Иствикские ведьмы

Александра увидела новое выражение в мутных, налитых кровью глазах Ван Хорна: он казался напуганным. Но что могло его напугать?

Неслышно ступая по изогнутой, покрытой ковром лестнице, вошла, наконец, в длинную комнату Дженни. Ее волосы были убраны назад, как у Эвы Перон, и одета она была в дымчато-голубой банный халат до пола. Над каждой ее грудью халат был декорирован тремя вышитыми вставками, похожими на большие бутоньерки, они напомнили Александре военные шевроны. Лицо Дженни с широким, округлым челом и решительным заостренным подбородком сияло чистотой и отсутствием косметики, даже улыбка не украшала его.

— Даррил, не напивайся, — сказала она. — Ты становишься еще более бестолковым, когда пьян.

— Но и вдохновенным, — сказала Сьюки с привычной живостью, пытаясь найти верный тон с этой новой женщиной на новом месте, которая как-никак была на ее попечении.

Дженни ее проигнорировала, оглядываясь поверх голов:

— Где же малыш Крис?

Ребекка сказала из своего угла:

— Юноша в библиотеке, читает журналы.

Дженни сделала два шага вперед и сказала:

— Александра, смотри. — Она развязала пояс и откинула полы, открывая белое тело с его округлостями, слоями детского жирка и облачком мягких волос размером меньше мужской руки. Она попросила Александру осмотреть полупрозрачный нарост под ее грудью. — Как тебе кажется, он увеличивается или я это придумала? И еще здесь, — сказала она, заведя пальцы другой женщины себе под мышку. — Чувствуешь небольшую шишку?

— Трудно сказать, — ответила Александра, взволнованная таким прикосновением, случавшимся в насыщенной парами темноте ванной комнаты, но не здесь, в голом свете флуоресцентных ламп. — Во всех нас полно маленьких опухолей просто от рождения. Я ничего не чувствую.

— Ты не сконцентрировалась, — сказала Дженни и жестом, который в другой ситуации мог показаться любовным, взяла запястье Александры в свои пальцы и положила ее ладонь себе под мышку. — Здесь тоже что-то похожее. Лекса, пожалуйста, сосредоточься.

Небольшая щеточка сбритых волос. Шелковистость наложенной пудры. А глубже — шишки, вены, железы, узлы. Ничего нет в природе совсем однородного, вселенная была сделана на скорую руку.

— Больно? — спросила Александра.

— Вроде нет. Но что-то чувствуется.

— Думаю, что все будет в порядке, — заявила Александра.

— Может, это как-то связано вот с этим? — Дженни подняла свою крепкую коническую грудь, чтобы затем показать прозрачный нарост, крошечную цветную капусту или искаженную морду мопса из розовой плоти.

— Не думаю. У всех женщин есть такое.

Неожиданно Дженни нетерпеливо запахнула халат и стянула туго пояс. Затем повернулась к Ван Хорну:

— Ты им сказал?

— Дорогая, дорогая, — произнес он, вытирая углы улыбающегося рта двумя дрожащими пальцами. — Мы должны сделать это торжественно.

— У меня сегодня от дыма болит голова, и, думаю, уже было достаточно церемоний. Фидель, принеси мне стакан содовой воды, aqua gaseosa, о horchata, por favor. Pronto, gracias [53] .

— Свадебный торт! — воскликнула Александра, похолодев от своей догадки.

— Занервничала, Сэнди? — сказал Ван Хорн. — Ты же попробовала его. Я видел, как ты сунула в него палец и облизала, — поддел он.

— Это так не похоже на Дженни. Я все еще не могу поверить. Знаю, что все правда, но не могу поверить.

53

Газированной воды или фруктовой, пожалуйста. Быстро, спасибо (исп.)

— Лучше вам поверить этому, леди. Мы с девочкой поженились вчера днем в три тридцать. У самого ужасного маленького мирового судьи в Аппонауге. Он заикался. Никогда не думал, что заика может получить лицензию. «В-в-в-ам, В-в-в-в-в…»

— Ох, Даррил, не может быть! — крикнула Сьюки, так сильно растянув губы в невеселой улыбке, что стали видны углубления в ее верхней десне.

Джейн Смарт возмущенно шипела, сидя рядом с Александрой.

— Как вы могли так поступить с нами? — спросила Сьюки.

Это «с нами» удивило Александру, у нее от подобного заявления прихватило живот.

— Так скрытно, — продолжала Сьюки, обычно веселое выражение ее лица стало несколько напряженным. — Мы хотя бы устроили вечеринку, чтобы преподнести подарки невесте.

— Или привезли бы с собой в кастрюльках горячие блюда, — бравировала Александра.

— Ей удалось, — казалось, Джейн говорит сама с собой, но, конечно, чтобы услышали Александра и остальные. — Фактически ей удалось победить.

Дженни защищалась, щеки у ней разгорелись:

— Да не удалось, это получилось само собой, я все время здесь, и естественно…

— Естественно, естество пошло своим отвратительным естественным путем, — болтала Джейн.

— Даррил, что вы в ней нашли? — спросила его Сьюки дружелюбным и твердым голосом репортера.

— Знаете, — застенчиво отвечал он, — обычная вещь. Захотелось остепениться. Почувствовать уверенность в будущем. Взгляните на нее. Она прекрасна.

— Чушь, — медленно прошипела Джейн Смарт.

— Со всем уважением к вам, Даррил. Я люблю нашу малышку Дженни, — сказала Сьюки, — но она же глупышка.

— Ну, хватит, что это за вечеринка получается? — беспомощно вымолвил здоровяк, рядом с ним невеста, облаченная в халат, даже не вздрогнула, укрывшись, как всегда, за хрупким щитом невинности и невежеством мещанки. Не то чтобы ее мозг был менее развит, чем у них, возможности там были те же, но он был похож на клавиатуру арифмометра в сравнении с клавиатурой пишущей машинки. Ван Хорн пытался сохранить чувство собственного достоинства. — Слушайте, вы, суки, — сказал он. — Почему вы считаете, что я вам чем-то обязан? Я принимал вас у себя, кормил и хоть как-то скрашивал вашу паршивую жизнь…

— Кто же сделал ее паршивой? — быстро спросила Джейн Смарт.

— Только не я. Я в городе недавно.

Фидель принес поднос с бокалами шампанского. Александра взяла бокал и выплеснула его содержимое, метя Ван Хорну в лицо, но редкостная влага забрызгала только ширинку и одну штанину. Во всяком случае, не она, а он почувствовал себя жертвой. В ярости Александра запустила бокалом в скульптуру из перекрученных автомобильных бамперов. На этот раз она хорошо прицелилась, но бокал превратился в воздухе в деревенскую ласточку, и она тут же упорхнула. Тамкин, который вылизывал седалище, терзая жадным языком розовое крошечное отверстие в обрамлении длинной белой шерсти, оживился и устроил охоту; с чрезвычайно комичной торжественностью, свойственной котам, широко раскрыв зеленые глаза, он крался по краю спинки закругленного дивана с четырьмя подушками и, дойдя до конца, подпрыгнул в воздухе. Птица спаслась, усевшись на висящее облачко из пенопласта работы Марджори Страйдер.