Иван Царевич и Серый Волк

– Жила во времена оны ассирийская царица, – пояснил Царевич. – Если верить древним сплетникам, то была она не в меру любвеобильна и воспылала страстью к жеребцу. Но это, конечно, исторический анекдот. Не пойму только, зачем я Семирамиде понадобился. – Ей нужен не ты, – возразил Кляев, открывая перочинный ножичек и подступая к замку. – Ей нужна живая вода. – Зачем? – тупо удивился Царевич. – На продажу. Покупателей найдется с избытком. Правильно сказал Шараев, речь идёт о миллиардах долларов.

– Бред какой-то, – вздохнул Иван. – А при чём здесь я? – Если верить твоему «Жеребячьему копыту», то ты один знаешь туда дорогу. Кто принес живую воду для Вероники и тем спас ее от смерти? Ты, Иван Царевич, защитник всех сирых и убогих в Берендеевом царстве и в сопредельных землях. Кстати, ты эту дорогу неразборчиво описал, следы, что ли заметал?

Ответить Иван не успел, дверь неожиданно распахнулась, открыв проход в обширное помещение, которое, судя по ассортименту, было воинским складом. Во всяком случае, на стеллажах вдоль стен лежало именно оружие. Причём оружие разных эпох и, по преимуществу, отечественного производства. Царевич без труда опознал автомат Калашникова, пистолеты Стечкина, Макарова и даже винтовку Мосина, которая была в ходу ещё в первую мировую войну. Чуть поодаль стоял пулемет Максим, который так и просился на Чапаевскую тачанку. А расторопный Кляев отыскал даже маузер в деревянной кобуре. Этот маузер он тут же подвесил к поясу и теперь смотрелся комиссаром из некогда популярных фильмов о гражданской войне.

Дальше пошли совсем уже музейные вещи, вроде кремневых ружей, мушкетов, дуэльных пистолетов, не говоря уже об оружии холодном в виде шпаг, сабель, мечей, кинжалов, и прочего того же сорта исторического барахла. Здесь же висели кольчуги и колонтари, а также стояли в ряд щиты, словом, полный набор вооружения богатыря, витязя и добра молодца. Всё это в рабочем состоянии без всякого намёка на ржавчину. – Склад исторического музея? – предположил Царевич, беря в руки увесистый шестопер. – А консервы зачем? – Какие еще консервы?

Но Васька, не отвечая, уже орудовал перочинным ножом, открывая банку тушёнки, российского, если верить этикетке, происхождения. Тушёнка была свиная и вполне приемлемая на вкус, в этом Царевич смог убедиться сам, попробовав её вслед за Кляевым. Свиной тушёнкой проголодавшиеся друзья не ограничились и прикончили еще несколько банок рыбных консервов. Расторопный Кляев нашёл так же и минеральную воду, чем привёл заумиравшего было от жажды Царевича в полный восторг. – Вываливай к черту яблоки и грузись продуктами, – распорядился Иван. – Неизвестно, сколько нам придется блуждать по катакомбам.

Кляев расставался с яблоками неохотно, можно сказать, от сердца отрывал. И, по наблюдениям Ивана, оторвал не все, десятка полтора краснобоких плодов так и остались лежать на дне сумки. Кроме 6анок и бутылок Кляев зачем-то прихватил два пистолета и несколько пачек патронов к ним. Это, не считая комиссарского маузера, который он так и не отцепил от пояса.

– Нарвемся на милицию, Кляев, впаяют тебе срок за хранение огнестрельного оружия.

– Не впаяют, – отмахнулся Васька, – Скажем, что нашли в подземелье и несем сдавать властям. – И про этот склад скажем? – Нет, – покачал головой Васька. – Про склад мы ничего никому не скажем, а тихо сейчас закроем дверь на замок и забудем, что вообще здесь были. – Почему? – Потому что пули в этом арсенале сплошь серебряные, – Кляев достал из кармана два патрона и протянул Царевичу.

Пули действительно были не из свинца, а из белого металла, который вполне можно было назвать и серебром. Царевичу не оставалось ничего другого, как чесать затылок и хранить на лице глубокую задумчивость, пока Васька возился с замком.

Сильно потяжелевшую сумку пришлось тащить вдвоем. Царевич впрягся в работу безропотно, стараясь убедить себя в том, что своя ноша не тянет. Тем более, что катакомбы ни в какую не соглашались выпускать из каменного чрева несчастных жертв. Царевич с Кляевым блуждали уже более двух часов, но ничего похожего на выход так и не обнаружили.

– Сдаётся мне, что этот твой Матёрый Вадим Гораздович если и фсбшник, то не нашего разлива.

– Это ты брось, – не очень уверенно возразил Царевич. – Мы же видели его технику: вертолеты, Уазики, КАМАЗы. – Так-то оно так, но зачем нашему российскому спецназовцу серебряные пули. Нет, брат, тут что-то не то.

– Мало ли кому тот арсенал может принадлежать, – возмутился Царевич. – Может мафии какой-нибудь. А серебряные пули они используют исключительно из жлобства.

