Иван-чай. Год первого спутника

— Попробуем тросами взять…

Шумихин озабоченно и уныло буркнул под нос:

— Если б его вверх тащить — дело другое, а тут все болото надо на сторону вывернуть… Гиблое дело!

Николай впервые столкнулся с такой аварией и не знал, как быть. Он знал только, что надо действовать, иначе трактор уйдет еще глубже в трясину, тогда его наверняка не вызволить. Он взял лопату и, увязая сапогами в грязи, начал отбрасывать текучую жижу и комья мерзлоты из-под радиатора, чтобы добраться к переднему крюку и зацепить трос. Шумихин и Федя стали помогать ему.

Тракторы взревели оглушающе, мощно, разом сокрушив хлипкую тишину утра. Вот уже передний медленно двинулся вперед, натянул связующий трос, увлек за собой заднюю машину. Буксир запел, как струна, упругий узел на крюке Мишкиной машины туго свертывался, сжимался в кулак. Наконец вся свободная длина троса иссякла. Болото хлюпнуло, машина дернулась и… осела глубже. Трактористы завозились, переключая скорости.

Николай хмуро следил, как буксирный трос на глазах развертывается и растягивается, на пределе выдерживая невероятное усилие.

А трактор был недвижим. Мишка, обалдев, врос в перекошенную машину.

Внезапно буксирный трос лопнул и с визгом, свертываясь в клубок, ударил в переднюю облицовку. Хрупнули решетка и трубчатая сердцевина радиатора.

Трактористы выключили муфты, а Федя Кочергин запальчиво выругался и, склонясь к Алешке, что-то прокричал ему в ухо.

Алешка понятливо кивнул и вдруг со всех ног бросился к карьеру.

— Ничего не выйдет, — с угрюмой безнадежностью махнул рукой Шумихин. — Тут надо мощный экскаватор, больше ничем не поможешь…

Видно было, что он никогда не видел экскаватора и не знал хорошо, для чего он применяется.

— Какой экскаватор? Сказал тоже! — возмутился Кочергин. — Сейчас вот бригада Глыбина прикомандируется с топорами, тогда посмотрим! А то — экскаватор!

— При чем здесь топоры? — удивился Николай.

— Люди, Николай Алексеич, сильнее любой машины! Поглядите, как мы его рванем!

— К вечеру надо успеть, трубы-то ведь твои!

— К вечеру — не знаю, но утром трубы будут на буровой.

И он палочкой на снегу вычертил перед Николаем схему нехитрой эстакады для извлечения трактора.

По дороге от карьера с шумом шла бригада. Десяток землекопов приближался с гиком и разговорами, будто здесь их ожидало веселое развлечение.

Шумихин недовольно ухмыльнулся:

— Эх, ну и бригаду подобрал Глыбин! Прямо-таки… банда!

Федя со злостью поправил:

— Гвардия!..

И, не глянув на Шумихина, зашагал навстречу бригаде. Встретив Глыбина, стал объяснять что-то, указывая в лес.

Утопая по пояс в снегу, рабочие цепью двинулись в заросли.

Когда там зазвенели пилы и одна за другой стали падать сосны, Кочергин уехал на попутном тракторе за талями.

Николай снова обошел затонувший трактор, в раздумье постоял на дороге. Ему почему-то снова вспомнилась подмывающая душу высота на кронблоке вышки, недавняя авария у Золотова. Какой великолепный, в самом деле, простор открывался глазу на большой высоте, и так трудно было жить здесь, на неприветливой, кочковатой, замороженной земле! Вчера с трудом спасли скважину, сегодня тонет машина. В городе кто-то с деловым видом копает яму под него, Горбачева. И чем все это кончится, пока неизвестно…

Когда начальник с Шумихиным ушли в поселок, Синявин спросил Алешку:

— Вверх, что ли, думают тащить?

— Кажись, так. В этом деле лучше буровика никто не смыслит.

— Тогда давай тросы подводить.

Подошедший к месту аварии Глыбин застал парней за трудной работой. Они вертелись вокруг трактора, тщетно пытаясь подвести несколько концов троса под каретки машины. Это им не удавалось — вокруг выступала вода, трактор все больше уходил в болото.

У Алешки вспотело лицо, он сопел и матерился, перегибаясь через гусеницы, и совал руки в ржавую воду, под картер.

Неожиданно выпрямился и, сбросив телогрейку, стал торопливо стаскивать сапоги.

— Разводи костер, Мишка! — приказал он.

— Ты чего?

— В воду полезу! — со злостью кивнул он на обмерзающий трактор. — Сколько на него еще глядеть! Разводи костер, чтобы потом не загнуться!

Продрогший, в мокрой одежде тракторист нацедил солярки, отломил кусок бортовой доски у саней, принялся складывать костерок. Овчаренко, голый, с зябко сведенными коленями, горбился у трактора, посматривал со стороны на Мишкину работу.

Едва тракторист раздул огниво и подпалил клочья пропитанной бензином ветоши, Алешка сразу взбодрился. Скользнув босыми ногами по ледяной кромке, он по пояс опустился в обжигающее ледяное месиво…

15. ДЕЛО ПОЛИТИЧЕСКОЕ…

В этот день, к вечеру, в поселке и на буровых закончился монтаж телефонной линии. Связь наконец доползла от города до Пожмы. Это было целое событие: у начальника участка и буровых мастеров на столах появились телефонные аппараты.

Николай положил руку на агатово поблескивающую трубку и с удовольствием подумал, что сегодня наконец кончилась «доисторическая эра» участка. Бараки и брезентовая кухня отошли в область предания, есть контора с электрическим освещением, закончен монтаж второй вышки и, наконец, нормальная связь с городом. Чего еще надо?

Рычаг телефона звякнул знакомо, даже приятно.

«Сказать правду Штерну об аварии с трактором или нет?»

Голос главного инженера он не узнал сразу и сказал ему об этом, стараясь перекричать помехи городских телефонов.

— А я вас вовсе не узнаю, — со смехом ответил Штерн. — Кажется, вы там все мужаете: появился этакий административный басок! Ну, наконец-то и ваш участок на линии, рукой подать! — И перешел к делу: — Докладывайте.

— У вас там есть декадная сводка, прибавьте к ней двадцать три метра… Как все-таки восприняли товарищи из районной геолого-технической комиссии выбор точки под вторую скважину?

— В семьдесят втором квадрате? Да, наконец-таки согласовано. Получилась некоторая перестановка слагаемых — и только. Мы собирались там закладывать восьмую скважину, а вы сделали ее второй. Что ж, ни пуха ни пера!