История всемирной литературы Т.8

Под знаком дальнейшего преодоления иллюзий в оценке современности и углубления во внутренний мир человека развивается творчество родоначальника сербского социально-психологического романа Светолика Ранковича (1863—1899). Большая часть произведений писателя написана на материале деревни. Глубину и неотвратимость распада патриархальной сельской задруги отражает герой «сельских»

рассказов Ранковича. В сравнении с идиллическим образом, все еще бытовавшим в сербской литературе (у Я. Веселиновича, например), крестьянин Ранкович «заземлен». Депоэтизация действительности не означает, однако, очернения человека. Герой романов Ранковича, в центре которых находится трагический конфликт современника со средой, противостоит этой среде (романы «Лесной царь», 1897; «Сельская учительница», 1898; «Крушение идеалов», изд. 1900). Ищущий, сомневающийся, устремленный в своих поисках и в своем протесте к идеалу, этот герой (особенно молодой инок, столкнувшийся с двуличием и фальшью церкви в «Крушении идеалов») находится в несомненном духовном родстве с героями русских реалистов. Типологические основы этой близости сочетаются с непосредственными творческими контактами Ранковича — ученика Киевской духовной академии, поклонника русских реалистов, особенно Л. Толстого и Достоевского.

Ранкович, вслед за своим предшественником Лазаревичем, делает новый шаг по пути воссоздания сложной психологии личности, изображая характер человека в противоречивом движении. Писатель первым вводит в сербскую прозу внутренний монолог.

Качественно новую ступень в развитии реалистической прозы определило творчество Иво Чипико (1869—1923), Борисава Станковича (1875—1927), Петара Кочича (1877—1916) — писателей, художественная эволюция которых, опираясь на традиции предшествующего поколения, происходила в новых условиях, в атмосфере первого десятилетия XX в. Каждый из них писал о жизни своего родного края. У Чипико — это далматинское Приморье (рассказы и романы «За хлебом», 1904; «Пауки», 1909). У Станковича — его родной город Вране в юго-восточной Сербии, остававшийся под властью османских завоевателей до 1878 г. и хранивший печать самобытного полувосточного патриархального уклада (рассказы, роман «Дурная кровь», 1910; драма «Коштана», 1902, и др.); наконец, творчество Кочича (сб. рассказов «С гор и предгорий», 1903—1905; «Стоны со Змияня», 1910; сатиры «Барсук перед судом», 1903; «Судилище», 1912) — видного деятеля освободительного движения в Боснии и Герцеговине, идеолога угнетенного крестьянства, знакомого с социалистическим учением, увлеченного произведениями и личностью Горького, — было обращено к его родным местам — Боснийской Крайне.

С творчеством этой плеяды прозаиков в литературе усиливается социально-критическое начало. В произведениях Чипико и Кочича, преимущественно разрабатывавших традиционную для сербского реализма проблематику деревни, крестьянства, преобладают обнаженные социальные конфликты. В прозе Станковича представлен другой важный аспект литературного развития, связанный с характерным для рубежа веков усилением внимания к судьбе человеческой личности. Сосредоточенный на внутреннем мире человека, тяготея к его «вечным» проблемам (любви, верности долгу и т. п.), Станкович, как будто далекий от животрепещущей современности, не превращает, однако, внутреннюю жизнь героев в замкнутый, самодовлеющий мир. Первоосновой тяжелых личных трагедий, которыми полны его произведения, в конечном итоге оказываются суровые законы общественной среды.

Драматизм человеческих судеб — один из характерных аспектов в осмыслении реалистами рубежа веков конфликта между личностью и обществом. Герой в произведениях этих писателей, как правило, терпит поражение, нередко гибнет. В реалистической прозе, как и вообще в литературе этого времени, заметно усиливается трагическое начало. В ряде случаев, у Кочича например, в открытых авторских размышлениях о порабощенной родине и народе возникают образы обобщенного трагедийно-символического звучания. Это дало повод исследователям говорить о господстве «таинственного злого рока» в его произведениях. Между тем трагическая символика писателя, вызванная реальной действительностью порабощенной Боснии, проникнута острым чувством историзма.