– А консервы мафии зачем? – не сдавался Кляев. – Не говоря уже о кремневых ружьях, щитах, мечах и прочей средневековой амуниции. Создается впечатление, что эти ребята работают в разных эпохах и, чтобы не привлекать внимание, используют соответствующее оружие.

– Фантазёр ты. Начитался книжек. – А кто эти книжки пишет? – возмутился Васька. – Развели нечисть по всей стране, интеллигенты. КГБ на вас нет.

– Ты мне эту коммунистическую пропаганду брось, – заклекотал либеральным орлом Царевич. – За что боролись, спрашивается?!

– Наверное, за то, чтобы молодильными яблоками торговать и с бабами в ванных купаться, – ехидно заметил Васька.

– Демагог, – взвился Царевич. – Что ты понимаешь в рыночных отношениях?! – Да уж своей женой торговать бы не стал, как твой Валерка Бердов.

Пока Царевич подбирал нецензурные слова, чтобы выплеснуть их на голову Кляева, тот вдруг поднял руку вверх и с шумом втянул носом воздух: – Бензин!

Обоняние и в этот раз не подвело Ваську. Царевич, ожидавший увидеть подземный гараж, был слегка разочарован, что бокс всего один. Правда, в этом боксе стоял новенький Уазик канареечного цвета с гордой надписью по борту – «Милиция». Здесь же в машине обнаружилось полное обмундирование на четырех человек. К сожалению, документов в этом обмундировании не было, так что не удалось установить, кому принадлежит вся эта роскошь. Васька настаивал, что бокс оборудован Матерым, так же как и оружейный склад. Царевич сомневался. Машина вполне могла быть угнанной. То-то будет радости у ментов, если они накроют угонщиков на людных улицах. Кляев Ивановых возражений не слушал и уже облачался в камуфляж со знакомой Царевичу белой мордой на рукаве. Обмундирование было Кляеву немного великовато, но смотрелся он солидно, особенно с маузером на боку.

– Ты маузер-то спрячь, – посоветовал ему Царевич. – Не та сейчас эпоха на дворе.

Кляев совету внял и опоясался портупеей с кобурой под пистолет Макарова. Царевич только головой качал, глядя на Васькино безумие. Весь этот маскарад был до первого поста милиции. А там – судебное разбирательство с вынесением приговора и бесплатной путёвкой в казенный дом.

– Хочешь и дальше пешком топать – топай, – огрызнулся Васька. – А у меня бензина полный бак. Прокачусь с ветерком.

Последний аргумент оказался для смертельно уставшего Царевича решающим. Он без разговоров натянул на себя камуфляж и с удовольствием уселся на сидение рядом с камуфлированным Васькой. Мотор взревел не по нашенски утробно и понёс железного коня по окаянному лабиринту. К удивлению Царевича, вылетели они на поверхность минут через десять, где-то в районе железнодорожного вокзала и, не сбавляя скорости, рванули под вой сирены к центральной магистрали.

– Выключи ты ее к чертовой матери, – испугался Царевич. – Зачем нам к себе внимание привлекать?

– Так уважения к нам больше, – возразил Кляев. – Видал, как народ от нас шарахается. Я, может, двадцать лет мечтал вот так с ветерком прокатиться по центральным улицам.

И надо сказать, Васька оказался прав. Машины испуганно жались к обочине, уступая первородство гордой милицейской «канарейке», которая стремительно неслась по центральной улице, со скоростью превышающей все пределы дорожной нравственности. Не успел Царевич глазом моргнуть, как Кляев уже подруливал к знакомому белому дому, где проживал снедаемый творческими и сексуальными проблемами художник-импотент. Милицейский Уазик произвел должное впечатление на кучкующуюся у подъезда молодежную стаю, она рассеялась с подозрительной быстротой, оставив после себя на лавочке два шприца. Кляев, проходя мимо лавочки, смахнул шприцы на асфальт и мстительно раздавил их ногой. Как всякий воспитанный Советской властью сильно пьющий человек, он терпеть не мог наркоманов и презирал их всеми фибрами души. Царевича такая Кляевская ненависть всегда удивляла, и он никак не мог найти ей логического объяснения. Но, так или иначе, Василий Кляев являлся бесспорным лидером дворовой общественности в борьбе с чужеземной заразой. Всегда имевший проблемы с милицией по поводу горячительных напитков и никогда ее не любивший Кляев, тем не менее, наступал на горло собственной песне и беспощадно сдавал участковому адреса и явки наркоторговцев и наркопотребителей, которые выявлял прямо-таки с иезуитской хитростью и настойчивостью. Собственно, и в эти молодильные яблоки он вцепился только потому, что счёл их разновидностью героина и опиума. Пока Царевич разгадывал загадку русской души, бесшумный лифт вознес его к Самоедовским пенатам. На вежливый Кляевский звонок из Мишкиной квартиры ответили душераздирающим визгом, весьма удивившим гостей. – Похоже, кого-то насилуют? – предположил Царевич