Иван Грозный

Одновременно с созданием новых полков принимаются меры относительно ратного строя. В том же 1550 г. следует «Приговор о местах воевод в полках», которым утверждалось единоначалие и устанавливалась субординация воевод. «Приговор» повышал роль воевод в военное время и ограничивал местничество во время военных действий. В командном составе войска возрастала роль дворянства. В эти же годы принимаются меры об устроении в полках, согласно которым рать делилась на сотни; во главе сотен были поставлены «головы» из лучших воинов, «из великих отцов детей, изящных молодцев и искусных ратному делу».

Несколько позже, в 1556 г. издается «Уложение о службе» «всем людем, как им вперед служити». Оно вводило для всех светских феодалов, помещиков и вотчинников обязательную военную повинность. Служба начиналась с 15 лет и переходила по наследству. (До этого возраста дворянин считался недорослем.) Согласно «Уложению о службе», с каждых «ста четвертей добрые угожей земли» (150 десятин в трех полях) должен был выходить на службу дворянин на коне и «в доспесе», а в дальний поход о «дву конь». (Вспомним, что до этого феодалы, отправляясь в поход, брали количество вооруженных людей по своему усмотрению.) Тем, кто выводил большее количество воинов, чем полагалось, платили денежную «допомогу», а кто меньше, тот выплачивал денежный штраф. Это общее уложение вносило порядок в отбывание ратной службы и давало правительству возможность вести точный учет его ратных сил. К такому же учету стремилось правительство, составляя в те же годы «родословец» всех видных родов московской знати и высшего слоя дворянства и редактируя официальную «разрядную книгу» с записью служебных назначений на важнейшие должности с 1475 года. Вся совокупность перечисленных мер вела к упорядочению служебных тягот и вознаграждению за службу и, таким образом, охватывала все стороны военной организации государства. Во второй половине XVI ст. в войско влились казаки, жившие на Дону и сохранявшие свою структуру организации. В целом, военные преобразования Ивана IV укрепили вооруженные силы государства.

Рост аппарата управления, создание постоянных воинских формирований тяжелым бременем ложились на финансовую систему государства. Обстановка настоятельно требовала проведения финансовой реформы. Правительство указало, что для уравнения служебных тягот детей боярских оно решило привести в порядок их землевладение. Мысль о необходимости справедливости и порядка в этой сфере очень занимала самого Ивана. В записке, направленной Стоглавому собору, царь пишет: «Да приговорил своих писцов послать во всю свою землю писать и сметити (обмерять, устанавливать границы) и мои, царя великого, земли, и митрополичьи, и владычьи, и монастырские, и церковные земли, княжеские, и боярские, и вотчинные, и помещичьи, и черные… всякие, чьи ни буди, а измерять пашенные земли и не пашенные, и луга, и лес, и всякие угодья отмечать и писать… для того, чтобы вперед тяжбы не было о водах и о землях: что кому дано, тот тем и владей… и я знаю, чем кого пожаловать, и кто в чем нуждается, и кто с чего служит, и то мне будет известно же, и жилое и пустое». К описанию земель и приступили в 1550–1551 гг. В ходе переписи земель в основных районах русского государства вводилась единая окладная поземельная единица – так называемая «большая соха». (До этого в различных районах страны применялись свои окладные единицы: в Новгороде – обжа; в Пскове – выть; в Перми – сошка и др.) Основанием для поземельной реформы явился опыт введения «большой сохи» в дворцовых владениях в середине 40-х годов. Размер «большой сохи» для разных категорий земель устанавливался неодинаковый и колебался от 600 до 1200 десятин: для земель служилых людей он составлял 800 четвертей «доброй земли» в одном поле; для церковных земель – 600 четвертей; для земель черносошных крестьян – 500 четвертей. Такое обложение фактически означало различную степень тяжести, определявшейся социальной принадлежностью землевладельца.

Социальный смысл реформы виден уже в том, что в самом тяжелом положении оказывались черносошные крестьяне. Наиболее благоприятной она была для светских феодалов, что соответствовало общей линии реформ начала 50-х годов. Писцы при организации переписи руководствовались специальной «Книгой сошному письму», своего рода справочным пособием, в котором указывалось, какие земли и как следует класть в соху, приемы вычисления размеров налогов как с целой «сохи», так и с ее частей. В городах в «соху» включались дворы. Одновременно вводились и дополнительные налоги: на содержание стрельцов – «пищальные деньги»; на выкуп пленных из неволи – «полоняничьи».

Преобразования начала 50-х годов коснулись и церкви. 23 февраля 1551 г. в царских палатах в торжественной обстановке открылся церковный собор. На нем присутствовали иерархи Русской православной церкви во главе с митрополитом, царь, князья, бояре и думные дьяки. Иван IV подверг резкой критике внутрицерковные порядки и моральное состояние служителей церкви. Он указывал, что «попы и церковные причетники в церкви всегда пьяны и без страха стоят и бранятся, и всякие речи неподобные всегда исходят из уст их, и миряне, зря на их бесчиние, гибнут, тако же творят». Иван указывал, что пороки духовенства, небрежное выполнение церковных обрядов вызывают в народе отрицательное отношение к церкви и, соответственно, к царской власти. Государь предложил собору обсудить меры для искоренения непорядков в церковных и мирских делах, обсудить и утвердить Судебник. И действительно, все стороны жизни Русской православной церкви были поставлены на рассмотрение собора: церковное богослужение, епархиальное архиерейское управление и суд, быт духовенства белого, жизнь монастырей и монашества, христианская жизнь мирян, внешнее благочиние – все вошло в круг обсуждения собора. Результатом рассмотрения поставленных царем вопросов стала целая книга «Стоглав» – по определению историка церкви E. Е. Голубинского, «соборное уложение, по которому имели на будущее время производиться церковное управление и совершаться церковный суд».

