Истребители. Трилогия
Шрифт:
– …операция начала набирать обороты, все фигуранты были под присмотром, как тут вылез ты…
– Влез?! – невольно возмутился я: – А сказать трудно было, что все решено?! Я блин, три дня! Три дня! Места себе не находил! Что случилось? Куда пропал? Вот и пришлось переться к комиссару! Я же не видел что этот хренов генерал за мной заперся к Мехлису, увидел только когда выходил.
– Знаешь… Честно скажу, если бы не ты все было бы по-другому. Когда мы провернули операцию с тобой, то есть арест и кинули эту информацию предателям…
Да-да ты не ослышался, это были настоящие предатели. Из двадцати шести
– Кхе-кхе. Кто?! – отплевываясь от вина прохрипел я.
– Власов. Слышал про него?
– Немного. Что там дальше? Что там случилось, когда я влез в ваши игры? – быстро увел разговор в сторону.
– Открылись еще трое, про которых мы не знали. Случайно, но все же. Так что если бы ты не влез, то мы бы про них не скоро узнали.
– М-да, – только и сказал я.
– Кстати, командиру я твоему сказал, что ты на задании. Но только устно, по бумагам ты был задержан. Один из фигурантов высоко сидел, пришлось работать по полной. Ладно, хоть не безрезультатно.
Когда стемнело, я уже находился в своей части, с твердым обещанием особисту не показываться Мехлису на глаза в ближайшую неделю.
– Вставайте, товарищ капитан, утро, – потряс кто-то меня за плечо.
– Славка, ты что ли? – зевая, спросил я. Голос и впрямь принадлежал ведомому.
– Я, товарищ капитан.
– Вот что, мы с тобой боевые товарищи… друзья. Так что, можешь называть меня Севкой.
– Хорошо, товарищ капитан… Ой, Сева. А почему Сева? Ведь вы… ты Вячеслав?
– Не люблю, когда меня называют Славой, – не в первый раз пояснил я, садясь на койке. В паре метров потрескивала дровами печурка, знаменитая буржуйка.
Такое резкое сближение было обусловлено просто. Вчера мы поговорили на эту тему с Никифоровым. Он сильно интересовался, почему у меня нет друзей, то есть, как только я вышел из госпиталя, то прекратил всякие панибратские отношения отдаляясь от боевых товарищей. Ответ был прост, я еще не отошел от смертей любимой и друзей. Заводить новых? Чтобы они опять потом? Ну уж нет. Именно так я и сказал Никифорову. Однако когда проснулся, понял, что был не прав. Все что мне говорил капитан, было правильно, вернее его слова были верны. Был не прав я.
Поэтому и попросил Славу называть меня по имени, без колебаний решив сблизиться. Никифоров был прав без друзей мы никто.
– Что вообще происходит? А то меня привезли вчера ночью, впихнули сюда, указали, где спать и убежали. Даже поговорить ни с кем не дали.
– Да ничего особенного. Учим, изучаем… А это правда, что тебя арестовали за неправильные разведданные? Слух такой прошел, – пояснил Ведомый, поймав мой взгляд.
– В обще-то мне нельзя говорить, но тебе скажу, подписку о неразглашении с меня почему-то не взяли…
– Ага, проснулся уже?
Повернувшись, увидел подполковника Стрижа, который хмуря брови, смотрел на меня.
– Извините, товарищ подполковник, только встал…
– Да ничего. Я тут услышал ты начал просвещать ведомого причину своего отсутствия? Мне тоже интересно послушать, а
то прилетел капитан ГБ и что-то невнятно пробормотал, что ты на задании.– Да ничего особенного не было, товарищ подполковник. Все просто, несколько немецких агентов которые окопались в штабе фронта решили развалить его при наступлении немцев. А я был один из тех камешков, что заклинил их механизм.
– Вот даже как? А то тут слух прошел, что ты в тюрьме сидел.
– Пришлось. Один из них был задержан несколько недель назад, вот и пришлось внедрять меня. Разговорить сумел, а дальше уже работали другие.
Мы с Никифоровым вчера подробно отработали мою легенду, так что отвечал я спокойно. Хотя капитан все-таки посоветовал говорить всем, что просто был на задании. А на каком, их не касалось. Но боевым товарищам я так ответить не мог, пусть владеют хоть краем информации.
– Мне знакомый говорил, что арестовали больше ста человек, – задумчиво пробормотал Стриж. Микоян сидел тихо как мышь впитывая информацию, похоже, он не без основательно считал, что его могут выгнать из землянки.
– Не знаю, я к такой информации допущен не был. Думаю, если поделить три раза, количество будет более-менее точным.
– Ну да. Ладно, давай я тебя введу в курс дела полка…
В течение нескольких дней я привыкал, что командующим фронта вдруг стал Власов.
Ни какой-нибудь однофамилец, а тот самый генерал Власов. Командующий русской освободительной армии. РОА. Солдат которого, все прозвали «власовцы». Даже сейчас он мной воспринимался как-то негативно. Однако воевать Власов умел, и хорошо. За неделю, что прошли с момента моего возращения, он не только усилил позиции на перешейке, создав глубоко эшелонированную оборону, но и провел несколько войсковых операций, потеснив немцев и захватив двадцатикилометровый плацдарм. Еще они какой-то там стратегический мост захватили, точно не знаю какой, его прикрывал другой полк. А мы работали по старой схеме, то есть охотились на немцев, уничтожая их воздушные силы. В строй вернулся как-то быстро, меня втянула рутина войны.
Как не было обидно, но я сделал всего четыре вылета, сбив один высотный разведчик, после чего меня посадили в оперативный штаб полка. Стрижа вызвали в штаб фронта, где он пропадал четвертый день, я же исполнял его работу, то есть командовал полком, направляя своих охотников навстречу подлетавшим немцам. Посты ВНОС тут работали достаточно хорошо, так что, работали мы продуктивно, сняв с плеч двух соседних истребительных полков большую часть работы, из-за чего один из них направили на сопровождение бомбардировщиков. Им как раз не хватало прикрытия, потери они несли немалые.
– Гвоздика! – отвлек меня от размышлений едва слышный крик из динамика.
Радиостанции были советскими, так что уровень шума был сопоставим.
– Гвоздика на связи, – нажав на клавишу, ответил я.
– Шестнадцать пузатых, рядом восемь пчел. Курс двенадцать-шесть. Квадрат пять дробь шестнадцать.
– Я Гвоздика, вас понял, – ответил я. Обернувшись, и посмотрев на своих радистов, улыбнулся и, кивнув, сказал: – Поверили. Начали!
Парни, хмурясь, стали вызывать закрепленные за каждым группы и передавать каждой готовность один. Операция «Ы» разработанная мною, начала набирать свои обороты.