И еще одна характерная черта: в трагическом исходе столкновения человека с обстоятельствами герой реалистической прозы высвечен своей нравственной значительностью, красотой, высоким предназначением на земле. Формы проявления этой особенности различны. Станкович ценит способность оставаться человеком в самых бесчеловечных обстоятельствах, в страдании и поражении. Чипико и особенно Кочич подчеркивают в своем герое деятельное начало в разнообразном его выражении — от тяготения человека к естественным формам жизни (в противовес миру социальной несправедливости и фальши), от правдоискательства до открытого сопротивления насилию и бунта против социального зла. Развивая тему протеста бунтаря-одиночки в романе Чипико «Пауки» (мотив убийства крестьянином эксплуататора-ростовщика уже известен сербской литературе), реалистическая проза подходит к осмыслению проблемы коллективной защиты угнетенными своих прав («Вуков гай» Кочича). Под влиянием усилившегося социального протеста трудовых масс Боснии и распространения социалистических идей в сербской литературе поднимается важная для всего ее последующего развития проблема роста классового сознания трудящихся.

В литературе происходит осмысление одного из центральных вопросов времени — роли народа в историческом процессе. В цикле рассказов о Симеуне-послушнике на материале прошлого Боснии Кочич создает крупный, почти эпический народный характер — балагура и весельчака, наделенного бесстрашием в борьбе с врагами. Герой сатиры «Барсук перед судом», крестьянин современной Боснии, одерживает нравственную победу над австрийским судом.

Усилившийся интерес литературы к человеческой личности способствовал дальнейшему развитию психологического мастерства. Наиболее высокие результаты связаны здесь с творчеством Станковича: характеры его героев предстают в сочетании пртиворечивых начал, в трудной душевной борьбе. В неожиданных поворотах, в таящихся в человеке возможностях, ломающих «заданное», писатель раскрывает возраставшую сложность жизни.

Тяготея к трезвому восприятию действительности, прозаики рубежа веков развивают способность реалистического искусства к «бесстрашному» освоению новых, нелитературных, как казалось до сих пор, сфер жизни. Проза Станковича (прежде всего его роман «Дурная кровь») представляет в этом смысле яркий пример. Проникая в глубинные пласты психики, в ее затаенные темные «углы», писатель рисует мир необузданных страстей в их жестокой примитивности. Он спускался «на дно» жизни (сб. рассказов «Божьи люди»), высвечивая деформированные судьбы, физическое и психическое вырождение разного рода убогих, блаженных, нищих, открывая мир, порожденный и узаконенный социальным упадком патриархальной среды. Однако, изображая «дно» жизни, реалистическая проза сохраняла поэтическое начало, которым одухотворены многие страницы, посвященные нравственной красоте и цельности человеческого характера, природе, своеобразию национального быта и т. п. В освоении новых для себя жизненных сфер писатели-реалисты (Станкович) прибегали к опыту натурализма. Но этот опыт включался ими в широкую систему реалистического видения (сходный процесс происходит и в драматических жанрах рассматриваемого периода — у Б. Нушича, В. Иовановича). Взаимодействие реализма с другими нереалистическими явлениями как одна из характерных черт литературного процесса тех лет проявляется и в творчестве Кочича, в художественной системе которого заметную роль играет символика, о чем свидетельствуют не только отдельные образы, но и целые картины (пейзажи, например), а иногда и судьбы героев, перерастающие рамки обыденного явления, частной судьбы. При этом символика развивается в сторону остроактуальной социальной направленности. В реалистическом творчестве Кочича она способствует емкости повествования — наряду с развитием эпического начала, также характерного для прозы того времени.

Возросшее внимание к личности обусловило изменения в жанрово-стилистической структуре прозы. Усиление лирического начала проявлялось, в частности, в развитии жанра стихотворения в прозе (Кочич), рассказа-исповеди (Станкович), в лирической насыщенности стиля. Характерно в этом отношении и развитие жанра романа, главные достижения которого («Дурная кровь» Станковича) связаны с социально-психологическим его типом. Поэтика этого романа определяется сложной логикой внутренней жизни героев.

