Июль 1942 года. Падение Севастополя

Таким образом, на исходе дня 3 июля, подытожил Пискунов, противник вышел на побережье юго-западной части Гераклейского полуострова, а начиная с утра четвертого июля приступил к очистке бухт от осевших там воинов Приморской армии. Причем район бухт Песчаной, Камышовой, Казачьей и Херсонесской он очистил от наших войск 4 июля. Район Стрелецкой и Карантинной бухт — 5 июля. Очистка Ново-Казачьей (Голубой) бухты и 35-й батареи растянулась до 12 июля 1942 года и повторялась дважды 9 и 12 июля [350] .

350

Пискунов Д. И.Воспом. Крым в Великой Отеч. войне 1941–1945 г. Там же, стр. 48.

Однако, по сведениям капитана В. Смурикова, ранним утром 3 июля к берегу Казачьей бухты в районе расположения раненых и части наших бойцов вышли немцы, которые их пленили [351] .

Что касается очистки берега Херсонесского полуострова между маяком и 35-й батареей, то, по данным В. Мищенко, за Херсонесской бухтой в сторону маяка был участок берега, где скрывалась группа наших воинов до 17 июля [352] .

С наступлением рассвета 3 июля 1942 года на поле аэродрома и вокруг него разгорелись жестокие бои. Начались танковые атаки фашистов. Со всех сторон из капониров для самолетов на танки бросались с гранатами красноармейцы и краснофлотцы. В этот день отражением атак руководили инициативные командиры. По воспоминаниям военврача И. Иноземцева, возле его землянки, где он находился по ранению, руководил боем и стрелял по щелям танков инженер-майор, высокий и широкоплечий, из аэродромной команды. При каждой танковой атаке он выбегал из землянки и кричал: «Товарищи! Способные держать оружие выходите, на нас опять идут танки!» Из его землянки то и дело выскакивал с наганом легкораненый лейтенант в армейской форме. Он бежал со связкой гранат во весь рост, а затем после броска гранаты полз по земле по-пластунски. В этих боях подбили два танка. Один загорелся и ушел, второй опрокинулся в воронку из-под авиабомбы. После контратаки собирали патроны и набивали пулеметные ленты, готовились к следующему бою. Атаки чередовались с бомбежками и артобстрелами. Землянки переполнены ранеными. Жарко, душно, жажда, морская горько-соленая вода вызывала еще большую жажду. Всех не покидала надежда на приход наших кораблей [353] . День 3 июля 1942 года, как отмечает старший лейтенант Г. Воловик, который находился на позициях 55-го зенитного артдивизиона, был днем кошмара. Погибло и было ранено много наших воинов. Весь день бомбежки, минометный и артиллерийский обстрел наших позиций, затем шли атаки противника и наши контратаки.

351

Смуриков В. И.Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. лл. 141–152.

352

Мищенко В. И.Воспом. Фонд музея КЧФ.Д. НВМ. л. 364,415.

353

Иноземцев И. П.Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. лл. 602–603.

«Мы много раз ходили в контратаки, — вторит ему старший лейтенант Наумов. — Немцы подошли к аэродрому. Мы вели огонь из винтовок и пулеметов. В наших атаках на противника все перемешалось. И наши и остатки других частей. Бои шли по участкам. Пытались прорваться в горы, но не получилось. Потери были большие. Мы все были в морской форме и были хорошей мишенью для противника, немцы в маскхалатах. Комбат К. Беликов с группой краснофлотцев ворвался в расположение немцев. Они начали кричать: „Русс, сдавайся!“ Беликов поднял людей и прорвался обратно к нам» [354] .

354

Наумов.Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. л. Там же.

«Во второй половине дня 3 июля наш участок атаковали фашисты с пятью танками и тремя бронетранспортерами. Эта группа противника двигалась со стороны 35-й батареи. Бой длился до вечера, и мы с большими потерями все же отогнали фашистов», — так запомнил этот день сержант С. П. Ильченко из 20 АГ [355] .

Так шли бои в течение всего дня 3 июля.

Согласно политдонесению Политуправления ЧФ, оборону 35-й батареи, аэродрома и пристани наши бойцы держали до утра 3 июля, ожидая катеров, подводных лодок и самолетов, но так как ничего не было, оставшиеся политработники и командиры стали организовывать отряды и с боем прорываться в горы. Так, например, командир 55-го зенитного дивизиона майор Буряченко с группой в 200 человек и военкомом 114-го зенитного дивизиона Донюшкиным в 250 человек повели свои отряды на прорыв [356] .

355

Ильченко С. П.Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. лл. 626–627.

356

Отд. ЦВМА. ф. 10. д. 24041. 96–99.

В этой попытке прорыва, а по сообщению Пискунова, она была предпринята днем 3 июля в основном силами ПВО ЧФ, участвовал и Г. Воловик, который написал, что им тогда пришлось отступить и снова занять свои позиции, так как не смогли прорвать огневые заслоны немцев. Наутро вступили в последний бой [357] .

Вторая крупная попытка прорваться в горы, по сообщению Пискунова, была произведена в ночь на 4 июля, в которой участвовало более двух тысяч человек. Противник, очевидно, учитывая, что имеет дело с людьми, находившимися в отчаянии, отвел свои войска, оставив охранение. Наша разведка точно установила, что было три огневых точки в охранении противника. Две огневых точки тихо сняли, а с третьей постигла неудача. Очевидно, попался экспансивный человек. Вместо того, чтобы тихо подползти к пулемету, метрах в пятнадцати от него он поднялся и с криком бросился на пулемет. Пулеметчик успел дать очередь. Слышал потом, что человек двести прошло, но их частично выловили [358] .

