История всемирной литературы Т.8

В этот период появляются первые произведения Марии Майеровой (1882—1967) и Ивана Ольбрахта (псевдоним Камила Земана, 1882—1952). Они стали основоположниками чешской социалистической прозы. Представители левового крыла социал-демократии, а позднее активные деятели КПЧ, они были тесно связаны с рабочим движением. Если в ранних произведениях Ольбрахта еще слышатся отзвуки анархической мечты об абсолютной свободе индивидуума (сб. рассказов из жизни босяков «О злых нелюдимах», 1913), то позже автор осуждает любой эгоизм в отношениях между людьми (роман «Тюрьма темнейшая», 1916). Майерова пишет о женщинах из пролетарской среды (повесть «Девственность», сб. рассказов «Повести из пекла», 1907; «Красные цветы», «Пустоцвет любви», 1911, и др.). В романе «Площадь Республики» (1914) писательница рассматривает природу анархизма и говорит о его несостоятельности.

К такому же выводу со временем приходит и Ярослав Гашек (1883—1923). Материалом для первых его рассказов служили впечатления от многочисленных путешествий писателя по Чехии и Словакии. Если в раннем творчестве Гашека преобладала мягко-юмористическая окраска (осмеивание жадных богатеев, чванливых помещиков, скудоумных монахов), то после сближения его с кругами анархистов (1904—1907) на первый план выдвинулась беспощадная, резкая сатира, изобличающая классовые противоречия, бичующая такие социально-политические институты, как монархия, церковь. С разочарованием в анархизме к критике буржуазной государственной системы добавляется критика неспособных к борьбе соглашательских партий. В 1911 г. вместе с друзьями Гашек разыгрывает грандиозную сатирическую инсценировку создания пародийной партии «умеренного прогресса в рамках закона» и начинает писать ее историю («Политическая и социальная история партии умеренного прогресса в рамках закона», 1912, изд. полностью в 1963 г.).

Важное место в творчестве Гашека занимает антимилитаристская тема, получившая оригинальное воплощение в сборнике рассказов «Бравый солдат Швейк и другие диковинные истории» (1912). Это сатирическая пародия на официальный идеал верноподданного служаки, высмеивающия абсурдное слепое повиновение и представляющая неукротимое рвение к службе во славу императора как психическую аномалию.

В самый канун первой мировой войны на литературном горизонте появляется новая волна писателей, так называемое поколение прагматистов, или «поколение 1914 года», или «чапековское поколение». Группа возникла вокруг «Альманаха на 1914 год», в котором приняли участие Карел и Иозеф Чапеки, Отокар Фишер и др. Идейным вдохновителем их был Станислав Костка Нейман. Группа выступила против индивидуализма и декадентства в искусстве, но единством взглядов не отличалась. Обычно с ней связывают появление неоклассицизма в чешской литературе (Отокар Тээр, 1880—1917), развивающиеся под влиянием Неймана тенденции «цивилизма» (внимание к современной технической цивилизации) и урбанизма.

Мировая война заставила многих писателей посмотреть на мир новыми глазами. Обострились социальные противоречия. Чехов и словаков посылали воевать за интересы империи, в которой они не пользовались равноправием. Австро-германская и венгерская буржуазия развернули шовинистическое наступление на славянские народы. Чешская литература, которой всегда были присущи антимилитаристские тенденции, резко осуждала несправедливость новой войны, хотя любая антивоенная пропаганда преследовалась властями. Гельнер в первый год войны пропал на фронте без вести, Шрамек за участие в демонстрации и за стихотворение «Пишут мне повестку» дважды отсидел в заключении, затем был направлен на фронт. В тюрьму попали также поэты Дык, Махар и Безруч. Военными дорогами прошли Нейман и Гашек. Последний на русском фронте сдался в плен и участвовал в боях против Австро-Венгрии в составе сформированных в России добровольческих чехословацких частей, а также активно выступал в печати с публицистическими и художественными произведениями. Летом 1917 г. в Киеве на чешском языке выходит его книга «Бравый солдат Швейк в плену», где образ главного героя претерпевает значительные изменения: доминирующей его чертой становится ненависть к австро-венгерской монархии, побудившая его повторить путь самого автора — добровольно сдаться в плен русским.

Свержение самодержавия в России и затем события Октябрьской социалистической революции оказали огромное влияние на судьбы народов Европы. В Чехии усиливается волна антиавстрийских выступлений. 30 мая 1917 г. был опубликован «Манифест чешских писателей». Двести пятьдесят человек, подписавшихся под ним, засвидетельствовали свое возмущение соглашательской политикой чешских представителей в венском парламенте. 13 апреля 1918 г. Алоис Ирасек от имени всех соотечественников произнес слова присяги, выражавшей готовность чешского народа до конца бороться за независимость своей родины. 28 октября 1918 г. было провозглашено новое государство — Чехословацкая республика, — образование которого положило конец почти трехсотлетнему чужеземному гнету и открыло новые возможности для развития чешской политической и культурной жизни.

