Иван Васильевич. Профессия – царь!

Мастеровая часть слободы тоже впечатляла.

Крутилась дюжина водяных колес, соревнуясь с десятком ветряков. Скрипели кабестаны, вращаемые людьми и лошадьми. Неутомимо стучали механические молоты, которых уже имелось больше полутора десятков. Казалось, что вся «деловая» часть слободы непрерывно громыхала, скрипела, гудела, парила, дымила и пыхтела, то есть, жила полной, насыщенной и совершенно непонятной для стороннего обывателя жизнью.

Здесь Иван Васильевич всеми силами пытался конвертировать свои теоретические знания в практические навыки подчиненных. Используя для того не только нанятых мастеровых и ремесленников, но и личный состав «потешного полка». Они ведь не всегда были заняты тренировками и учебой. А бойцов оставлять наедине с собой не следовало, тем более, что «подсобное хозяйство» при полку стояло большое и работы хватало на всех.

Чего здесь только не было! Совершенно дурацким образом, но удалось наладить прокат низкоуглеродистой стали. Пока что нешироких полос, катаемых между двух чугунных бобин водяным колесом. Но и это было прорывом, открывающим очень широкие перспективы! Удачей закончились и опыты по выплавке тигельной стали по старинной персидской методе. О ней Иван Васильевич много раз слышал, читал и даже видео смотрел. Вот и освоил. Разве что с тиглями из белой глины пришлось повозиться, да «замес» подбирали опытным путем. Не остановившись на этом, он поставил маленькую печь для опытов по пудлингованию. Ваня слышал о нем, читал, видел схемы. Вот и пытался понять на практике, как это все работает. Не сам лично, разумеется, но «добровольцы» под его руководством. Здесь же стояли перегонные кубы и пиролизные печи, сапожные, столярные и портняжные мастерские, пороховая мастерская и прочее, прочее, прочее. «Каждой твари по паре». По чуть-чуть, но разного, чтобы отрабатывать и набираться опыту. Да людей учить заодно, присматриваясь кто к челу более способен.

Но не все было так радужно, потому что под самым боком слободы стояла Большая Москва со своим огромным деревянным посадом...

– Пожар! Пожар! – Истошно крича влетел на территорию Потешной слободы всадник, щеголяя мундиром «потешного».

– Пожар? – Удивленно переспросил Иван Васильевич, скосившись на Елизавету. Эта девица не усидела в Кремле и довольно скоро стала «хвостиком» будущего мужа, проводя много времени в Потешной слободе среди его задумок. Ведь он был тем единственным, кто относился к ней как к человеку, а не как женщине, оную и полноценно разумной не вполне почитали. Вот и сейчас она была рядом.

– Посад горит!

Это была плохая новость. ОЧЕНЬ плохая. Пожары в Москве были жуткие из-за сплошной деревянной застройки и очень узких улиц. Каждый раз гибло куча людей, еще большее количество оказалось на улице без средств к существованию. Но главное, в каждый крупный пожар какая-нибудь сволочь пыталась поднять бунт в своих интересах.

Минуту Иван молча смотрел куда-то в пустоту.

Наконец он прищурил взгляд и громко, отчетливо произнес:

– Выступаем!

– Что? – Удивилась Елизавета.

– Полк поднять по тревоге! Выступаем в полном составе! Пики не брать!

– И обозным тоже выходить? – Переспросил Юрий Васильевич Глинский, второй брат матери, приставленный после эпизода с нападением татар присматривать за Иваном Васильевичем постоянно. Оберегать его не только в еде и питие, но и вообще. Мало-помалу он стал втягиваться в текучку «потешной» жизни, докладывая о ней сестре.

– Всем! – Отрезал Иван Васильевич и быстрым шагом направился к своему «летнему домику» в этой слободе. Требовалось облачиться от греха подальше.

Полк вышел очень быстро. И, решительно зайдя к посаду с нужной стороны, взялся за дело со всей возможной яростью и страстью.

