Итиноку

– Во, умная, – поделилась Тася впечатлениями с Харукой, – как утка!

– А почему как утка? – вежливо улыбнулась шутке японка.

– А кто его знает. Говорят: умный, как утка, имея в виду, что человек дурень безнадежный. Господи, прости, – спешно перекрестилась Тася, вспомнив, что пришла в собор.

Японка осенила себя неумелым крестом вслед за ней и вопросительно посмотрела на Наума: все ли правильно. Гершвин кивнул и прошептал ей:

– Вот, полюбуйся: наш Исаак-Великан. Впечатляет? И как только двести лет назад, не имея нынешней техники, такую громадину построили? Что красота, что мощь – все потрясает. Еще тыщу лет простоит и даже не облупится. Сейчас бы так строили?..

Харука была поражена монументальной красотой собора. Она благоговейно коснулась крошечными пальчиками гигантских черных ворот, подняла голову, чтобы рассмотреть роспись под куполом… Рассыпав мириады блесток, из ее прически выскользнула заколка. Наум ловко поймал ее на лету и галантно вернул девушке.

– Аригато, – улыбнулась Харука, возвращая заколку на место.

– На ковер не ступай, он для новобрачных, – продолжал инструктировать ее Наум, – а то я как-то попрал ковер своей ногой, и таких люлей от служителя огреб! Говорю ему в ответ: "А разве заповедь о христианском смирении и кротости уже отменили? Рясу, главное, надели, а на людей орете, как кондуктор в трамвае!"

– Раньше говорили – шряпу надер, – улыбнулась Харука.

– Да… Чего только не говорили… О! Смотри, все внимание! Сейчас ты увидишь обряд венчания в христианской церкви! И более того – венчание двух селебритис…

*

В разгар венчальной церемонии телефон в сумочке Харуки пискнул. Не отрывая взгляда от священника, возлагающего венцы на головы Виктора и Вероники, японка прихлопнула клатч ладошкой, и звук оборвался. Она знала, что это весточка от Мияко – первая часть задания выполнена благополучно. Отец будет доволен. А сейчас нужно уважать религиозные чувства христиан. Значит, телефон подождет. СМС никуда не денется, его можно прочитать и потом. А посмотреть, как христиане венчают новобрачных, очень интересно.

Глядя на других женщин, Харука сняла с шеи воздушный голубой шарфик, расписанный летящими журавлями, и повязала им голову. Мужчины же напротив обнажили головы, входя в собор. Но снимать обувь в молельне у христиан не принято. Да что говорить о них – даже в петербургском Дацане на Старой Деревне, куда Харука еженедельно ездила на Алтан гэрэлэй судар, лишь немногие оставляют обувь у входа, как того требуют каноны. Большинство предпочитают купить и натянуть поверх ботинок бахилы. Боятся воров. И здесь повсюду расклеены таблички-предостережения: не оставлять свои вещи без присмотра… "Сложная и непонятная страна. Я работаю здесь уже не первый год, и до сих пор не привыкла к ее особенностям. А у христиан очень интересные обряды. Очень красиво. Будет, что рассказать в Токио, когда я поеду в отпуск. И непонятно, отчего сердилась гайдзинка у ограды, когда ее не пустили на колоннаду. Разве собор – не место для религиозных служб и обрядов? В Дацане никто не ругается, когда начинается хурал…"

У Никиного коллеги Сани зазвонил телефон. Под укоризненными взглядами гостей и священника парень заспешил к выходу. На крыльце он коротко переговорил и тут же стремглав слетел со ступенек и припустил по Малой Морской к метро. "Извини, Ника, ты мне друг, но работа есть работа. Если успею на место первым, сделаю топовую новость, а к вам завтра зарулю на банкет"…

Саня рассудил так: в соборе остались его товарищи из отдела новостей, они и заснимут венчание Витьки-Святоши с начальницей отдела расследований. А вот если он опоздает на станцию метро, где произошел то ли несчастный случай, то ли самоубийство селебрити, главнюк за это не похвалит. Да и премию срежет за копушливость. Благо тут рукой подать, за пять минут добежал.

