Итальянский след
Шрифт:
– Они уже вместе, – ответил Автор.
– И это вам… позволено?
– Нам многое позволено, если осторожно пользоваться своими возможностями. Кстати, Аркаша… Ты заглядывал сегодня в почтовый ящик?
– Да.
– Нет, ты не заглядывал сегодня в почтовый ящик.
– Но я…
– Ты все-таки
– Ну, если вы настаиваете…
Халандовский вернулся через несколько минут с большим конвертом в руках. Он посмотрел на всех с таким выражением, будто не знал, как ему быть дальше.
– Вскрывай, Аркаша, – сказал Пафнутьев. – Такой уж сегодня вечер. Мы все должны узнать друг о друге нечто важное.
– Это из суда, – сказал Халандовский.
– Вскрывай, – повторил Пафнутьев.
Вынув из коричневатого конверта белый сложенный вдвое лист бумаги, Халандовский развернул его, вчитался, пробежал глазами по строчкам, еще раз вчитался в первые строки, в заключительные и обессиленно опустился на диван.
– Но ведь я уже получил отказ! Меня послали все, кто только мог послать! – Халандовский непонимающе снова уставился на конверт.
– Жизнь бесконечна в своих проявлениях, – спокойно ответил Автор.
– Ребята, вы знаете торговый центр возле вокзала?! – вскричал Халандовский. – Теперь это мой торговый центр! Заходите! Всегда вас жду! Заходите с друзьями и подругами, с женами и детьми… Не забывайте, что есть на белом свете место, где всегда вас ждут! Больных и здоровых, пьяных и трезвых, осужденных, беглых, помилованных, прощеных и непрощеных… Приходите!
– Загляну, – кивнул Автор.
– За это надо выпить, – сказал Шаланда.
– Наливай! – сказал Халандовский.
Шаланда взял непочатую бутылку, с хрустом, одним
движением свинтил пробку и разлил всем доверху. Когда он повернулся с бутылкой к Автору, оказалось, что его стул пуст.Автора в комнате не было.
Но рюмка его стояла на месте. Шаланда недоверчиво взял ее, всмотрелся, на самом донышке плескалось несколько капель. Шаланда опрокинул капли себе на язык, помолчал в задумчивости.
– Водка, – сказал он наконец. – Автор не сачковал.
В этот момент проснулась прикорнувшая на диване девочка Халандовского. Она сонно посмотрела на всех, улыбнулась лучезарной своей румяной улыбкой.
– А где Худолей? – спросила Настенька.
– Вышел на балкон покурить.
– А Андрей?
– Он же не пьет, – ответил Пафнутьев. – Попрощался и ушел. За ним кто-то на мотоцикле приехал.
– Ну, раз так, тогда я освежу стол. Пора нам наконец что-нибудь выпить, чем-нибудь закусить… Есть хороший кусок запеченного мяса… Вы как?
– Наконец-то, – простонал Пафнутьев. И счастливая улыбка расплылась по его лицу. – Как же я сегодня напьюсь с вами, ребята. Как же я с вами напьюсь!
За окном стояла теплая весенняя ночь, шел дождь, капли стучали по жестяному карнизу окна, где-то рядом шуршали по асфальту машины, их смазанные огни двоились в лужах, а одинокие прохожие торопились укрыться от дождя, от весны, от самих себя. Торопились скрыться в своих квартирах, чтобы тут же выйти на балкон и смотреть на все это великолепие уже со стороны. Со стороны всегда безопаснее, да и виднее. Мы как-то привычно и обреченно стремимся на все взглянуть со стороны.
А напрасно.
Ей-богу, напрасно, ребята.