Иуды в погонах
Шрифт:
Погода в тот день была следующей: слоисто-кучевая облачность, 6—7 баллов, нижняя кромка — 1,5—2 тысячи метров…
Именно воспользовавшись облачностью, Беленко, то маневрируя, то включая форсажный режим, смог оторваться от нары японских истребителей, когда те вышли на перехват неопознанной цели. И все-таки сбившись с курса, он начал самостоятельно снижаться, оказавшись на южной оконечности острова, пока не вывалился из облаков на высоте 250 метров. Топливо было на исходе, поэтому Беленко принимает решение садиться. Первый попавшийся аэродром оказался гражданским Хакодате. Правым разворотом на 260 градусов летчик выходит к взлетно-посадочной полосе (ВПП), как вдруг навстречу ему отрывается от ВПП Боинг-727. Он
Стоит лишь отметить, что уже в момент захода на посадку стрелка, показывающая наличие топлива, находилась фактически на нуле. Беленко внимательно прислушивался к звуку двигателя, чтобы в любой момент его выключить, а самолёт направить между двумя зданиями, которые он присмотрел. Сам он тогда бы катапультировался. Но, как окажется позже, горючего в баках МиГа осталось всего на 20—30 секунд. Значит, у него возможным был только один заход. При этом катапультное кресло, как оказалось впоследствии, было заблокировано.
3
С 19 на 20 мая 1989 года старший летчик 176-го гвардейского истребительного авиационного полка капитан Александр Михайлович Зуев заступил дежурным по приему и выпуску самолетов на аэродроме Миха-Цхакая (Грузия). На дежурстве он торжественно объявил, что его жена родила сына, а так как в дежурном звене (дз) нельзя ни грамма, то предложил отмстить это событие первоначально весьма вкусным и лично испеченным тортом. За ужином в дежурном звене он самостоятельно разрезал его и буквально каждому, кто находился с ним, преподнес но кусочку. Лишь троим соблазнительного угощения не досталось.
Один стоял в это время на посту, другого попросту не было, а третий — командир эскадрильи — готовил документы к предстоящим полётам в штабе эскадрильи.
Так как торт был начинен большой дозой снотворного, то через определенное время оно сработало, и практически вся дежурная смена была нейтрализована (утром следующего дня все семь человек будут доставлены в госпиталь в тяжелом состоянии).
А тем временем Зуев перерезает кабели сигнализации и связи. Остается дело за малым: залезть в кабину МиГа. Но истребитель на стоянке охраняет часовой. Часовой, как и положено, не подпускает его. Уговоры бесполезны. Тогда Александр отходит на безопасное расстояние и нервно ожидает смены.
В это время механик, заступающий на пост, обнаруживает спящих и, не предполагая, что что-то случилось, отправляется туда без оружия. Сославшись на происшедшее, он все же каким-то образом объясняет, почему он пришёл без автомата, и забирает его у своего товарища.
После этого Зуев предпринимает вторую попытку подойти к самолёту. Время явно поджимает, и он уже действует абсолютно решительно. Шёл шестой час утра…
Новый часовой хорошо знал капитана и поэтому в нарушение всех документов подпустил его слишком близко. Зуев хватается за автомат, но техник оказывает сопротивление. Начинается рукопашная, в которой капитан тратил свое драгоценное время. Тогда он выхватывает табельный пистолет, стреляет в сержанта и бросается к самолёту. Раненый часовой успевает пустить по нему длинную очередь. Теперь в руку ранен и Зуев. Но он продолжает идти к своей цели. Снимает заглушки с воздухозаборников, убирает колодки, сдергивает чехлы с фонаря и запускает двигатели.
Он знает, что в дежурном звене
самолёты полностью заправлены и находятся в полной готовности к вылету. Александр взлетает и, выполнив разворот, несётся вдоль стоящих под ним истребителей. Он собирается расстрелять все самолёты дежурного звена. Ведь его могут догнать. Но пушка предательски молчит. Оказывается, он отключил только первую блокировку, в суматохе забыв про вторую. Теперь поздно… Вдруг Зуев с ужасом видит, как по взлётной полосе бежит самолёт командира эскадрильи, и тогда он включает форсаж и уходит в сторону моря… Свою посадку Зуев совершал уже на турецком аэродроме Трабзон.4
Виктор родился 15 февраля 1947 года в городе Нальчике в рабочей семье. Когда ему исполнилось два года, родители развелись. Сначала он воспитывался у родственников, а потом и у отца с мачехой. В 1965 году окончил с серебряной медалью школу. Работал на предприятиях Омска и одновременно занимался в аэроклубе ДОСААФ. Потом поступил в мединститут.
Те, кто знал Виктора по гражданке, говорили о нем как об очень необычном человеке.
Привыкший к частой смене мест (жил и на Северном Кавказе, в Донбассе, на Алтае и на Кубани и т.д.), он всегда учился практически отлично. Но его всё время тянуло на всякие проделки или приключения. Например, во время ремонта в школе он самостоятельно переключил водопровод так, что в кабинете у директора шла только одна горячая вода. То в сумку учительницы по зоологии положил живого ужа, и та убежала со страха из класса.
Во время хоровых занятий умышленно путал ноты, чтобы его выгнали. И спокойно шел играть в хоккей. Когда в институте Виктор поехал на уборочную, то отличился и там. На веялке он работал но 10—12 часов, получив прозвище «железного коня». Там же слыл хорошим поваром и мог приготовить «суп из топора».
Совсем другим человеком запомнился Беленко лётчику-инструктору омичке Надежде Алексеевне Вельской. Впервые она увидела его в 1965 году, когда юноша приехал в Омск из Казахстана. Оказывается, из пяти человек в группе он считался самым отстающим.
Никогда не спешил поделиться неудачами с инструктором, а после резких замечаний надолго уходил в себя и надувал губы. Известно, что он с трудом переносил женщину-командира. Сама Надежда Алексеевна считает, что Виктор «комплексовал».
«А какое там мастерство? С летной практикой у негр не клеилось. Был он какой-то заторможенный в полёте. Другие-то пошустрее были…»
Один из очевидцев, например, объясняет это иначе.
Беленко пилотировал в зоне весьма агрессивно. «Все маневры он не отделял друг от друга, как требовала инструкция. Он связал их в непрерывную цепь сложных маневров, выжимая всю тягу их двигателя. А на пути из зоны он крутил бочки на снижении».
Один раз Вельская посоветовала: «Лучше бы тебе, Витя, пойти учиться в другое место».
По её убеждению, «летчиком Беленко ни при каких обстоятельствах… не должен был стать». На него Надежда Алексеевна обижается до сих нор: за все десять лет с момента окончания аэроклуба он не прислал своему инструктору ни одной открытки с поздравлением, как это делали все остальные. Она была просто убеждена в том, что Виктор выбрал гражданскую стезю. Экзамен но самолетовождению в аэроклубе Беленко сдал на твердую четверку, а вот характеристику получил соответствующую.
Возможно, но этой причине в 1966 году Виктор поступает в Омский медицинский институт, где был зачислен на лечебно-профилактический факультет. А 13 декабря его отчисляют но причине отсутствия на занятиях без уважительных причин в течение трёх месяцев.
Однако известно, что Беленко все это время работал в местном морге и готовился к поступлению в Армавирское высшее военное училище лётчиков. Видимо, институт стал для него перевалочной базой. В чужом городе нужно было как-то перекантоваться.