История всемирной литературы Т.8
Шрифт:
Именно в этот период появляются первые оригинальные произведения, которые преодолевают рамки и каноны «подопечной литературы». В них, так же как и в творчестве писателей из среды демократически настроенной интеллигенции европейского происхождения, находят выражение возмущение эксплуатацией африканцев, сочувствие страданиям коренных жителей страны. Это были первые шаги литературы, за которой после второй мировой войны закрепилось название «литература протеста». На первых порах литература протеста была представлена в основном публицистикой, включая публицистическую поэзию, зарождение которой относится к 80-м годам XIX в. В 1884 г. в газете «Исигидими» были опубликованы стихи поэта коса Х. В. Лухлангени, исполненные боли
Большая часть первых собственно художественных публикаций на африканских языках — это записи или переработки африканских легенд, сказок, гимнов, песен, пословиц и поговорок.
Таковы вышедшая в 1907 году книга А. Секесе (учителя по образованию) «Пословицы и поговорки басуто», книга писателя, переводчика и журналиста С. Плаики «Пословицы тсвава с переводом и эквивалентами» (1916).
Самый значительный прозаик этого периода среди африканцев, пишущих на местных языках, — писатель басуто Томас Мофоло (1877—1948), автор двух повестей и романа «Чака».
Исторический роман «Чака», написанный Т. Мофоло в 1910 г. (опубл. 1925), повествует о жизни и деятельности выдающегося вождя зулусов Чаки, сумевшего объединить разрозненные зулусские племена. В трактовке образа этого героя писатель в ряде случаев, следуя за работами западных исследователей, значительно отходит от исторической истины. Чака в романе предстает властолюбивым тираном, не знающим чувства жалости. Роман изобилует назиданиями в духе христианской морали, обращениями к читателю. Вместе с тем роман обнаруживает влияние народных сказаний, первобытно-мифологических представлений традиционной общины (например, непобедимость Чаки объясняется тем, что ему покровительствуют волшебные силы). Музыкальная и красочная народная речь нашла отражение как в авторском тексте, так и в речи героев. Отдельные части романа оставляют сильное впечатление благодаря напряженности и динамичности повествования.
Своеобразно и противоречиво творчество и другого писателя басуто Эвереты Сегоете (1858—?). Герой его романа «Богатство есть дымка, туман» (1910), измученный жизненными невзгодами, принимает христианство, помогающее ему подавить чувство протеста против социальной несправедливости и обрести веру в счастье. В сборнике рассказов «Репепенг» («Отец скорпиона», 1915) Сегоете описывает падение нравов у басуто после прихода европейцев, порицает молодежь за ее тяготение к культуре угнетателей, зовет ее назад, к прошлому и культуре отцов.
При явной разнородности картины, какую представляет собой развитие литературы африканских стран в рассматриваемый период, все многообразие форм их письменной художественной словесности этой эпохи подразделяется на три типа.
Во-первых, это произведения, которые создаются в русле европейской традиции, хотя и на новом, африканском материале. Это литература (а также публицистика), появляющаяся в странах с большой прослойкой поселенцев европейского происхождения и преимущественно именно в этой социальной среде, — таково творчество Педро Феликса Машадо в Анголе, романы и рассказы южноафриканской писательницы Оливии Шрейнер; не случайно произведения подобных авторов получают резонанс за пределами Африки.
Во-вторых, произведения, стоящие на грани литературы современного типа, являющие собой первые опыты взаимодействия европейской литературной и местной традиций словесного искусства: таков первый эфиопский роман «История, рожденная сердцем» Афэворка Гэбрэ Иесуса, соединяющий элементы ранних образцов западноевропейского романа (странствия, приключения героев) с некоторыми (в частности, стилистическими) приемами средневековой эфиопской книжности; таковы и первые литературные опыты африканцев, получивших воспитание в христианских миссиях, прежде всего «Чака»
южноафриканца Томаса Мофоло, представителя народа басуто, — произведение, в котором структура литературного жанра (романа) частично трансформируется под влиянием устной, фольклорной традиции.И наконец, это произведения, находящиеся еще в рамках средневековой (прежде всего исламской) письменной традиции, хотя бы даже они и посвящались сугубо современной тематике (как, например, поэзия, посвященная европейскому завоеванию, на языках фула, хауса, суахили). В некоторых случаях в таких произведениях отмечаются черты, типологически соотносимые, по-видимому, с чертами западноевропейской литературы эпохи позднего средневековья (например, интерес к отдельной человеческой судьбе в поэзии хауса).
В целом рубеж XIX и XX вв. в странах Африки — это и рубеж литературы средневековой и современной, хотя пережитки первой существуют в некоторых африканских странах вплоть до наших дней, а второй еще предстоит длительное утверждение на африканской почве.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Сравнительно короткий отрезок времени (неполных три десятилетия: 1890—1917), в рамках которого в настоящем томе рассматривается развитие всемирной литературы, представлял собой вполне определенную, ограниченную двумя рубежами историческую эпоху: от тех лет, когда формировался империализм как последний этап капитализма, и до Октябрьской революции в России.
В течение ряда десятилетий во многих советских научных изданиях и учебных пособиях при периодизации всемирной истории (и в частности, истории литературы) началом новейшего времени обычно признавался 1871 год (Парижская коммуна). Однако мы придерживаемся другой периодизации. Мы ведем свой счет от 90-х годов, так как именно в эти годы переход капитализма в свою высшую, империалистическую стадию сказался на историческом развитии всех регионов мира, хотя везде по-разному, но в равной степени радикально. Но и не только это, хотя и чрезвычайно важное, обстоятельство социально-экономического характера, но и факты собственно историко-литературные и историко-культурные также указывали на 90-е годы как на глубокий водораздел, на время переломное в большинстве ведущих национальных литератур мира.
Так, в России со вступлением в литературу М. Горького (1892) постепенно образуется направление, ориентиром для которого служат свциалистические, революционные идеалы рабочего класса. Одновременно с появлением лекции Д. С. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893) и сборников «Русские символисты» (1894—1895) начинают формироваться нереалистические художественные течения и на сцену выходит символизм. В Англии приблизительно на рубеже 80—90-х годов становится явственным кризис викторианства как определенного культурного феномена, на протяжении десятилетий владевшего общественным сознанием, и этот кризис находит свое отражение в творчестве таких значительных и разных по направлению писателей, как О. Уайльд, С. Батлер, Б. Шоу, Г. Уэллс, Дж. Голсуорси и др.
В Германии в это время на смену писателям, на творчестве которых лежал отпечаток провинциальной ограниченности, в 90-е годы приходит плеяда мастеров, вернувших немецкой литературе международное признание и резонанс — Г. Гауптман, Г. Манн, Т. Манн, Я. Вассерман, Ф. Ведекинд, Г. Гессе и др. Сходная картина и в Испании, где после глубокого культурного и духовного кризиса в литературе появляется так называемое «поколение 98 года» — М. Унамуно, П. Бароха, Р. Валье-Инклан, Асорин и др. А одновременно у противоположной, восточной оконечности Евразийского континента, в Японии именно 90-е годы становятся началом формирования нового романа, впитавшего в себя европейский опыт, но вместе с тем национально-своеобразного повествовательного искусства (Фтабатэй Симэй и др.).