Истребители. Трилогия

– Есть, – козырнул я.

Мимо нас как раз протопали Степка и Толик с Далем, несших собранное вооружение и другие трофеи.

В это время я уловил какое-то движение у самой кромки деревьев. Полковник рядом укладывал обратно в планшет карту, Шатун возвращался в бронетранспортер, а я снова взял бинокль. Отличные линзы приблизили мне стоявшего на коленях и использовавшего ствол как укрытие человека. Это был Рябов, причем с биноклем.

– Лейтенант дайте мне карабин, быстро!

– Что? – спросил полковник, уже поворачивающий было к бронетранспортеру.

– Потом, – отмахнулся я.

Взяв протянутый карабин, он у Казанцева полулежал в люльке, и встав на седло мотоцикла, поднял руку с карабином и держал его несколько секунду в вертикальном положении, после чего два раза опустил со стороны приклада вниз.

– Они там? – стараясь не делать резких движений, спокойно спросил полковник.

– Рябов да, остальных не видел, – пробормотал я. Опустив карабин, через секунду снова поднял и проделал туже операцию.

– Не видно?

– Нет.

– Значит, не доверяют, – сделал логичный вывод Командир.

– Тоже верно. Лейтенант из машины, я к ним доеду.

– Отставить! Опасно, – не разрешил полковник.

– А я на ствол пулемета белую тряпку привяжу. Типа парламентёр, – ответил я. Казанцев уже покинул люльку и, сжимая в руках карабин, топтался рядом.

– Ну хорошо, если что, мы тебя прикроем. При стрельбе падай на землю и затаись. Понял?

– Да, – ответил я, привязывая к стволу поданную Казанцевым белую материю. Насколько я помнил, владельцы трех мотоциклов использовали ее как скатерть для принятия пищи на природе.

Полковник тоже осмотрел лес с помощью своего бинокля.

– Вижу двоих, один укрывается за деревом. Причем нарочито, чтобы можно было рассмотреть часть плеча и лицо. Второй за кустом в десяти метрах правее. Там куст шиповника шевельнулся.

– Я поехал, – садясь в седло, произнёс я.

– Будь осторожен племянник.

– Хорошо.

Заведя мотоцикл, я стронулся с места. По полю машина шла тяжело, пришлось включить ведущее и на люльке, проходимость, как и скорость сразу возросла. Больший расход меня сейчас как-то мало волновал.

Колосья уже выросшей пшеницы подминались мотоциклом, шелест погибающего урожая был слышен даже под ревом мотора.

До деревьев я добрался за минуту, не доезжая до опушки метров тридцать, остановился и заглушил мотор. Осторожно, не делая резких движений, отстегнул каску подбородком, снял и повесил на руль, потом снял очки и бросил в люльку. Шейный платок я снять не успел, кто-то невидимый ахнул:

– Сева? Суворов?!

– Привет, Вась, – откликнулся я.

– А я то думаю, кто это сигнал подаёт: «Путь свободен, противника нет». Ты с кем, там немцы?

– Не, разведка да сбитые летчики на трофеях, – одной фразой пояснил я.

– Черт возьми, – услышал я радостное изумление.

– Лейтенант, подойти можно? – поинтересовался я.

– Твои люди, держат нас на прицеле?

– Конечно. А как же иначе?

– Подходи, пообщаемся, – разрешил Рябов.

– Оружие оставить?

Надо сказать, что ППС до сих пор висел у меня шее рядом с бляхой.

– Пусть висит, можешь его поблагодарить, если бы не он да не уничтоженные на наших глазах фрицы, пулю бы ты точно схлопотал.

– Вот спасибо обрадовал, – засмеявшись, ответил я.

– Пользуйся на здоровье, – хмыкнул Рябов.

Я подошел ближе, и рассмотрел лейтенанта. Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга, после чего крепко обнялись, похлопывая друг друга по плечам. И одновременно задали друг другу вопросы:

– Ты где так долго отсутствовал?

– Ты один или еще знакомые есть? – после чего рассмеялись.

– Сваливать пора, как бы кто на дым не появился. У вас рация есть? – спросил я.

– Есть, а что толку, последние батареи еще неделю назад сели, – отмахнулся Рябов: – Таскаем бесполезную железку.

– Как раз это не проблема, электрики есть, подсоединят к бортовой сети, можно будет воспользоваться.

– Ты мне ответь на один вопрос, – вдруг Рябов стал очень серьезным: – Ты где пропадал столько времени?

– Ха, думаешь перевербовали? – ухмыльнулся я, покачав головой ответил: – Пулу в плечо получил, отлеживался в одной глухой деревушке. Ща покажу.

Рябово больше убедило не ранение, а то, что под трофейной формой он разглядел и летный комбинезон и нашу форму.

– Нужно уходить, нашумели и надыми вы изрядно, – вздохнув, сказал он.

– Вас сколько?

– Одиннадцать.

– Я меньше видел, – задумался: – В принципе можно всем уместиться в технике.

– У нас раненый.

– Его я видел… Фельдшер есть?

– Конечно.

– Давай его ко мне, раненого в люльку и мы пока к колонне. Встречаемся на опушке, где дорога к ней приближается. Так быстрее будет. Кстати, вы с нами?

– Конечно. Ведь у нас приказ найти и достать тебя из-под земли, – ответил Рябов и, оставив меня с открытым от удивления ртом, развернулся и отдал несколько команд.

Почти мгновенно как будто из-под земли выросли три фигуры, и шустро разбежались. Через полминуты среди деревьев показалась процессия из нескольких человек. Внимание в ней привлекал парень с бледным лицом и закушенной губой. На левой ноге у него красовалась неплохо поставленная шина.

– Осторожно ложите, – командовал носильщикам другой парень, с сумкой фельдшера.

Одного из носильщиков я узнал, Милитон Кикобидзе, приветливо кивнув друг другу, мы усадили раненого, и обнялись.

– Еще кто из знакомых есть? – поинтересовался я у Рябова, надевая очки и каску.

– За восемь месяцев состав группы поменялся. Старшина Вознесенский на повышение пошел, сейчас лейтенант, командует такой же группой где-то на Ленинградском фронте. Остальные кто выбыл по ранению, кто погиб.

– Ясно, – вздохнул я, и завел мотоцикл.

– Встречаемся на опушке! – крикнул Рябов.

Кивнув, я занял место водителя и дождавшись когда сзади сядет фельдшер, он кстати свое оружие и раненого положил в люльку с учетом того чтобы быстро, вернее мгновенно извлечь. Осторожно, чтобы не обеспокоить раненого стронулся с места, разведки на опушке уже не было, успели скрыться в лесу.