Иван-Царевич и С.Волк

– Я не Кроссворд, я Шарад, – снова поправил тот. – А джины – не люди. Это древний народ, история которого восходит к эпохе...

– Понятно, – подытожил Серый. – От тебя помощи не дождаться. Ну, что ж... Попробуем начать с овощей. Они ведь тоже растения, как и цветы!..

Он потер бок вазы и предложил:

– Арбуз?

В то же мгновение в вазе зазеленела мясистая плеть с широченными листьями и крупным желтым цветком.

– Это что?

– Цветок арбуза? – высказал предположение джин.

Сергий откусил стебель, пожевал его, задумчиво сплюнул и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Дрянь. Много не съешь. Если только от смерти...

– Роза? – решил помочь советом и делом Шарад.

– Сам ешь, – отбросил Волк ароматный, но мгновенно сморщившийся в атмосфере доменной печи цветок.

– Из него варенье варят, – стал оправдываться джин и даже отщипнул несколько лепестков.

Серый напряг воображение, стараясь придумать какой-нибудь цветок, лопающийся от содержащейся в нем воды, но кроме водяной лилии на вяленый ум ничего идти не хотело.

Водяная лилия была не такой уж и водянистой, и отдавала болотиной.

– Арбузный стебель вкуснее, – с видом знатока изрек Волк, изящно сплевывая в угол.

– Пеон!..

– Магнолия!..

– Тюльпан!..

– Молочай!..

Джин осторожно вытряхнул подальше сухой древовидный стебель с зловещими трехсантиметровыми колючками, убедился в отсутствии молока на дне вазы, и они продолжили:

– Нарцисс!..

– Гладиолус!..

– Петуния!..

– Герань!..

– Водяная лилия вкуснее...

– Фиалка!..

– Анемон!..

– Дельфиниум!..

– Ирис!..

– Ирис?..

– Ирис!.. Где ирис?

Серый заглянул в вазу, перевернул ее, и на Масдая высыпалась маленькая горка липких коричневых кубиков.

– Уберите эту гадость! – возмутился ковер.

– Что это? – не понял Шарад.

Волк взял один кубик и осторожно лизнул.

– Ирис.

– Но ирис – это цветок!

– И ириска – тоже ирис. Попробуй, Кроссворд!

– Я не Кроссворд, я Шарад!..

Джин с подозрением покрутил в моментально ставших липкими пальцах другой коричневый кубик и с опаской лизнул, в ожидании подвоха.

Потом еще раз, и еще, и, наконец, затолкав конфету в рот, со счастливым удивлением признался:

– Никогда не слышал о такой сладости! Я знал, что есть цветок ирис, но что существует... – Шарад замолчал, как будто какая-то важная идея посетила его лысую голову, потом поднял вверх указательный палец и усиленно зачмокал конфеткой.

– Я понял! – провозгласил он, проделав все это еще пару раз. – Я понял!

– Что ты понял?

– Почему ирис. Я не знал, что существует такая сладость. А ваза могла не знать, что существует такой цветок! Или как он выглядит! Или на что похож! Или...

– Или что?

Джин хитро улыбнулся.

– Или это была небольшая шутка того, кто эту вазу создавал.

– Хм-м?.. – Волк на мгновение задумался, произнес "Ноготки!" и потер уже начинающий блестеть бочок вазы.

Снова как будто ничего не случилось, но, перевернув сосуд вверх дном, он получил на ковре изрядную кучку стриженых ногтей.

– Уберите с меня вашу пакость! – чуть не передернуло Масдая. – Я уже начинаю жалеть, что подсказал вам эту дурацкую идею!..

Брезгливо смахнув на песок пустым бурдюком полученный результат, воодушевленный Серый посверлил взглядом потолок, в поисках вдохновения, и продолжил:

– Золотой шар!

Прикарманив полученное, он обратился к джину:

– Ну, придумал что-нибудь?

– Анютины глазки!..

По гроб жизни Волк был благодарен сам себе, что успел выдернуть из-под рук Шарада вазу до того, как он потер ее.

Вторая попытка джина принесла путешественникам фунт табака, который и был ровным слоем рассыпан по Масдаю по его же просьбе – "От моли хорошо".

Более, даже совместно, ничего они придумать не смогли, кроме калов, и то – держа при этом руки за спиной – на всякий случай.

К вечеру буря все еще не утихла. Перетащив Масдая в соседний зал от всепроникающего и всёзабивающего песка, путники расположились в дальнем углу и зажгли лампу.

Волк посолил лимон, отхлебнул из кружки и выплюнул.

– Г-х-ха!.. Ну и гадость!!!..

– Конечно! Ведь ты опять все п-перепутал!

– Что я опять перепутал? Врешь ты все, Кроссворд...

– Я не К-кроссворд, я Ш... Шарад!!!..

– ...ЭТО как ни пей, все равно гадостью была, гадостью и останется!

– Ну, я п-признаюсь, вкус несколько сиписи... писифи... сипсифичен... – не слишком послушным языком пробормотал джин, – но от этого еще никто... не умирал. Если, к-конечно, в напиток не подмешивали ккой-нибудь... хроший... яд.

– Судя по запаху...

– Это ее есесьтвенный аромат... Пей, пей.

Серый бросил в рот щепоть соли, лизнул лимон и еще раз глотнул из кружки.

– Тьфу-у!!!.. Все равно дрянь!!!.. Ты уверен на счет яда?

– Н-ну, я же пил это вмес-се с тобой, о н-недоверчивый отрок, – обиделся джин. – И ты с-снова нрушил... послед... последно... послед-довательность принятия этого н-напитка, и поэтому не с-смог во всем б-богатстве ощутить его гамму вкусов и послес... поскле... послевкусий. В-вот, с-смотри, как я это делаю!.. – и он, несмотря на несколько неустойчивое состояние, ловко лизнул тыльную часть ладони, посыпал ее солью, отпил чуть не половину кружки, слизнул соль и откусил лимон.

– Ну, давай т-теперь ты. К-кстати, к-кактусовый сок, приготовленный таким образом, оч-чень полезен для зд-доровья.

И старик осушил кружку до дна.

Волк, старательно наморщив лоб и мучительно вспоминая, что следует за чем в этом нелепом ритуале, откусил лимон, посолил напиток, понюхал его и вылил.

– По-моему, этот твой сок следует пить именно так, – подытожил он кисло.

Подумав немного, он затолкал остатки лимона в рот.

– И теперь я понял, зачем эти кацеки морочат людям головы с солью и лимонами. Потому, что после их текилы соль кажется просто сладкой, а лимон – приторным!