Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

Саёк вытаращил глаза и забыл канючить.

Находка задумалась: выйти ли ей, наконец, из ступора, или провалиться в него еще глубже…

Удовлетворенно усмехнувшись, царевна осторожно замотала лезвие в опашень и пристроила меч на руках, как ребенка.

Что делать со вторым?

В конце концов, кто сказал, что тринадцатилетних героев не бывает?

Легким пританцовывающим шагом – откуда только силы взялись – подошла она к

умруну с поваренком на руках, протянула своему малолетнему защитнику – рукояткой вперед – сержантский меч и сказала торжественную речь посвящения:

– Теперь ты – мой оруженосец. Но помни, что это не освобождает тебя от приготовления обедов. Держи хорошо, не порежься, это тебе не секач. Будет время

– научу. Первый, поднимай командира! И – рысью – вперед!..

Бережно опустив их на травку на берегу Октября и отсалютовав на прощание, умруны галопом понеслись дальше по песку вдоль воды.

А маленький отряд, смерив взглядом ширину реки в этом месте – метров двести, не меньше – не сговариваясь, уставился на Находку.

Та важно откашлялась, оправила платье, сделала торжественное лицо и повернулась к реке с поклоном:

– Здравствовать изволь, батюшка-Октябрь. Обращается к твоей милости дочь твоя недостойная Находка. Дозволь, Октябрь-батюшка, пройти нам на тот берег – шибко надо. Не оставь нас своею милостию, батюшка-Октябрь, пособи перебраться – до Черемшура добраться.

– Пожалуйста, – добавил волшебное слово Саёк.

– Просим, – подтвердила Серафима.

Ветерок обдувал усталых путников.

Солнышко из последних своих осенних сил нажаривало, хоть с грустью и сознавало, что жара того едва хватило бы, чтобы растопить мороженое.

Дрозды-болтуны, опасливо поглядывая по сторонам, примостились на ветках спокойно

шелестевшего метрах в пятидесяти за их спиной остатками листвы леса и вспоминали приличествующие случаю слова.

Прошелестела по песку и бросилась с разбега в воду водяная змейка…

И все.

Больше никаких изменений ни царевна, ни Саёк не заметили, как ни старались – ни отринувшей в разные стороны воды, ни мокрых старцев – отцов нации, ни хотя бы шальной волны, выхлестнувшей на брег с туманным намеком на ответ.

Ничего.

Не дожидаясь нового вопросительного взгляда от своей царицы, Находка нахмурилась, поджала губы и приказала Сайку:

– Пойдем в лес. Надо набрать грибов, ягод, орехов, плодов – я тебе покажу, каких, чтобы принести Октябрю-батюшке в жертву. Будем проводить обряд.

– Какой обряд? – полюбопытствовала Серафима.

– Обряд обращения. Как в заветах. Видать, то ли некогда ему, то ли не в духах сегодня – за просто так не отзывается.

– А, может, проще брод поискать?

– А чего его искать? – удивилась октябришна. – Ближайший брод километрах в пятидесяти отсюда по течению, я и так знаю.

– М-да… – почесала в затылке царевна. – Тогда и вправду лучше пойдем орехи собирать.

– Нет-нет, – умоляюще вскинула ладони Находка. – Вы, ва…Серафима, тут оставайтесь, а мы с Сайком все соберем и быстренько вернемся.

– Но…

– Ну не царское это дело, не царское!.. – просительно прижала руки к груди октябришна, чуть не плача.

И Серафима сдалась.

– Ладно. Я тут вас подожду. Меч только оставь, оруженосец – против орехов он тебе не помощь.

Саёк неохотно воткнул меч в прибрежный песок и со вздохом поспешил за Находкой –

та уже была на полдороги к лесу, по которому они несколько минут назад так резво промчались на гвардейцах Костея.

Серафима еще несколько секунд провожала их взглядом, потом опустилась на песок и устало вытянула уже отчаявшиеся получить передышку ноги.

Только бы не заснуть.

Если бы хоть было с кем поболтать…

Прямо перед ней на песок приземлился черный дрозд с голубоватым отливом.

– Болтун? – просто для того, чтобы не дать себе соскользнуть в забытье сна, спросила его царевна.

– Болтун, – неожиданно подтвердил тот.

После нескольких часов, проведенных в Находкиной Октябрьской ненормалии, царевна больше не представляла, что может ее удивить теперь. Но уж, конечно, какой-то говорящий дрозд не имел никаких шансов.

– Как дела? – спросила она у птицы.

– Дела – как сажа бела. Дела – не разгребешь без помела. Кончил дело – гуляй смело. Дело мастера боится. Делу – время, потехе час, – отрапортовал довольно дрозд и выжидательно уставился на Серафиму. – Чего сидим?

– Сидим – на воду глядим, – проникнувшись духом беседы, отозвалась царевна. –

Сидим – ничего не едим. Нечего потому что. Сел – посиди, встал – так иди. Раньше сядешь – раньше выйдешь…

– Куда идем? – не унималась любопытная птица.

– Идем своим путем, – сурово оборвала подозрительные расспросы Серафима но,

увидев расстроенный вид дрозда, смягчилась. – В Черемшур идем. Только по воде не очень-то походишь, поэтому больше сидим, чем идем. Народ в лес убежал – за продуктами, будем Октябрю-реке обряды проводить, чтобы пропустил. Хотя, если пропустит, вот тогда я по-настоящему, наверное, удивлюсь. Что бы Находка не

говорила, а все равно не представляю, как это по реке пройти можно. Пусть даже с ее согласия. Тут глубина, поди, метров двадцать будет.

– К броду иди, – посоветовал дрозд, оглядев внимательно ее сначала одним голубым

глазом, потом другим. – В огне брода нет. Не зная броду – не суйся в воду. Броду ищи в любую погоду. На реке брод – как на лугу крот: поискать – найдешь.

– Пятьдесят километром пешком переть?! – возмутилась Серафима, позабыв, что говорит всего лишь с глупой птицей. – Хотя, если так-то, то потихоньку-то мы бы и дошли, да ведь только нас раньше догонят, скрутят, и если под горячую руку не прибьют, то отвезут к одному уроду, и вот тогда – конец. Пришел урод – позабудь про брод, – нашло на нее запоздалое вдохновение.

– Кто урод? Кто урод? – забеспокоился дрозд.

– Царь Костей, не побоюсь этого слова, урод. Моральный, правда. Но это стократ хуже.

– Костей – со всех волостей, – ни к селу, ни к городу сообщила птица. – С дерева упадешь – костей не соберешь. Наварил костей – созывай гостей.

– Варить не пробовала, – призналась царевна, – но ничего остальное его не берет.

Говорит, что бессмертный. Так что, управы на него нет. Только и остается, что от него бежать.

– Бежать – не лежать, – тонко подметила птичка. – Побежишь – людей насмешишь. Заяц бегал, да в суп попал. Бегом – не ладом. Quo vadis – от кого бежим?