* Глава третья*

СЛОВАЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Реализм как художественное направление возник на словацкой почве на полвека позже, чем в великих европейских литературах, и в еще большей степени, чем там, трудно провести четкую границу между ним и романтизмом. Утверждаясь с начала 80-х годов в качестве ведущего направления в литературе Словакии, реализм тем не менее не порывает резко с романтизмом штуровского толка, и в творчестве крупнейших поэтов и прозаиков того периода — П. Орсага-Гнездослава (1849—1921), М. Кукучина (1860—1928), С. Гурбана-Ваянского (1847—1916) и др. — отчетливо прослеживаются (в разных пропорциях и проявлениях) обе тенденции — романтическая и реалистическая.

Для зачинателей словацкого реализма характерна прочная идейная, а отчасти и эстетическая связь с предшествующей — романтической — эпохой литературного развития. Литература для Словакии была больше чем литературой: писатели-романтики, разделявшие взгляды Л. Штура, видели свою важнейшую миссию в сплочении патриотических сил, в пробуждении народного самосознания и стимулировании национально-освободительной борьбы. Этот пафос был бережно сохранен словацкой литературой при вступлении ее на реалистический путь развития, что явилось естественной реакцией на угнетение словаков в Австро-Венгрии. Их положение в рамках дуалистической империи было гораздо более тяжелым, чем, скажем, положение чехов и поляков, оказавшихся под австрийским владычеством. Продолжалась насильственная мадьяризация Словакии; притеснению национальному сопутствовало экономическое давление. В 80-м годам почти вся крупная промышленность на территории Словакии оказывается в руках австрийской и венгерской буржуазии. Вена и Будапешт проводят дискриминационную политику по отношению к словацким предпринимателям, оставляя им преимущественно область мелкого производства, связанного с переработкой сельскохозяйственной продукции. Индустриализация повлекла за собой разорение многих крестьянских семей, возникновение пролетариата, а вслед за тем и рост рабочего движения.

Словацкая литература 80-х годов весьма критична по отношению к капитализму, однако в силу того, что его наступление связывается в общественном сознании с ущемлением национальных интересов, национальные моменты явно преобладают на первом этапе над моментами социальными и у писателей-реалистов, что сближает их мировоззренчески со штуровцами. С этим связана заметная идеализация ими патриархальности словацкой деревни, которая рушится под натиском капитализма, тоска по изжившим себя формам общественного бытия, по исконной «словацкости». Литература по-прежнему подчиняет себя целям национально-освободительной борьбы, берет на себя политические функции, вытекающие из потребностей порабощенного народа.

Ведь все живет, все трудится на свете,

как муравей, пчела. Лишь мой народ

умолк под черным саваном столетий... —

(Перевод А. Ладинского)

писал в эти годы Павол Орсаг-Гвездослав уже с известной долей горечи и разочарования, которые особенно ощутимы при сопоставлении его стихотворения «Словакам» (откуда взяты приведенные строки), например, с полной воодушевления «Национальной песней» романтика Янко Краля, созданной в разгар антифеодальных и антиавстрийских выступлений словацких крестьян в революционном 1848 г.:

Медлить нечего. Сплотимся же, словаки!

Нам свободы не добыть себе без драки.

Никого не побоимся, встанем смело, —

С нами Бог, и справедливо наше дело!

(Перевод Н. Стефановича)

Антиномия «реального» и «идеального», проступавшая в творчестве многих романтиков, в условиях новой действительности по-своему претворялась и в первой фазе развития словацкого реализма, что стало причиной противоречивости его идейно-эстетической концепции. Статичность, тенденциозность ряда исходных посылок, признававшихся незыблемыми, вступали в противоречие с динамикой литературного процесса, необходимостью исследовать средствами искусства новые конфликты и новых героев, ту новую историческую ситуацию, в которую бегом времени была поставлена нация.

Качественно отличный от прежнего этап в развитии реализма открывается в Словакии в 90-е годы. Если в предшествующее десятилетие существенное влияние на писателей-реалистов оказывало художественное наследие и идейные заветы штуровцев, то нынешний этап в первую очередь связан с философией позитивизма. Старые культурно-политические концепции еще сохраняют для многих свою притягательность. Однако теперь литература не пытается заменять собой политику, как это в значительной мере происходило раньше, а, не отгораживаясь от социально-политической борьбы и участия в ней, стремится сосредоточиться на собственных внутренних проблемах и выполнять присущую ей функцию: помогать познанию человека и окружающего его мира своими специфическими средствами.