357

Воловик Г. А.Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. л. 425.

358

Пискунов Д. И.Стеногр. в истор. конф. 1961 г. т. 3. стр. 922. Севастоп. морбиблиотека.

Очень образно описал обстановку перед этим прорывом и ее ход в ночь с 3 на 4 июля военврач 2-го ранга И. П. Иноземцев:

«Еще до наступления сумерек в нашей землянке стали говорить о подготовке к прорыву в горы. Батальонный комиссар из Приморской армии стал подбирать группу людей для этого. Ко мне подошел военврач Кирпичев. Он был одет в ватник и подпоясан туго ремнем, за который засунул две ручные гранаты и наган. Кругом продолжали рваться снаряды, все горело. Над аэродромом стоял едкий дым и смрад. Казалось, что все ушли, кроме раненых. Мы с медсестрой спустились под обрыв берега Херсонесской бухты около КП ПЕ-2, где было большое скопление раненых. Вдруг в первом часу ночи 4 июля со стороны немцев затрещали пулеметы, забил ураганный артиллерийский шквал огня. Земля дрожала от разрывов снарядов. Над головой полетели трассирующие пули. Мы поняли, что наши пошли на прорыв. А фашисты думали, что идет высадка морского десанта и поэтому открыли огонь по всем площадям полуострова.

Прорыв наших товарищей не удался. Немцы из пулеметов косили людей, как косой. Только 18 человек смогли свернуть и уйти на ложную батарею. В их числе были лейтенант Знаменский, старший лейтенант Щербаков и майор Соловьев» [359] .

359

Иноземцев И. П.Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. л. 603.

По сообщению участников прорыва, в нем участвовали также раненые и немало безоружных людей. Отмечается, что район прорыва был освещен осветительными ракетами. Это была последняя крупная попытка прорыва в горы. Потом из-под скал было немало других попыток прорыва группами разной численности, большинство которых либо погибли, либо были взяты в плен, и только небольшой части удалось прорваться в горы.

Надо отметить, что прорвавшиеся 3 июля к капонирам и сооружениям аэродрома отдельные группы немцев к вечеру 3 июля отошли к перешейку между Казачьей бухтой и 35-й батареей. Этот рубеж обороны и остался до 6.00 4 июля 1942 года.

Наши бойцы и командиры вынуждены были спуститься под обрыв на всем протяжении берега от Херсонесского маяка до 35-й батареи и дальше в сторону мыса Фиолент.

Согласно воспоминаниям полковника Пискунова, он вместе со своими помощниками, бригадным комиссаром и майором Белоусовым в ночь на 4 июля перешел из Херсонесской бухты под берег 35-й батареи. Здесь Пискунов встретился утром 4 июля с полковником Хомичем, полковником Васильевым, майором Жуковским, майором Какуриным и многими другими старшими командирами, которых знал по обороне. На вопрос, видели ли они секретаря обкома партии тов. Меньшикова, Ответили, что видели. А майор Чистяков, начальник оперативного отделения 95-й дивизии, пояснил, что т. Меньшиков и молодой человек укрылись в батарее. Пискунов обратил внимание на то, что настил причала из досок оказался разобранным для строительства плотов и подручных средств для переправы через море [360] .

360

Пискунов Д. И.Воспом. Госархив Крыма, ф. 849. оп. 3. ед. хр. 235. л. 79.

Наступило утро 4 июля 1942 года. Рано утром немцы с воздуха разбросали листовки с призывом сдаваться в плен, что они делали каждый день. Реакции не последовало. Тогда вновь началась огневая обработка всего участка обороны на Херсонесском полуострове, небывалая по мощности. «На этот раз немцы решили нас стереть с лица земли, — вспоминает Г. Воловик. — Такой бомбардировки, артиллерийской и минометной, еще не было. Боеприпасы у нас кончились. Вражеские самолеты бомбят с воздуха, истребители на бреющем полете ведут пулеметный обстрел. Все, кто держал оборону в окопах, вжимались в землю. Особенно много людей погибало, в том числе и гражданских, находившихся на узкой прибрежной полосе берега под скалами. Немецкие истребители заходили с моря и, подлетая к берегу на бреющем полете, в упор расстреливали скопления беззащитных людей. Прибрежная вода была полна трупов. Положение было отчаянное. К тому же июльская жара, четыре дня без пресной воды и пищи и удушающий трупный запах от заваленных ими окопов.

После огневой подготовки немецкая пехота начала штурмовать нашу линию обороны. Отвесный огонь заметно ослабел. Стрелять было нечем. Немцы, видно, понимали, что наша оборона выдыхается, чтобы не нести потери, отходили и вновь повторяли бомбежку и артобстрел. Стремясь расчленить нашу оборону, они после огневой подготовки повели наступление клиньями при поддержке танков, один из которых пришелся на позиции 55-го дивизиона. Немцы расчленили нашу оборону на участки, и началось массовое пленение защитников Севастополя. Стволами орудий к морю стояла цепь немецких танков. Основная масса наших бойцов и командиров была пленена в 14–15 часов 4 июля 1942 года» [361] .

361

Воловик Г. А.Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. лл. 208.

Большинство наших бойцов и командиров было пленено под угрозой оружия. Но было и другое. Красноармеец А. П. Авдошенков, автоматчик из 138-й стрелковой бригады, написал, что «4 июля, часов в 9—10 утра немцы после сильной артиллерийской подготовки с гребня у 35-й батареи бросили в атаку танки. Наш последний рубеж обороны был прорван. Со стороны маяка бежали наши бойцы с белыми тряпками и нижними рубашками в руках и махали ими. Это был конец» [362] .

362

Авдошенков А. П.Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. л. 518–519.