Артиллерия, выкаченная практически в упор, била ядрами в деревянные срубы буквально шагов с пятидесяти. Те не выдерживали такого обращения и разваливались. А молодые, неплохо откормленные ребята быстро растаскивали эти обломки в разные стороны. Зачем? Чтобы просеку искусственную организовать в плотной деревянной застройке Москвы.

Поначалу «потешным» пришлось даже оружие применять, чтобы разогнать больных на голову. Некоторые горячие головы с саблями на них бросались. Но обстановка была не та, чтобы уговаривать кого-то. Приходилось действовать очень жестко, чтобы не терять время. За то потом, когда стала ясна задумка молодого Великого князя, посадские начали активно помогать.

Так сообща и прошли город, словно раскаленный нож сквозь масло.

Зарядов извели – ужас!

Да – потушить не потушили. Слишком уж страшен пожар в средневековом деревянном городе. Просто так не управиться. Но успели локализовать и по сути, спасли Москву. Не всю, но ее большую часть. Впервые, пожалуй, за всю ее столичную историю.

Елизавета уже в свои десять с хвостиком лет проявляла характер и должную рассудительность. Ей хватило ума понять важность и критичность момента. А потому самовольно прибыв к пожару вместе с полком она приняла на себя формальное командование санитарной роты. Иван на эту просьбу лишь отмахнулся, ведь толку с нее там было немного. Однако лицом Лиза торговала на славу как раз там, где оказывали помощь раненым во время пожара…

Глава 10

 1545 год, - 25 августа, Москва

Сигизмунд Герберштейн стоял среди прочих именитых гостей и наблюдал за развернувшимся перед ним действом. Совместив приятное с полезным, Сигизмунд вновь стал послом Императора Священной Римской Империи в Москву…

К Карлу V Габсбургу сведения о делах московских приходили из самых необычных мест: из Италии, Испании, Англии. Даже из Парижа послышались разговоры. Казалось бы, где Москва, а где Испания? Однако же. Вот и решил Кайзер проверенного в деле «старого коня» отправить снова на восток, дабы посмотреть, что там такого происходит.

Гостей, впрочем, и без имперцев было довольно много.

Делегацию Англии возглавлял лично архиепископ Кентерберийский Томас Кранмер , отправленный Генрихом VIII. Торговля с Москвой возрастала и становилась все более значимой. Особенно в связи с тем, что удалось обговорить вопросы транзита английского сукна в татарские земли. За долю, разумеется. Но для Англии это было важное расширение рынков сбыта.

Кроме английской и имперской хватало и малых делегаций. Сюда прибыли и французы, и поляки, и литовцы, и датчане, и шведы, и голландцы, и даже представители Ливонского ландмейстерства Тевтонского ордена. Да что и говорить если сама Курия почтила своим присутствием, прислав кардинала Алессандро Фарнезе . Активная дипломатическая и коммерческая деятельность, вкупе с завязавшейся международной перепиской дали свои плоды. О Москве узнали. О ней заговорили. Ей заинтересовались. И вместо мутной и призрачной окраины, где дикие люди-варвары живут бок о бок чуть ли не с псоглавцами, стал проступать совсем другой облик этой державы…

Иван Васильевич въехал в Спасские ворота Кремля на огромном белом дестриэ , купленном специально для этого действа во Франции. Богато украшенное седло и уздечка. Непривычные для Руси тех лет большие подковы цокали по булыжникам мостовой, натурально высекая искры от поступи могучего животного.

Великий князь восседал верхом, облаченный совершенно непривычным образом для Руси - в новенький комплект снаряжения античного марсианина. Ну, то есть, «железяках», изготовленных с сильной и явной античной стилистикой, но на глазок, ориентируясь больше на визуальный эффект, чем на историческую правду. То есть, в лучших традициях кинематографа.

Мускульная кираса гиппоторакса в греко-латинском стиле с характерными такими пластинами наплечников из ранней Империи. Да еще украшенная с вполне «голливудскими» красными кожаными полосами на бедрах и плечах. Коринфский шлем в духе фильма «300 спартанцев». Поножи и наручи позднего, классического греко-античного типа. Большой круглый аргивский щит известный также как аспис или гоплон. На поясе фальката, называемая в старину кописом, а в руке копье типа дори с древком из полированного ясеня.