Прежде всего, речь шла о церковном богослужении и распорядках церковной жизни. Иван IV отмечал большие поборы, взыскивавшиеся при совершении бракосочетания, критиковал судопроизводство в церковном суде (взятки, волокита). Резкой критике подвергался весь строй монашеской жизни. В осторожной форме предлагалось ликвидировать неподсудность монахов и духовенства царскому суду. Но особенно важное значение, имел вопрос о судьбах монастырского землевладения. Иван IV спрашивал: «Достойно ли монастырям…» приобретать земли, получать различные льготные грамоты, когда все это не сказывается благоприятно на положении монахов, ибо «…устроения в монастырях некоторого не прибыло, но даже и старое опустело». Ставился вопрос о лишении денежного воспомоществования тех монастырей и церквей, которые имеют села и доходы по разным статьям.

Следующая группа вопросов посвящалась сюжетам, связанным с церковной практикой XVI ст. Некоторое внимание было уделено борьбе против «скоморохов» и «гусельников», которые часто ходят «ватагами многими, а по дорогам людей разбивают». Выступление Ивана IV против скоморохов как носителей народной культуры, против народных обычаев, шедших в разрез с официальной церковностью, против «ересей» было поддержано высшими церковными иерархами, ответы которых полностью соответствовали основному устремлению царских вопросов.

Собор пошел на некоторые уступки царю: запретил монахам пить водку, а разрешил лишь виноградное вино, пиво и мед. Установил строгий контроль протопопов за священниками, чтобы они «не билися и не лаялися, и не сквернословили, и пьяни бы в церковь и во святый алтарь не входили, и до кровопролития не билися». Собором унифицированы церковные обряды, официально узаконено «двуперстное сложение» при совершении крестного знамения. Церковь получала право контроля за летописанием и иконописанием. Образцом иконописания определялись иконы Андрея Рублева. Церковным иерархам рекомендовалось: «В царствующем граде Москве и по всем градам… избрать добрых духовных священников и дьяконов, и дьяков женатых и благочестивых… и грамоте бы и читать и петь и писать горазды. И у тех священников и у дьяконов и у дьяков устроить в домах училища, чтобы священники и дьяконы и все православные христиане в каждом городе отдавали своих детей на учение грамоте книжного письма и церковного пения… И те бы священники и дьяконы и дьяки избранные учили своих учеников страху Божьему и грамоте и писать и петь и читать со всяким духовным наказанием». Собор запретил русским людям общение с иностранцами, которые все чаще стали приезжать в Россию. Это мотивировалось тем, что русские люди плохие обычаи от них перенимают и «Бог казнит их за таковые преступления».

Такие уступки, однако, не означали того, что руководство церкви полностью поддержало правительственную программу реформы. Из десяти представителей церкви – участников Стоглавого собора – девять принадлежали к иосифлянам или были их сторонниками. Поэтому понятно, что земельная программа Ивана IV и его правительства встретила ожесточенное сопротивление. Иосифлянское большинство собора безоговорочно пошло на строгую регламентацию церковных служб и других сторон церковно-монастырского быта, ибо отсутствие единообразия в этих вопросах способствовало еретическому вольнодумству и грозило отходом от официальной церкви той или иной части верующего населения. В то же время на соборе была еще раз подтверждена незыблемость церковно-монастырского землевладения, а те, кто покушается на богатства церкви, объявлялись «хищниками» и «разбойниками». Церковь категорически выступила против подсудности священнослужителей светской власти, утверждая, что церковные законы этого «не повелевают». Царским судьям передавались только дела о душегубстве и разбое.

Таким образом, решения Стоглавого собора явились своеобразным компромиссом между правительственной программой нестяжательского толка и иосифлянским большинством собора, который в разных сторонах реформы проявился по-разному. Царская программа секуляризации церковных земель в основном оказалась проваленной, что вызвало открытое недовольство Ивана IV. Сразу после собора царь издал ряд указов, которыми ограничил рост монастырского землевладения. Так, приговором от 11 мая 1551 г. покупка духовными землевладельцами вотчинных земель без «доклада» царю запрещалась под угрозой ее конфискации. Родственникам возвращались все земли, переданные в монастыри в детские годы Ивана. О действенности приговора 1551 г. говорит тот факт, что в 50-х годах не покупали земли ни Волоколамский, ни Спасо-Ефимьев, ни Троице-Сергиев, ни многие другие монастыри.

В итоге, в результате реформ в России сложилась целостная система государственных учреждений как в центре (приказы), так и на местах (губные и земские органы). Они выполняли такие основные функции государства: административные, военные, судебные, финансовые. Процесс формирования этой системы государственных учреждений шел параллельно с усилением власти великого князя Московского и государя всея Руси, с установлением самодержавия в России. В государственном аппарате России появляются черты бюрократизации, заключавшиеся в появлении цепи подчиненных друг другу учреждений и органов: Боярская дума – приказ – наместник – губной – земский староста; в создании иерархической лестницы чиновников: судья приказа – дьяк – подьячие; в появлении элементов бюрократического централизма; в сосредоточении многих распорядительных и исполнительных функций в приказах, бумажного делопроизводства, безнадзорных действий чиновников.