Иван-Царевич и С.Волк

Как часто это бывает, предчувствия его не оправдались. За их квартирами не следили. Они просто были заперты снаружи. Единственной связью с внешним миром было окно, в которое смогла пролезть бы разве только кошка. Или кот.

В образе усатого-полосатого запрыгнуть на подоконник шириной с лезвие его меча и на высоте двух метров от пола для Ивана было делом одной секунды. Еще мгновение – и он уже снаружи.

Он уже собирался снова превратиться в человека и произнести заклинание невидимости, как в его ушастую кошачью голову вместе с тяжелым запахом дыма и раскаленного металла пришла одна мысль и осталась там.

Найти быков, не рыская человеком-невидимкой по городу, а в образе кота – по запаху! Ксенофоб сказал, что быки медные и раскаленные. Значит, запах должен быть как раз такой, какой принесло сейчас откуда-то ветром! Откуда?.. Сейчас посмотрим... Ага, оттуда! Вперед!

Первая попытка привела его к пожарищу в мастерской медника. Вторая – к кузнице. Третья – еще к одной. Равно как и четвертая, и пятая, и шестая, и седьмая...

Иван уже собирался начать сомневаться в гениальности своей идеи, как у источника очередного смрада – похоже, где-то уже почти за городом – оказался нос к носу с закрытыми воротами.

Обитым железом.

Защищающими проход в каменной – не в глинобитной! – стене.

У которых, опершись на копье, в угрожающей позе всех охранников мира, работающих в ночную смену и стерегущих что-то, на что не позарится ни один здравомыслящий человек, спал стражник.

А из-за ограды доносилось пыхтение и вздохи, как будто работали мехами в кузнице десяток кузнецов.

Снова прыжок – и с верхушки забора в каменном стойле с новыми прожженными воротцами царевич увидел быков.

Быки были как быки. Полностью соответствовали ожиданиям. Медные, огнедышащие, бешеные.

Быки увидели Ивана.

При известной доле фантазии и снисходительности рев, который они издали, можно было сравнить с мычанием. Потому, что теплоходные гудки в то время еще не были изобретены.

Заклинание невидимости сорвалось с губ Иванушки без тени раздумья.

Минут через двадцать, когда злонравная скотина успокоилась, царевич осмелился спуститься во двор и осмотреться.

На противоположном конце двора располагался склад с дровами. "Корм их, наверное," – догадался Иванушка. Рядом – колодец. Ближе к коровнику – или быковнику? – еще один. На деревянном щите, обитом железом – красное ведро, топор, багор и лом. Под щитом – ящик с песком. У стены стойла, недалеко от входа – небольшая поленница.

"На завтрашнее утро приготовили..." – обреченно подумал Иван. "Покормят спозаранку – и вперед. Глаза горят, из ноздрей дым валит, медные бока раскалились докрасна, копытами землю роют – раздавят, и не заметят, как эти... как их..." – нужное сравнение Иванушка подобрать так и не смог, потому, что паровозов тоже еще не придумали.

Смутное подозрение подсказывало ему, что использование магии популярности ни ему, ни его товарищам на гористой гаттерийской земле не прибавит, да и в присутствии Монстеры, совершенно справедливо опасался он, вряд ли у него получится это сделать. Больше одного, очень короткого, раза, во всяком случае.

Что не оставляло ему никакого выбора.

Как поступил бы королевич Елисей?

А отрок Сергий?

Уж они-то что-нибудь сходу придумали, это факт... Вот так вот, просто: раз-раз – и пешка в дамках. А король в дураках.

Но так ведь это они!

А что делать ему, Ивану?..

Царевич вздохнул, превратился в человека, почесал невидимой рукой в невидимом затылке и снял с ржавого крюка красное ведро.

Через минуту в душной темноте заскрипел разбуженный колодезный журавль.

Усталый невидимый кот вернулся в зал, где спали гости-пленники, только под утро, уже отчаявшись было найти в кромешной тьме и грязи незнакомого города этот проклятый дворец. Тяжело спрыгнув на так и не успевший остыть за ночь после горячего летнего дня каменный пол, Иванушка быстро добрался до своей лежанки, очеловечился и повалился на пыльные мягкие шкуры делать вид, что спит. Он был уверен, что после всех впечатлений и треволнений этой ночи и вчерашнего дня уснуть он не сможет.

Проснулся он от того, что знакомые голоса со всех сторон выкликали его имя.

– Ион!

– Тс-с-с! Дурак! Язон, надо говорить!

– Язон!.. Какой Язон? Язон спит! Сам дурак!

– Иона мы называем пока Язоном!

– Пока не кончатся испытания...

– Или пока он жив...

– А ты орешь: "Ион"!..

– Ты хочешь, чтобы услышала эта змея Монстера?

– Думаешь, она стоит под дверью?

– Идиот!!! Она же колдунья!

– Колдуньям незачем стоять под дверью, чтобы услышать что-либо, Акефал!

– Точно-точно! Вот моя двоюродная тетушка Амфибрахия однажды рассказывала, взяв с меня обет молчания, что когда она была маленькой, однажды к ним в дом темной дождливой ночью постучалась незнакомая одноглазая старуха, которую...

– Ирак!!!..

– Язон!..

– ИОН!..

Ах, чтоб тебя!!!

Идиот!!!

Хорошо, хоть сапоги не снял!

"Бумс," – торопливо шепнул Иван и натянул на себя побольше успевшее куда-то отползти шкурное одеяло.

– Язон!..

– Язон!..

– Я...

– Ну чего раскричались, как на пожаре? – лицемерно потягиваясь, выглянул из-под своего укрытия царевич. – Здесь я, куда денусь?

– ЗДЕСЬ?!

Все стеллиандры, как один, повернулись к Иванушке и уставились.

– ЗДЕСЬ!?

– Ну, да...

– Но мы посмотрели – твоей обуви нет, и мы решили...

– Ну, естественно, ее не было... Я... Я в ней спал.

– Спал?!

– Спал?..

– Ну, да... А что тут такого? Ночью у меня замерзли ноги... и я решил... я решил... Что это вы на меня так смотрите? Ночи в этих местах могут быть очень прохладными, между прочим... Несмотря на высокую дневную температуру... Да что случилось?

– Пять минут назад я сам заглядывал под это одеяло – там никого не было! – обвиняюще затряс толстым пальцем Акефал.

– Было! – пошел в наступление прижатый к стенке царевич. – Просто, когда сплю, я сворачиваюсь клубочком! И меня становится не так заметно с первого взгляда! Особенно, когда я мерзну!

– Чего?! – не сразу дошло до стеллиандра.

В нахмуренную голову Трисея, кажется, пришла какая-то мысль, от которой он нахмурился еще больше. Перекинувшись парой быстрых слов с Ираком, он сделал шаг вперед.

– Послушай, приятель, – переставил он озадаченного сотоварища за шкирку туники на другое место, подальше от лукоморца. – Если Ион... Язон говорит, что он так спит, то значит не приставай.