О происшествии на станции у второго эскалатора Сане сообщила корректор Света, которая, на ее счастье, отошла к стене, чтобы посмотреть афишу театра Ленсовета на ноябрь, и увесистое тело популярного художника, иллюстратора детских книг, рухнуло за ее спиной там, где она должна была пройти.

Ираклий Денисов был известной фигурой. Модный художник, обласканный властями, любимец публики и один из ТОП-10 самых красивых мужчин Петербурга. Молодой, успешный, красавец, на пике популярности… Что же с ним случилось? Отчего он вдруг свалился со смотровой площадки над спуском на эскалатор? Закружилась голова? Свел счеты с жизнью? Столкнули?..

*

В зале "Астории" Ника наконец-то поняла, что это не сон – когда они с Витей прошли через ворота счастья под ликующие крики гостей и бодрый голос тамады, заученно выпаливающего текст. Их осыпали пшеном и рожью. Две маленькие девочки, все в рюшах, бантах и кружевах, потрясая золотистыми кудрями, пробежали по залу до стола новобрачных, разбросав лепестки роз.

"Ну, вот и все, – подумала Вероника, – я замужем… Ощущения – все как прежде, но все же что-то изменилось…"

Праздник быстро набирал обороты. Тамада, приятный мужчина средних лет с румяным улыбчивым лицом, умело вел программу и быстро втянул в веселье всех. Хлопали пробки, звенели бокалы, неутомимо сновали официанты с подносами, уставленными лакомствами, без устали играл оркестр. Начались традиционные конкурсы и викторины, которых тамада знал великое множество.

– Витя, – шепнула Ника, увидев бравого пышноусого мужчину в раззолоченном мундире погранвойск, лихо балагурившего у входа с Наумом и увивающегося за Викой, Лилей и Харукой, – ты пригласил свадебного генерала? Не чересчур ли?

– В самый раз, – тихо ответил Виктор, – я еще и оплатил номера в "Астории" для всех гостей – завтра следует продолжение банкета, чтобы никто не опаздывал. А сегодня будет прогулка по рекам и каналам Северной столицы…

– Тебе бы на Аничковом мосту с микрофоном стоять, – поддела его Ника, – добавь еще про теплый салон и пледы.

– Женка моя! Не рановато ли коготки показываешь? – Морской встал, приветствуя генерала. Следом подлетел официант и принес еще один прибор.

– Чего это нам намешали? Эй! Тамада! – хмельным голосом заорал кто-то из краснопехотцев, уже успевший "подкрепиться" в ЗАГСе коньяком. – Это что за вино? Горько!

– Горько! Горько! Горькооооо! – подхватили из-за других столов.

– Ну-ну, покомандуйте, пока я разрешаю, – в глазах Морского, когда он потянулся, чтобы поцеловать Веронику, блеснула смешинка.

– Я не поняра, – шепнула Харука Науму, – потсему они критсяри про горькое вино? Это тодзе здесьний обытсяй?

– Да, – кивнул Гершвин, – традиция. Молодоженов просят "подсластить" горькое вино сладким поцелуем.

– Интеретсьно, – чуть улыбнулась японка, – я раньсе не бывара на васих свадьбах и не знара про этот обытсяй. Надо будзет расскадзать в Токио друдзьям.

Ее голос с картавинкой показался Науму таким милым, что адвокат не удержался и поцеловал ее.

– Три! Четыре! Пять! – вопили гости, считая поцелуи Ники и Морского.

– Мы дзе не морододзёны, – удивленно посмотрела на адвоката Харука.

– Просто ты очень красивая, – Наум залюбовался нежным румянцем на ее тонком личике.

– Аригато, – улыбнулась японка.

Выйдя с гостями покурить на улицу ("Варварство все-таки… Могли бы тоже поставить герметичные павильоны для курения, как у нас!"), Харука достала телефон и прочла сообщение Мияко: "Задание выполнено. Ояма приезжает вечером". "ОК, встретишь его", – ответила девушка и щелкнула золотой зажигалкой.