Иван Царевич и Серый Волк

– Не торопись, – усмехнулся Царевич. – Ты пока ещё не прокурор, а я не начальник УБОПа.

Поблуждав по центру города, «Волга» укатила на окраину, где притормозила подле не то склада, не то завода. Водитель и три пассажира покинули салон и скрылись в небольшом зданьице, расположенном рядом с воротами.

– Теперь мой ход в игре, – сказал Кляев.

И прежде чем Царевич успел рот раскрыть, Васька стремительно выскочил из «Москвича» и рванул к «Волге». Багажник он открыл всего за несколько секунд, вытащил оттуда сумку и прогулочным шагом вернулся обратно. – Пора смываться, – сказал он, прыгая за руль.

«Москвич» круто развернулся на небольшом пятачке перед воротами и нашкодившей собачонкой выскочил на дорогу.

– С ума сошёл, – рассердился Царевич. – Это же кража чужого имущества да ещё с взломом.

– Это имущество либо ворованное, либо контрабандное. Можешь мне поверить, в милицию они обращаться не будут.

Царевич на всякий случай покосился в зеркало заднего вида. Похоже, Кляевский демарш не остался незамеченным. Белая «Волга» уже стартовала за похитителями. Впрочем, главную опасность для «Москвича» представлял сейчас «Форд», этот невесть откуда взявшийся забугорный урод висел у Кляевского недомерка буквально на хвосте.

– Врёшь, – зло сказал Васька, – нас так просто не возьмёшь.

«Москвич» проявил неожиданную резвость и без большого труда оторвался от преследователей, к немалому удивлению Царевича, который по гуманитарной своей простоте полагал, что «Форд» куда резвее «Москвича», а забугорное всегда лучше нашего.

– Движок – зверь, – прицокнул языком Кляев. – Ну и водитель не хухры-мухры.

В профессионализме своего водителя Царевич нисколько не сомневался, всё-таки Васька почти двадцать лет за рулём, и голыми руками его на дороге не возьмёшь. Зато у Ивана были серьёзные основания сомневаться в психическом здоровье старого друга. Как очумел он из-за молодильных яблок. К тому же в сумке могло оказаться нечто совершенно иное, не имеющее к Кощееву саду никакого отношения. – Яблоки там, – возразил Кляев. – Сумка ими доверху набита. Видимо Селюнин поставляет их Шишовым небольшими партиями, а те, подкопив, сплавляют потом Бердову с Шараевым, которые ищут оптового покупателя. – Ну а Наташка здесь при чём? – Наташка прикрывает. В «Форде», который мчит сейчас за нами, наверняка сидят её люди, если они вообще люди.

Это, называется, приехали. Нет, не в том смысле приехали, что вдруг остановились. Погоня как раз продолжалась на предельных скоростях, у Царевича в глазах рябило от крутых виражей и звенело в ушах от повизгивания тормозов «Москвича», не сдающегося врагам. Интересно, а кто ещё, кроме людей, может так по-свински преследовать ни в чём не повинных сограждан? Ну, пусть и слегка виноватых в мелкой краже десяти-пятнадцати килограммов яблок. Но, согласитесь, это ведь не та вина, за которую расплачиваются жизнью. Во всяком случае, Царевичу умирать точно не хотелось, и он молил Бога, чтобы «Москвич» не вылетел со скользкого полотна дороги и не вляпался в чей-нибудь солидный железный зад, с прискорбными для пассажиров последствиями.

Царевича пару раз подкинуло на сидении и один раз приложило к железной крыше, после чего он на некоторое время потерял ориентировку. К тому же Ивану показалось, что мимо его уха пролетела пуля и даже не одна. – Вылезай, – крикнул Кляев.

Кажется, они вновь оказались на том же пустыре, на котором Царевич прошлой ночью пережил массу впечатлений. Оглушённый Иван с трудом узнавал местность, зато он без труда опознал надоевший «Форд» и белую Бердовскую «Волгу», которые на предельной скорости рвались оборвать закачавшуюся на волоске Царевичеву жизнь. Пули действительно свистели и даже выбивали искры из окружающего Царевича железного хлама. – Открывай люк, – крикнул подбежавший с сумкой в руках Кляев.

По этим катакомбам Царевич не бегал лет двадцать пять, по меньшей мере, но к собственному удивлению ориентировался в них неплохо. Во всяком случае, не залетел в тупик и не попал под пулю обезумевшей погони. Кляев пыхтел за его спиной и ни в какую не соглашался бросить распроклятую сумку под ноги её настырным хозяевам, которые, похоже, собирались преследовать беглецов до самой преисподней. Впрочем, на такой длинный забег у Царевича, пожалуй, не хватит дыхания. Ему казалось, что бежал он целую вечность, а по часам вышло от силы минут двенадцать. Но и этого пока оказалось достаточно, чтобы отложить вопрос о жизни и смерти на неопределённой время.

