Иван Московский. Первые шаги

– Хм… может и поможешь, - кивнул Иван Васильевич и начал расписывать сыну поместную систему верстания. Что, дескать, с ней заживем! Дай только срок. А главное, войска будет очень много.

– Я вижу, ты не рад услышанному, - заметил Иван III откровенно кислое выражение лица у сына.

– Отец, - с самым серьезным тоном произнес сын. – Тебе ведь кто-то посоветовал это, да?

– Посоветовал.

– Греки?

– Кхм… - кашлянул Великий князь. – Почему ты так решил?

– Да больше просто некому, - пожал плечами Ваня. – Или греки, или их люди.

– Давай отложим этот вопрос. Кто посоветовал – не важно. Почто тебе совет по душе не пришелся?

– Я даже не знаю, с чего начать… - медленно произнес княжич. – Все такое вкусное…

– Вкусное? – Удивился Иван Васильевич.

– Да, - сказал Ваня, тяжело вздохнул и начал повествовать.
– Описанный тобой способ верстания действительно применяется в державе османов. Но он не нов. Ему едва ли не тысяча лет. И родился он не в османских землях, а латинских . Например, так верстали свои рати древние короли франков отражая вторжения магометан, что едва ли не до Парижа дошли . И, несмотря на успех, франки не стали держаться за старину и давно от нее отказались. Еще до того, как приняли подобное в землях осман и персов. Да-да, не только осман, но и персов.

– А почему они отказались?

– Потому что такой способ верстания не дает сильных воинов. Как крошечные дружины викингов стали гонять их в хвост и гриву, так и отказались. Ибо могущество это все кажущееся оказалось. Перешли они тогда к личным дружинам благородных людей или городов, или купцов, или еще кого. Как и на Руси ныне. А османы же, хоть и держатся дремучей старины, но всюду и конница их, верстаемая с таких поместий , слаба и ничтожна, хоть весьма многочисленна. Сила осман в янычарах, а не в коннице поместной.

– Но… - попытался было возразить отец, однако, сын его перебил.

– Причина этого ничтожества проста и очевидна. Человеку дают землю, дабы он с нее мог кормиться и через то нести службу. Но сам человек разорваться не может – еми либо службу нести надо, либо кормиться, то есть, заниматься хозяйством. В больших наделах нанимают управляющих, чтобы не отвлекаться от службы. Но такое могут себе позволить только богатые. Тимариоты же – нет. Посему возникает неразрешимое противоречие. Помещикам становится не нужна служба, ибо от нее они несут один убыток и разорение. Да и война не интересна, ибо не с нее живут. Из-за чего всячески уклоняются от службы и не желают отрываться от своей земли.

– Это легко уладить.

– Нет отец, - максимально жестко сказал сын.
– Это вообще нельзя уладить. Никак и никогда. Поначалу-то может оно и выйдет что. А потом? При каждом удобном случае помещики будут плодить смуту и интриги, выторговывая свою поддержку за все большие и большие привилегии. Вон, у франков это привело к тому, что король впал в полное ничтожество. Ни денег, ни земли, ни власти, ни войска. А вельможи его вертели им как хотели. Всюду, где такую систему верстания вводили, подобная беда приключалась. В той или иной форме. Если же у нас такое вводить, то получится совсем туго.

– Почему? – Хмуро спросил отец.

– Ты сколько хочешь им земли выделять?

– Сто четей на конного воина.

– И ты думаешь, что они справятся?

– Да. Советники мои сказывают, что этого вполне хватит для доброго конного воина.

– А я говорю тебе, что они либо по дури своей, либо по злому умыслу в заблуждение тебя вводят. Дружинника ныне можно держать с четырехсот четей. Но не малым наделом стоящих, а вообще. Там не уродилось, взяли здесь. Им о том заботы никакой. В том же варианте, что тебе насоветовали, с поместий будут кормиться не только сами дружинники, но и семьи их, да прочие домочадцы и приживалы. А крестьяне бегать будут, ибо все соки с них станут выдавливать, дабы хоть как-то выехать на службу. Оттого и земля станет худо обрабатываться. Да и «железо» им самим покупать придется, куда-то пристраивая товары своих крестьян, оттого и от купцов хитроумных терпя убытки. Да и соседи шалить будут. А значит, что?

