Иван Царевич и Серый Волк

Царевич почувствовал, что его охватывает новый приступ ярости, причиной которому была банальная ревность. Но вурдалак Сеня этого не понял, а потому прямо-таки окаменел под взглядом Его Бессмертия от ужаса. Сначала Иван подумал, что это Кляев неосторожно плеснул на Сеню мёртвой водой, но потом сообразил, что Васька тут не при чём, а виной всему сам Кощей, которому Царевичева ревность обезобразила лицо до такой степени, что присел от страха даже Мишка Самоедов.

– Где сейчас Василевич находится? – грозно рыкнул с трона Царевич. – У Кабанихи в замке, – прошелестел белыми губами Сеня. – А с ним до сотни мордоворотов на двух грузовиках и вооруженных до зубов. Василевич сказал, что всех тут в бараний рог согнёт. И что чертями да кощеями его не испугаешь.

Героическая, судя по всему, личность. Будь Царевич в своем писательском обличье, он, пожалуй, испугался бы вооруженного до зубов огнестрельным оружием узурпатора, но, став тираном, он считал теперь ниже своего достоинства бояться кого бы то ни было. Не говоря уже о том, что этот Василевич всё-таки не Вельзевул, а так, средней руки олигарх российского разлива.

– Боярин Михайло, подь сюды.

Нежданно-негаданно возведённый в боярское достоинство Самоедов даже подпрыгнул от удивления, но если судить по наглым буркалам, то был польщён оказанным доверием. – Бери лист бумаги и пиши. Как мы есмь царь царей Кощей Бессмертный, то быть по сему. Холопам нашим Шараеву Сашке, Костенко Лёньке и Василевичу Юрке прибыть без промедления к подножью нашего трона безоружно и с раскаянием на челе для суда скорого и правого. Промедление расценивать буду как измену, с последующим отсечением головы. Подпись.

Боярин Михайло сопел от усердия, выводя завитушки на трёх экземплярах грозного указа, которым Царевич гордился и который подмахнул трижды с поистине царским размахом росписью чуть не в пол-листа.

– Печать нужна, – подсказал Самоедов. – Есть печать, – торжествующе вскричал рывшийся в Кощеевых шкафах Кляев. – И воск, между прочим, тоже.

Боярин с лордом в два счета оформили документ согласно всем писанным и неписанным законам Берендеевский бюрократии, после чего торжественно вручили его вконец сомлевшему под грозными Кощеевыми очами вурдалаку.

Сеня на подрагивающих и полусогнутых ногах покинул помещение в сопровождении Самоедова и Кляева, которые внушениями и угрозами вполне могли довести Шитова до обморока. Оставшись один в тронном зале, Царевич наконец-то смог реализовать без помех тайное желание и рассмотреть себя в висевшем в углу огромном зеркале. В жизни, надо признать, он смотрелся ещё отвратнее, чем на рисунке. Натуральный садист и самодур совершенно невероятных размеров. Такому только и делать секир башка своим подданным. А Иван-то в душе надеялся, что с превращением в Кощея у него ничего не получится, не хватит гадского внутреннего ресурса, но вот теперь выяснилось, что ресурс у Царевича есть. И как ни ругай Мишку за искажение светлого облика российского писателя, но дело-то не в Самоедове, а в самом Иване. Расстроенный отвратным зрелищем Царевич вернулся на своё законное место и присел на трон, пригорюнившись. То, что ещё пять минут назад казалось Царевичу правильным и единственно возможным выходом из создавшейся ситуации, вдруг предстало полным абсурдом. Вурдалака Сеню он напугал, но бизнесменов и олигархов грозным рыком и указами в трепет не вгонишь. Сообразив, что Царевич задурил не на шутку, Костенко с Шараевым пойдут на сговор со своим конкурентом Василевичем и, объединив усилия с Веркой, Наташкой и Петром Семёновичем Вельзевулом, в два счёта разделаются с Кощеем и его хилой ратью.

– Я так и знал, – всплеснул руками вернувшийся в тронный зал боярин Михайло. – Рефлексия, вот что всегда метало нашей интеллигенции в воплощении великих замыслов в жизнь. Не бывать тебе, Ванька царём царей, так и помрешь Царевичем, – С кем говоришь, пёс смердящий, – попробовал было рыкнуть Иван, но вышло очень уж неубедительно.

– Не пёс я, а боярин, – гордо ответствовал Самоедов. – А ты, Твоё Бессмертие, сдулся.

