским колониальным державам при попытках со стороны королевского двора сохранить хотя бы видимость государственного суверенитета. Приходящиеся на вторую половину XIX в. годы правления двух сиамских монархов — Рамы IV Монгкута (род. — 1804, правил — 1851—1868) и Рамы V Чулалонгкорна (точнее Тьулалонгкон, род. — 1853, правил — 1868—1910) иногда называют началом «королевского просветительства». Действительно, просветительство, как, впрочем, и другие значительные тенденции в развитии сиамской литературы, науки, искусства, формировалось и направлялось королевским двором, на протяжении ряда столетий выступавшим в роли главного центра национальной светской культуры.

При всей ограниченности «королевского просветительства», почти полностью лишенного антиклерикальной остроты, это идейное направление было весьма существенным и, бесспорно, прогрессивным для развития сиамской национальной культуры вообще и литературы в частности.

Идеи этого «просветительства сверху» запечатлелись и в целом ряде перемен, нововведений, происшедших в культурной жизни Сиама тех лет. Чрезвычайно плодотворными оказались преобразования в области классического театра; своими реформами Монгкут санкционировал те сдвиги, которые постепенно появлялись и укоренялись в сценической практике лакона. Так, многие указания касаются содержания пьес: например, ограничивается показ жестокостей, натуралистических подробностей и т. п. В сценическом действии отныне могут участвовать как актеры, так и актрисы. Стараниями Чулалонгкорна в Сиаме начали создавать светские школы (первая была открыта в 1871 г.) и даже колледжи, а в 1892 г. образовалось министерство просвещения. Стремясь содействовать распространению знаний, Чулалонгкорн значительно расширил книгопечатание, основал в королевском дворце первую национальную библиотеку (1892). Несколько ранее, в середине 70-х годов, было организовано литературно-филологическое общество «Вачираян». Занявшись сбором старинных манускриптов, редких изданий, члены общества предприняли публикацию почитаемых произведений классики, в первую очередь буддийских трактатов и собраний «королевских трудов». В 1884 г. начал выходить еженедельный альманах «Вачираян». Начав с печатания старинных канонизированных текстов, издатели обратились в дальнейшем к творчеству современных авторов из придворных литературных кругов.

Ощутимые сдвиги в культурной жизни Сиама второй половины XIX в, затронули все области художественного творчества. В литературе резко меняется количественное и качественное соотношение ее родов — поэзии, драматургии, прозы. Былое господство стихотворного языка, поэтических канонов постепенно рушится, все более прочные позиции завоевывает проза, что связано с новыми целями и задачами изящной словесности, возникшими в ходе политики «королевского просветительства». Создаются произведения, знакомящие читателя с далекой Европой, ее жизнью и искусством, с научными открытиями. На службе у просветительства оказываются новые для сиамской литературы прозаические жанры — научно-популярный трактат, статья, путевые заметки, очерк, дневники, эпистолы. Продолжают, конечно, действовать и прежние канонические установления, принятые в классической литературе, однако настойчивое стремление охранять традиции приводит к заметному омертвлению ряда классических форм.

Роль поэзии в общелитературном процессе рассматриваемого периода уменьшается. Стихотворство, с одной стороны, приобретает характер скорее развлечения, чем серьезного занятия, с другой же стороны, становится более привилегией или даже обязанностью, нежели потребностью самовыражения. При этом поэтическое слово находит все большее применение в театре или в буддийском церемониале. Тон здесь задавали сами короли — Рама IV и Рама V, они оба редактировали и перерабатывали ритуальный текст «Королевское слово о великой жизни» (по буддийской «Вессантара-джатаке»), а Рама IV даже написал заново свободным стихом рай-яо ряд наиболее важных разделов, дабы облегчить церемониальную рецитацию. Вообще Рама IV стремился к религиозному просвещению широких масс; кроме сочинений на агиографические сюжеты он писал множество молитв, проповедей, трактатов (нередко на языке пали). Светская поэзия в творчестве королей была представлена в основном стихами для чтения на сцене: таковы короткие бёк-ронги (поэтическое вступление к пантомиме) и поэма на тему из «Рамакиана» (эпизод с Рамой и Бхаратой) Рамы IV; таковы два больших театральных повествования, созданных для придворной труппы Рамы V. Первая из его поэм — «Лесной дикарь» — рассказывает о жизни диких племен на юге Сиама, вторая — «Нитрачакрит» — написана на сюжет из «Тысячи и одной ночи». Произведения Рамы V примечательны не только высоким художественным мастерством, но прежде всего введением в поэтический и театральный обиход двора абсолютно новых сюжетов.