Ивана, водяной конь и птица-огонь

– Значит, омолаживайся прямо сегодня, чтобы на тебя смотреть приятно было. А то возомнил о себе невесть что. Может, хоть после крови жар-птицы красавец станешь…

И ведь красивый парень у нас царь, а глаз на Райана скосил и вздохнул завистливо. Дурачина наивная. Ясно ж, кто вместо него столько лет страной правил и нечисть к власти не допустил бы.

А этот маньяк помешанный чуть ли не впереди нас поскакал на встречу со старой жар-птицей, которую павлин вызвал, чтобы совета спросить в нелегком деле омолаживания людей.

Правда, царь на эту встречу с собой еще отряд доверенной охраны притащил. Объявил им, что выйти может не совсем на себя похожим, но это нормально, и пугаться не надо. Это не темное колдовство, а светлое – жертв никаких приносить не будут, выполняется при свете солнца. В общем, сказки сказывать тоже мастер оказался.

Но начальнику охраны слова прошептал, которые после ритуала сказать должен, чтобы тот убедился, что перед ним царь. Тихо-тихо сказал, я не расслышала. А вот Конор с Райаном переглянулись хитро, но молча. С того момента, как павлин моего коня от вельможи спас, они между собой не то что сдружились, но не ссорились. Одной заботой меньше.

Казнь уже к концу подходила, когда в окно дальней полуподвальной комнаты, куда мы все набились, влетела старая жар-птица, обернулась древней бабкой, выслушала через дутую губу царское желание здоровой долгой жизни и головой покивала. Повторила сказанное Райаном о том, что при обмене кровью узы возникают неразрывные и нечисть, своей кровью пожертвовавшую, убивать и обижать нельзя.

Царь ей указ под нос подсунул, по которому все жар-птицы и кельпи к хорошей нечисти относятся, той, что в законе и почти с людьми в правах сравнивалась. Старуха довольно заулыбалась, уложила царя с Райаном рядышком и сделанной из перьев трубочкой соединила их вены.

Я на все это смотреть не стала, снова уткнулась в грудь Конору, прижалась к нему и затихла. Только раз оторвалась, чтобы в его черные глаза посмотреть и прошептать:

– Мне никого, кроме тебя, не надо, ты же знаешь?!

– Знаю, – усмехнулся мой наглый конь, но потом то ли утешить решил, то ли и правда помутнение у него случилось, потому что поцеловал крепко-крепко и с жаром выдохнул: – Мне тоже никого, кроме тебя, не надо, Иваша! Где я еще такую красивую бешеную кобылку с норовом найду?

И тут с той стороны, где царь с павлином кровью обменивались, раздался детский плач. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, потом обернулась, а рядом с Райаном младенец лежит. Русоволосонький, голубоглазенький… миленький такой!

– Вот вам ваш царь омоложенный, – рассмеялась старуха. – Дальше сами выкручивайтесь!

И улетела…

А я на парней уставилась, то на одного, то на второго. И желание стукнуть по заднице каждого нарастало, как катящийся с горы снежный ком.

– Дальше что?! – грозно уставилась я на этих двух заговорщиков.

Главное, обоих жаль немного – один только что из себя комплимент мне выдавил, я так понимаю, от чистого сердца, а второй бледный и поблекший лежит. Правда, на третьем обороте уже более-менее на человека стал похож, а на четвертом у меня даже рука поднялась со всего замаха этому птичьему авантюристу затрещину отвесить. А на его возмущенно-злой взгляд даже реагировать не стала, подхватила царя на руки и давай укачивать, чтобы не хныкал и думать не мешал.

– Дальше иллюзии на себя наложу… – начал Райан и тут же едва не огреб копытом от гневно заржавшего жеребца. – Да не такую! – принялся он внезапно оправдываться. – Царем сделаюсь, понял? Баба твоя со мной постоянно рядом, ты при ней, малолетку этого как наследника чуть позже предъявим. А то, что по срокам оказия вышла, – дело житейское. Но раз я его своим признаю – никто слова поперек не скажет. Будем жить втроем… – на последней фразе кто-то слишком жаркий опять чуть копытом между ног не получил. – Нет, ну целовать я свою жену на людях должен или нет, как по-твоему?! Танцевать с ней на праздниках тоже придется, – и вздохнул, гад, с такой тоской горемычной, будто на жертвы идет страшные. Чтоб его волки задрали, факел чертов!

– Короче! Я правильно поняла? Ты днем царя играешь, я с тобой рядом женой, а царевичу надо преданных мамок-нянек найти и нам всем надежного человека, страной править?

– Человека нам надежного не надо, – процедил зло Конор. – Вред от них один. У мудрых стариков спрашивать тоже больше ничего не станем, а то попросили помощи и остались с младенцем на руках. Сами разбираться будем, не дураки! Но жена ты будешь моя, ясно?! Днем его, а ночью – моя!

Я лишь кивнула согласно, стараясь не рассмеяться. Что-то на меня от напряжения накатило. Только когда мы уже по коридорам дворца в сопровождении обманутой охраны шли, я шепотом у Конора спросила:

– А что за история с иллюзией?

И тут мой ишак наглый смутился. Вот чтоб мне на месте провалиться – покраснел даже. Но все же выдавил из себя:

– Лет десять назад он девкой прикинулся и соблазнить меня попытался. Говорит, что на спор. С тех пор мы и враждуем.

Глава 10

Пару-тройку седьмиц мы крутились, как пес за своим хвостом или как белки в колесе. Причем крутились в основном два моих мужчины, фиктивный муж и настоящий.

А у меня свой дурдом был – развлеки младенца. Характер у омоложенного царя ничуть не изменился, как был капризным упертым ослом, так им и остался. В нашу ослиную семью вписывался идеально!

Но я буквально на первые же сутки поняла: не возьму дело в свои руки, так у нас на руках опять наследник-баловень окажется и начнет всякие пакости строить, когда подрастет. А если с умом воспитывать, то, может, путное что и получится… Нечисть он или людь, какая разница?

Но кому, кроме меня, оно надо?!

Мы решили жить все вместе, во избежание слухов о любовнике, к которому я по ночам от мужа бегаю. Только Райан с Конором как в дела царские с головой нырнули, так лишь по ночам я их и видела… Никакущих и чаще всего ни на какие подвиги на кроватном поприще не способных. Разве что кто быстрее заснет и громче храпанет в ночи.

И ведь кому сказать – первым делом эти двое начали не родню свою в столицу вызывать, а ведьмаков по стране разыскивать и права им возвращать. Но вначале с указом царским знакомили, в котором кельпи и жар-птицы в правах приравнивались к людям. Все бы хорошо, только от этого указа первое время у моих мужчин самая большая головная боль и началась.

– Придурки, решили, что теперь нам все можно, – устало как-то в один из вечеров выдохнул Райан. – А мне теперь их по людским законам судить положено и в тюрьму сажать, идиотов.

– Сажай… – тоже устало махнул рукой Конор, обнимая меня и целуя, жарко и крепко. – Мои вон тоже решили поле свое отбить и чуть войной на людскую деревню не пошли. Хорошо, нашлось кому их вразумить. А то бы так всю родню в столицу перевез и в застенок бы дворцовый пристроил, по большому блату…

– Как вот им объяснить, что по этому чертову указу у них не только права, но и спрос как с людей теперь будет? – павлин, потускневший от грустных мыслей, упал на свою кровать. А когда я уже к дверям в соседнюю комнату подходила, сонно буркнул: – Завтра у нас пир, послы какие-то приезжают… Так что наряжаться начни с утра, чтобы вечером тебя не стыдно было гостям показать.