– Что? – Переспросил расстроенный отец.

– Вдесятеро хуже станут кормиться твои воины по сравнению с дружинниками. Коней у них добрых не останется. Перейдут на никчемных степных лошадок из-за дешевизны их. Броней железных носить не станут, так как для большинства из них них это окажется непозволительной роскошью. Никаких. Даже кольчуг. Как свои да отеческие изорвут, так и прекратят. Четверти века не пройдет, а беда случится великая – превратятся рати русские в обычных степных татар. Много войска? Много. А толку с него? Ну, татар, допустим, бить они смогут… Все-таки много их выйдет и снаряжение у них будет пусть и бедное, но лучше татарского. Те то вообще голь перекатная. А что делать с кованными ратями Запада?

Отец промолчал, хмуро взирая на сына. Ваня же продолжил.

– Греки тебе ту лукавство присоветовали?

– Греки… - тихо ответил отец. – Давно уже меня к тому склоняют. Еще при жизни матери твоей начали. А как она умерла и Софью мне стали сватать, так и вообще – уши все прожужжали. Рассказывали о славном устройстве войска у султана Мехмеда. Дескать, только через этих славных воинов он Царьград и взял.

– Константинополь, - автоматически поправил его сын.

– Что?

– Не Царьград, а Константинополь. А взял он его, бомбардами и пехотой. Именно янычары первыми вошли в этот город через проломы в стенах, сделанные тяжелыми бомбардами. То есть, не то и не так. Лукавство эллинов не знает предела. Они врут тебе даже в этом. Янычаров детьми отнимают у родителей и воспитывают в специальных лагерях в упражнениях воинских и вере. Так что вырастают они очень преданными, сильными и умелыми воинами.

– А с чего живут?

– С казны султана. Они ведь его рабы. Вот он им все и оплачивает. Щедро оплачивает. Они живут, ни в чем не нуждаясь и находясь выше многих свободных людей. Нам такое не подходит. Оттого и не нужно бездумно повторять за султаном. Задумка ведь в том, что войной должен заниматься воин, а селом – селянин.

– Хм. И как ты предлагаешь поступить? – Спросил мрачный Великий князь.

– Ты видел – мой подход к подбору и выучке как конницы, так и пехоты. Поэтому я предлагаю тебе плодить и множить такие рати. Не сразу. Постепенно. Оттого и прошу – не затевай войны с Литвой. Пока не надо. Мы им потом отомстим. Сторицей. Сейчас же делами внутренними надобно заняться. Набирать охочих и готовить из них новые рати. Потихоньку. За службу платить им монетой. В мирное время – меньше, во время похода – больше, да в добыче долю. А чтобы монет меньше уходило, часть платы давать кормом, платьем и кровом в специальных воинских жилищах - казармах. Где им жить и премудрости воинской набираться. Верстать лет с пятнадцати. После двадцати лет службы выдавать им землю где-нибудь на пограничье и отпускать туда. Али возмещать землю движимым имуществом, например, деньгами, чтобы бывшие солдаты могли поселяться по городам твоим да обустраиваться. Но повторюсь – быстро это не сделать. Нужны время и деньги. Много денег. Без денег вообще ничего не получится. А для денег нужна торговля и покой. Хотя бы какое-то время.

– Покой!? – Усмехнулся отец. – Да какой с тобою покой!?

– И да, отец. Ты не подумай – я не против того, чтобы ты женился. А очень даже за. Но только не вот так, дурнем.

– Ты говори, да не заговаривайся! – Нахмурился Иван III.

– А как это назвать? Ты ведь чуть проклятую кровь в дом не ввел. Впрочем, я не о том.

– А о чем?

– Раз Папа Римский заинтересован в браке латинянки с тобой, так почему бы этим не воспользоваться?