– Ну, Кляев, – с ненавистью прошипел Царевич, прижимаясь телом к выросшей на пути решётке, – тебя убить мало.

От решётки пахнуло серой, и Царевич невольно отшатнулся. Очень может быть, что за решёткой хранились промышленные отходы, но Иван в любом случае не собирался здесь задерживаться. Впрочем, помехой его желанию были стены, вполне надёжные, бетонные, которые вставали преградой на его пути, куда бы он ни пытался вывернуть. И вообще подземелье явно выросло с тех времён, когда здесь резвился двенадцатилетний Ванька со школьными и дворовыми приятелями. Создавалось впечатление, что все эти двадцать пять лет строительство здесь под землей не прекращалось ни на минуту, и несостоявшаяся овощная база превратилась в объект стратегического назначения, охвативший не только всю площадь под городом, но, похоже, вышедший уже и за его пределы. – До Китая они, что ли, собрались дорыться, – возмутился Царевич в полный голос. – Лабиринт какой-то.

– Точно как у тебя в «Жеребячьем копыте», – ударился в неуместные сравнения Кляев. – Именно по такому лабиринту твой герой попадает в Берендеево царство.

Царевич недоверчиво покосился на стены. Родной железобетон сменился неизвестным материалом, блестевшим в тусклом свете как антрацит. Ивану стало не по себе.

– Откуда сюда свет попадает? – Ты у меня спрашиваешь? – удивился Кляев.

В лабиринте действительно было относительно светло, и это вселило в Царевича надежду.

– Давай съедим по яблочку, – предложил Кляев. – А то сосёт под ложечкой.

Между прочим, вкус у Кощеевых яблок был отвратительным, это Иван отметил ещё вчера, и если под водку вчерашняя половинка проскочила в Царевичев желудок без больших усилий, то сегодня, несмотря на голод, ему с большим трудом удалось дожевать четвертинку. Кляев, однако, съел целое яблоко с аппетитом и даже потянулся за добавкой, но продолжению трапезы помешал шум, долетевший сверху.

– Вроде трамвай прошёл. – Надо найти канализационный люк, – предложил Васька. – И через этот люк выбраться наружу. – Как ты его найдешь, – усомнился Царевич, уныло разглядывая несокрушимые стены. – По запаху, – сказал Кляев, застёгивая сумку.

Мысль показалась Царевичу разумной. Не то, чтобы он был любителем специфических ароматов, но в нынешнем их положении кочевряжиться не приходилось. Кляев шел впереди, шумно втягивая ноздрями большого носа воздух. Царевич же наоборот старался дышать как можно меньше, ибо Кляев на удивление быстро отыскал нужную дорогу, и не приходилось сомневаться, что они попали именно туда, куда стремились.

Мучения Царевича, впрочем, были непродолжительны, миновав полноводный ручей городских стоков, искатели приключений действительно наткнулись на лестницу в десятка полтора каменных ступеней, которая вела наверх. Да и специфический запах здесь ощущался гораздо меньше. Лестница привела друзей в подвал жилого дома. Покрутившись по подвальным помещениям, Кляев уверенно заявил, что жильё это не коммунальное, а частное, и принадлежит оно какому-нибудь буржую, разбогатевшему на страданиях народных. Царевич не то чтобы не сочувствовал народным страданиям, но и Кляевской классовой ненависти к представителям российского капитала не разделял. Впрочем, место для дискуссий было самым неподходящим, и Царевич решил отложить перевоспитание Кляева в духе либеральных ценностей до лучших времён. В любом случае, появление в доме, неважно пролетарском или буржуйском, двух посторонних субъектов вряд ли доставит радость хозяевам. Чего доброго заподозрят в покушении на имущество, и к статье за похищение яблок добавится ещё и статья за проникновение в чужое жилище с недобрыми намерениями.

Кляев, продолжая играть взятую на себя роль проводника-следопыта, вывел утомившегося Царевича в горние выси. В смысле – на свет божий. А свет этот падал из узких окон помещения, которое, скорее всего, служило хозяевам кладовой для всякой рухляди. Задерживаться здесь не имело смысла, и Царевич выскользнул вслед за Кляевым в коридор. Откуда-то справа слышались приглушенные голоса. Царевич указал Ваське глазами налево, где по всем приметам должен был находиться выход, но упрямый Кляев Ивановой мимике не внял. Крадучись он пошёл именно направо, рискуя оказаться в положении застигнутого на чужой жилплощади вора. Голоса становились всё отчётливее, Царевич легко разобрал целую фразу, удивившись несказанно при этом её содержанию.