Царевич оглядел трон и убедился, что занимает теперь на нём весьма скромную площадь, менее чем в половину против прежнего. Обратная метаморфоза свершилась без всякого видимого участия Ивана ровно через сорок минут после начала представления. – Жиденько, – подтвердил с вздохом Кляев. – Ты можешь подвести нас в самый ответственный момент боя. Только-только выйдем на Вельзевула, как у нас во главе рати окажется не Кощей Бессмертный, а самый что ни на есть обычный российский интеллигент, неспособный к великим деяниям.

– Что значит – неспособный? – возмутился Царевич. – Просто Кощеева во мне меньше чем человеческого.

– Нам нужен агент во вражеском стане, – не стал спорить с писателем-гуманистом Кляев.

Идея была хорошая, да вот только где его взять, этого самого агента, с гарантией, что он не окажется двойным. Ни Сеня Шишов, ни его разлюбезная Люська, ни Кабаниха, ни тем более Селюнин в разведчики не годились. Вот ведь соседи, мама дорогая. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Некого даже во вражий стан заслать. Именно отсутствие потенциальных засланцев в ближнем и дальнем окружении и навело Кляева на совершенно бредовую мысль:

– Через Верку надо действовать.

Царевича аж подбросило на троне от возмущения, и он немедленно обвинил лорда Базиля в оппортунизме и предательстве как российских, так и Берендеевских интересов. Контактировать с Веркой да ещё просить поддержки, Иван категорически отказался. Хватит того, что эта ведьма обвела его вокруг пальца в Заколдованном замке, да мало что обвела, так ещё и бросила в подземелье, из которого он выбрался только чудом. А потом, Верка никогда не станет помогать Царевичу по той простой причине, что это именно она затеяла кутерьму с яблоками и дармовой жилплощадью. Не захочет она лишиться доходов от контрабанды и трёх шикарных замков, наоборот: сделает всё возможное, чтобы приумножить и жилую площадь и сумму зелёными на банковском счёте. Уж Царевичу ли не знать своей бывшей супруги, которая за шестнадцать лет совместной жизни плешь ему проела.

– Ну, завелся, – махнул рукой в сторону брызжущего слюной Ивана Васька. – Коварства в тебе нет, Царевич, поэтому в качестве Кощея Бессмертного ты полное фуфло. Я тебе предлагаю действовать не через Веронику-ведьму, не через жену Верку, а через фею Моргану, которая, если мне не изменяет память, бросила свой роскошный замок ради любви к благороднейшему рыцарю Огненного плаща королевичу Жану, к слову лишенному тогда наследства.

– Наследства его лишил не я, а редакторы, – нахмурился Царевич. – Исключительно из идеологических соображений. Это ведь было начало перестройки. Спасибо, что хоть в колхоз их не заставили вступить.

– А за что спасибо-то? – хмыкнул Васька. – Глядишь, из феи Морганы под воздействием коллектива сформировалась бы женщина-труженица и мать семейства. А так получилась самая натуральная ведьма Вероника, которая ради удовлетворения эгоистических потребностей готова сотрудничать и с мафией и с Вельзевулом.

– Чёрт-то ненастоящий, – заступился за Верку Самоедов. – А сотрудничество с чиновником областной администрации нельзя считать сатанизмом. – Ты мне мозги не пудри, интеллигент, – огрызнулся на художника Кляев. – Все эти Василевичи, Костенко, Куропатины – чистой воды уголовка.

– Это ты зря, – запротестовал Мишка. – Василевич – уважаемый столичный предприниматель, вхожий в самые высшие сферы.

– Я сам лорд, – взвился Васька. – И вхож в ещё более высокие сферы, чем твой олигарх.

– Ну, это ты, Вася, уже в мифотворчество ударился, – остудил его пыл Царевич. – А это с какой колокольни посмотреть. Если брать с нашей, пролетарской, то твой Василевич такой же уважаемый предприниматель, как я уважаемый лорд. – Но согласись, Вася, что лорд для Российской Федерации – это слишком. – Конечно, шофёру в лорды – никак нельзя, а вот фарцовщику и спекулянту в олигархи – милости просим.

– Да какой нам прок от таких лордов как ты?! – возмутился Васькиному упрямству Царевич.

– А какой вам прок от таких предпринимателей, как Костенко с Василевичем? Они что, заводы строят, океанские лайнеры на воду спускают? Яблоками они спекулируют, Царевич, но даже яблоки у них ненастоящие. Чистый обман, то бишь воздух, мираж, фантом. И если вы на липовых предпринимателей согласны, то чем вам липовый лорд не угодил. Будут у вас лорды, интеллигенты, будут. Такие же липовые, но зато назначенные сверху, и вы их примите, потому как от власти они, а вы под власть всегда прогибались, прогибаетесь и будете прогибаться.