Во второй половине 900-х — начале 10-х годов заметной становится роль молодого поколения прозаиков, творчество которых развивалось как бы на пересечении реалистической традиции с модернизмом. Милутин Ускокович (1884—1915), известный прежде всего своими романами «Пришельцы» (1910) и «Чедомир Илич» (1914), и Велько Миличевич (1886—1929), автор повести «В вихре» (1904) и романа «Бездорожье» (1912), продолжают исследовать проблемы личности и общества на материале из жизни молодой интеллигенции, сравнительно мало разработанном их предшественниками. Острокритическая оценка действительности эволюционирует в сторону проблемы отчуждения человека в буржуазном обществе. Но восприятие жизни этими писателями отмечено кризисным мироощущением. Тема духовного бездорожья сочетается в их творчестве с горьким скептицизмом (а иногда, как у Ускоковича, например, и с обличением сторонников социалистической идеологии).

Углубляется психологическое искусство прозы в раскрытии противоречивой, сложной натуры интеллигента. Так, Миличевич вводит в произведения самоанализ героев. Но сосредоточенность на душевном мире натур с болезненной психикой индивидуалистов наметила и линию сужения возможностей реалистического искусства.

Возникают первые образцы лирико-ассоциативной прозы (В. Миличевич, Исидора Секулич, 1877—1958), получившей развитие позднее — в 20-е годы. Значителен, однако, вклад этого поколения и в дальнейшую эволюцию социально-психологического романа, пример которого Ускокович находил в русском романе, обеспечившем, как он писал, русской литературе «завидное место в истории европейской цивилизации». Черты обновления реалистической поэтики выступают в передаче атмосферы городской жизни, в использовании документально точных примет времени, в той нерасторжимой «двойственности», с какой Ускокович, например, воспроизводит город (Белград), соединяя острокритическое начало с поэтизацией.

В еще большей степени, чем в прозе, динамизм и усложнение литературного развития в конце 900-х — начале 10-х годов сказывается в поэзии. В чрезвычайно пестрой ее картине выделяется творчество Симы Пандуровича (1883—1960) и особенно Владислава Петковича-Диса (1880—1917). Тема трагической незащищенности человека в буржуазном мире, его одиночества, бессилия, растерянности и страха перед жизнью, предчувствие грядущих катаклизмов и отсюда исступленные призывы смерти, мрачные галлюцинации характеризуют его поэзию (сб. «Потонувшие души», 1911). Но Дис поднимался и до социального обличения современной ему Сербии — «страны позора и безумья», отчаянно протестовал против порабощения народа и его покорного терпения (стихотворение «Наши дни»). Смыкаясь здесь с освободительными настроениями передовых кругов сербского и хорватского общества (а взаимосвязи сербских и хорватских литераторов и деятелей культуры были в то время очень ощутимы), он находил поддержку в современной ему социал-демократической критике. В отклике поэта на события Балканских войн (сб. «Мы ждем царя», 1912) патриотические настроения оказались затененными национализмом. С лирикой Диса сербская поэзия вступает в мир подсознания, тяготеет к ассоциативности мышления. Внимание к форме стиха позволяет Дису обогатить поэзию редкими, подчас забытыми размерами (тринадцатисложник), подойти к свободному стиху.

С поэтическими жанрами сопряжено зарождение нового для сербской (и всей югославской) литературы явления — пролетарской поэзии. Ее родоначальником стал Коста Абрашевич (1879—1898). Вся его короткая жизнь была связана с рабочей средой — подростком познакомившись с социалистическими идеями, он стал их активным пропагандистом в рабочих кружках. Первым в сербской литературе Абрашевич сделал главной темой своего творчества жизнь пролетариата, главным своим героем — рабочего человека («Стихи», 1903, посмертно). Его стихи окрыляла вера в будущее рабочих, сознание их коллективной силы. Революционные настроения, пафос борьбы, уверенность в победе заключало в себе одно из наиболее популярных в рабочей среде стихотворений «Красная».